Жертвы любви - за колючей проволокой.

Трамвай наконец остановился у забора с колючей проволокой на самой окраине Металлургического района. С какой стороны подступиться к зданиям, спросить было не у кого. Трусивший вдоль бетонной стены пес встретил недружелюбно:

ощетинившись и злобно рыча, приветствовал незнакомку. Поняв, что встреча ничего хорошего не сулит, предпочла топать в обход по глубоким проталинам и по щиколотку в воде и грязи, несколько раз тычась то в закрытые на амбарный замок железные ворота, то в стоящие напротив постройки в надежде обрести, если не проводника, то хотя бы указующий перст. Протаявшая тропинка и идущий след в след пес "доставили" строго по адресу.

Спецвенотделение... Звучит, как приговор. Ожидала, что, как в колонии строго режима, встретят лязгающий тройной запор и вооруженная до зубов охрана. Но за дверями двух красных, как фонари на публичном доме, зданий, где содержатся жертвы любви, я и не заметила стоящего на посту.... Узкие коридоры, синие панели, палаты далеко не камерного типа, где, кроме кроватей, мебели никакой, ни одного медицинского поста... Не тюрьма, не больница. Тем не менее это лечебное учреждение для спецконтингента - так называемых социально неадаптированных элементов (бомжей, алкашей, наркоманов). Есть среди них и те, кто по материальным соображениям предпочитает лечиться именно здесь - вдали от шума городского. Немало клиентов доставляют из спецприемника на обследование - выловленных из люков и снятых с чердаков, надо лечить.

Не льются здесь слезы. Да и горечь разочарований от случайных встреч, по словам заведующей отделением Галины Туненковой, - чувство, незнакомое его обитателям. Правда, пообщавшись с некоторыми больными, понимаешь, что дело не только в социальном статусе попавших за колючую проволоку. Время внесло свои коррективы: болеть стало не стыдно. Этот сдвиг в сознании людей отчасти радует, потому что ушел тот самый страх, который мешал сделать первый шаг в направлении к кожвендиспансеру, а кабинеты анонимного обследования и вовсе расковали человека. Но разговор не о них, а о тех жертвах, которых поцеловала Венера, и которые уклоняются от лечения или не в состоянии сделать это амбулаторно. Три с половиной тысячи за курс - это все-таки немало.

В большинстве своем судьбы попавших в спецвенотделение одинаковы: по глупости потеряли квартиру или дом, пьющие, бомжуют по нескольку лет и доставленные насильственно на обследование не считают себя больными, и особо не комплексуют по поводу страшного, с точки зрения обывателя, диагноза. А некоторые даже не осознают, насколько они социально опасны для окружающих и пускаются в бега. По большей части весной и летом, прочесывая леса в округе и зарабатывая на пропитание продажей грибов и ягод. Зимой отсиживаются в спецприемнике или в спецвенотделении (кое-кто попадает сюда не один раз со вторичным сифилисом).

Угнетает ли нынешнее состояние жителя одного из областных населенных пунктов, недавно освободившегося из мест лишения свободы? Мне "показали" лишь "фасад" трагедии, прикрытой улыбкой. А что за ней - оставалось догадываться. Колония, потеря семьи, отсутствие крова и постоянной подруги, случайные связи, залитые спиртным, и... бесконечное удивление, за что ж это его так отметила Венера. И хорошо, что человек в поисках работы проходил медосмотр, который и привел его на больничную койку. Правда, в отделении областного кожно-венерологического отделения на улице Яблочника он не удержался - выпил немного и угодил в специальное отделение за нарушение режима. А курс лечения больному назначили заново. Специфика болезни такая, даже если прошел половину курса и выпил - приходится начинать заново.

Жителя "золотой горки" - городской свалки - пожилую женщину встреча с журналистом ничуть не смутила. Четыре года прожила она в землянке среди разлагающихся бытовых отходов. Паспорт понадобился, чтобы выхлопотать комнату как погорельцу, вот и сдалась она в спецприемник, а оттуда попала на обследование. Поглаживая черного кота, свернувшегося клубком на ее постели, она вспоминала коллег из "Восточного экспресса", почтивших своим вниманием ее на "золотой горке", сгоревший дом и умершего незадолго до пожара мужа.

Та же тропа привела сюда и Аллу, в общем-то еще не старую женщину. Четыре года назад оказалась она без крыши над головой. Ночевала где придется, летом переходила на лесной корм - грибы и ягоды, зимой сама просилась в спецприемник, расплачиваясь за кров уборкой помещения. У последних двух вензаболевания не выявлены, лечат их от других болезней мочеполовой системы. Обе ждут помощи и уповают на то, что им выдадут паспорт. Судя по всему, жить под открытым небом стало совсем невмоготу - одной из-за старости, другой из-за инвалидности. Ни пенсии по возрасту, ни государственной поддержки по инвалидности... По чьей вине? Та, что постарше, утверждает, что общество у нас такое - живет по волчьим законам.

А какие законы заставляли их рыться по помойкам несколько лет? Чисто по-человечески сразу после случившейся трагедии им каждый бы протянул руку помощи. Уж кому-кому, а погорельцам всегда предоставляют пусть не равноценное, но жилье с пропиской. И уж, само собой разумеется, не на свалке.

Есть среди пациентов отделения человек, который поступает третий раз. Сифилис не сказался на потребности любить, правда, жизнь почему-то решила испытывать его вновь и вновь, даря с каждым новым контактом ту же болезнь. И он предпочитает закрытое отделение на городской окраине с бесплатным курсом лечения, благо, в больничном листе диагноз не указывается.

Кого-то просто укрывают стены от взрослых детей: зачем им знать, что у мамы есть любовник, наградивший ее нехорошей болезнью! Не будучи больной особо заразной формой сифилиса человек работал в учреждении с большим скоплением народа и не подозревал, что попал в разряд жертв любви. Только положенный раз в год профилактический осмотр и сдача анализа крови выявили сифилис.

Предстоят ли разборки в семье? "По молодости он гулял и сам болел, а потому знает, что от любви не застрахуешься, а дочери сочинили легенду". 20 дней - не такой большой срок, чтобы очень соскучиться.

Как оказалось, заведующую отделением тоже волновал этот вопрос. И она удивляется, насколько изменилось сознание людей: драм, разводов не бывает, как не наблюдается особых переживаний по поводу заведения, занимающегося их лечением. Венотделение так венотделение.

Мужчины и женщины, а их на сегодня в больнице поровну - по 11 человек, содержатся отдельно, а охрана строго следит, чтобы не было миграции и, соответственно, контактов. Общение полов происходит лишь в столовой да через забор в летний период - зимой прогулки на свежем воздухе запрещены.

На этом контроль и заканчивается. Выйдя за ворота учреждения, эта публика начисто забывает о диагнозе, некогда удивившем их. И медики беспомощны: трудно осуществлять контроль за социально неадаптированными элементами, которые после выписки некоторое время должны наблюдаться в диспансере.

Близится лето. Практика показывает, что количество больных в спецвенотделении с наступлением теплых дней идет резко на спад. Время диктует условия. Пользуясь тем, что количество клиентов незначительное, в мужском отделении уже сегодня начался ремонт. Очередь за женским. Жизнь за колючей проволокой продолжается.

Ирина БЕРЕЖНАЯ.

  00:04 28.03