Там, где сбываются святые предсказания.

"В Москву, в Москву!" - призывали три чеховские сестры. "Вон из Москвы - сюда я больше не ездок!" - кидался прочь непонятый Чацкий. Но то было раньше, а теперь куда бедному россиянину податься - в Москву, из Москвы, а может быть, в места отдаленные: турецкие, греческие, испанские? Известная фирма "Москва-тур" пригласила соотечественников по новому маршруту в Нижегородскую губернию. Отчего фирма, специализировавшаяся исключительно на зарубежных поездках, вдруг проявляет интерес к российской глубинке? Неужто Россия, историческая, глубинная, провинциальная, перетянула интерес к загранице?

С этим вопросом, желая убедиться в том, насколько готова российская глубинка к приему туристов, я и отправилась в путь.

Неизвестный Арзамас.

Об Арзамасе мы знаем, что тут родился и жил известный детский писатель Аркадий Гайдар. Революционные и военные события стерли в нашей памяти житейские черты Арзамаса. А город этот известен не военной славой. А еще даже особой породой гусей, которых отправляли в Москву пешком, чтобы порастрясли жирок и стали еще вкусней, которых зажаривали по только арзамасцам известному рецепту так, что образовывалась красная корочка. Под эту корочку да водочку! Провинция нынешняя отличается неумеренным употреблением оной. Вот и ходят рядом смиренные паломники, прибывающие в Арзамас в огромных современных автобусах, и пьяненькие местные жители. Паломники строго и целомудренно набирают в мешочки святую землю. Пьяненькие любители жизни собирают немудрящую копеечную дань с экскурсантов, крепко стоя на этой земле. Армазас - ворота, открывающие вид на Дивеевский монастырь, где святость и практичность соседствуют, не мешая друг другу.

Четвертый удел Божьей Матери.

Когда-то в советские времена церкви и монастыри имели вид весьма запущенный. Можно сказать, разрушенный вид. То ли дело сейчас: пожалуй, в России так долго, упорно, тщательно - со всем знанием старинной архитектуры и секретов православного строительства, восстанавливается исключительно церковная собственность. Немалым упреком государственным музеям. Вот и Дивеевский монастырь, закрытый в 1927 году, быстрыми темпами возрождается, начиная с 1989 года, когда обитель была частично передана нижегородской епархии. А уж когда в 1991 году сюда торжественно перенесли мощи преподобного Серафима Саровского, дела пошли совсем споро. Мудрость игуменьи Сергии, усердие молодых монахинь (в прошлом году их было тут уже более 250) полностью изменили внешний и внутренний вид храмов, внутренних двориков, где появились цветники и плодовые деревья.

В недавно принятой правительственной программе "Культура России. 2001-2005 гг." процветание музеев и заповедников связывают с использованием исторических памятников и как святынь, и как хозяйствующих объектов. Церковь без всяких программ давно это делает, и в Дивеевском монастыре все поставлено на широкую ногу.

Приехал - значит исцелишься духовно и физически. Особая святыня - канавка, по которой, по преданию, прошла Божья Матерь, поможет спасению души твоей и близких тебе душ. Святые сухарики, освященные в чугунке преподобного Серафима, накормят, масло из его лампадки вылечит.

Верят люди, значит, потратят деньги, приедут сюда, в Дивеево, значит, будет спрос на туристическую деятельность, значит, будет с деньгами монастырь. Отчаянные паломники, разносящие по свету рассказы о Дивеевских чудесах, не боятся окунуться в воды святого источника в нескольких километрах от монастыря, где на берегу небольшого озерка стоят купальни, напоминающие небольшие деревенские баньки.

Странно, но рассказы о причисленных к лику святых здесь, в Дивеево, переплетаются с историями вполне светскими. Оказывается, Николай II приезжал сюда с семейством, встречался со знаменитой блаженной Пашей Саровской. Паша та предсказала царю и гибель империи, и разгром церкви, и море крови. Именно с этого момента Николай II считал себя обреченным на крестные муки, не раз говоря: "Нет такой жертвы, которую я не принес, чтобы спасти Россию".

Монастырь удачно организует туристический бизнес, обставляя все так, чтобы бизнес тот, святой и приличествующий моменту и месту, приносил немалые доходы. С этим у святых отцов все в порядке. Чего не скажешь о государственных музеях.

Подайте Пушкину на бедность.

Особенно отчетливо это понимаешь в Болдине - в российской духовной святыне, навечно связанной в наших представлениях с именем великого Александра Сергеевича Пушкина. По программе "Культура России. 2001-2005 гг." музей-заповедник тоже должен зарабатывать деньги, не надеясь исключительно на государственную казну. Но понимания этого у сотрудников музея, в отличие от монахов, нет. А потому вид знаменитого родового поместья великого поэта вызывает слезу. Слезу не умиления, а печали. С одной стороны, красота: шуршание листьев, шорох падающих яблок, терпко-сладкий запах осенних деревьев. С другой, нищета, запустение, ощущение окончательной утраты памятника. У работников музея, живущих на скудные зарплаты (от 200 рублей), у их директора Г. Золотухина на все один ответ - денег нет. Билеты стоят восемь рублей - иначе никто не будет приезжать! Экскурсанты - сплошь школьники, у которых нет средств даже на еду в местной столовой, перспективы на дополнительные платные услуги нулевые. Да и не приходит в голову сотрудникам музея, что можно что-то делать за дополнительную уплату. Например, с помощью цветного ксерокса изготавливать для продажи факсимильные автографы поэта, глядишь, еще какие-нибудь коммерческие идеи появились. Но что вы, что вы, машут руками музейщики, об этом ни-ни, на святом деньги делать не пристало. Святые отцы делают, и это их вере не мешает, музейные работники, выходит, святее всех святых? Вот и перебивается ставший областным Болдинский музей с воды на сухари. А сухари, кстати, тоже приносят тому же Дивеевскому монастырю немалые доходы - не прямо, косвенно, но приносят. Не видят музейщики вокруг ничего, кивают на то, что Михайловское-де вошло в федеральный бюджет отдельной строкой и процветает по случаю такого везения. А везение-то основано на инициативе и энергии. Из запустения усилиями сотрудников Михайловское за короткое время стало музеем, живущим с постоянной нотой непроходящего праздника поэзии. И нота та (вот еще один парадокс) плавно переходит в символический звон монет, позволяющий музею выживать и даже процветать.

Тонкая материя - наша память. Как некая ткань она должна прирастать сотканными полотнами, на которых все новые и новые поколения могут оставить свои имена.

Татьяна СЕРЕБРЯКОВА.

Москва-Арзамас-Дивеево-Болдино-Москва.

  00:04 13.10