(2) Пожарный случай.

Беда четвертой категории.

Эти драматические дни "после пожара" так многое скажут и так многое откроют и самим пострадавшим, вне зависимости от того, юны они или многоопытны. Неприятным сюрпризом станут не только утвердившиеся в стране законы и порядки, согласно которым всем им, в сущности, следовало бы в новых условиях больше полагаться на самих себя, раньше подумать о своем будущем. Не рассчитывать на его безоблачность, а предвидеть и всякого рода неожиданности, вроде той, что теперь приключилась и с ними.

В новом свете предстанут и те, кто изо дня в день жил и дышал рядом. Как бы заново откроется: нелегкий удел переселенца сформировал железную хватку у многих, кто, обосновавшись в конце концов в желанном месте, обрел по части преодоления житейских невзгод отменную интуицию. И теперь остро чувствует, когда именно следует с почасовой безошибочной выверенностью напоминать властям о своем нежелании пожизненно тесниться в тех углах, получение которых некогда считали величайшей удачей в жизни. Трагедия - лучшее время для этого. И вот уже громкоголосая женщина в разговоре с директором ДЕЗа, как-то по-старомодному в лоб, оговаривает своих отсутствующих соседей. Мол, комнаты за ними записаны, а им эта жилплощадь, если по-русски сказать... В одной вон доживала век одинокая старуха. Никто ее годами не навещал. Но стала помирать, откуда ни возьмись - внучка... А у хозяина другой, тоже всегда запертой, вообще свой дом за городом...

"Им" не нужно, а ей... Пора бы ее семье предоставить возможность жить по-человечески: в отдельной квартире. В Москве она уже двадцать лет. Работала на стройке, училась в ПТУ, специальность штукатур-плиточник. Три года декретного отпуска - и снова стройка... Сейчас с мужем и двумя детьми занимает две комнаты. Да и то, чтобы РАСШИРИТЬСЯ, получить вторую, оформили фиктивный развод. Теперь юридически - не муж и жена. Дали бы нормальное жилье - семья бы воссоединилась... Эта квартира пострадала меньше многих. Но одно то, что ПОСТРАДАЛИ, - повод, которым грех не воспользоваться для новой, самой, может, решительной попытки расширить жилищный плацдарм. "Дочери подрастают. Или и им всю жизнь жить на подселении?" И разве необъяснимо это резко возрастающее нетерпение в момент переживаемой драмы?

В чрезвычайных обстоятельствах начальство идет в народ, как шли в него разночинцы. Можно сказать, тянется к людям, как подсолнух к солнцу. Помня о народных и собственных интересах. Потому как у него есть свое начальство. А что если Лужков вызовет на ковер и полюбопытствует: а как вы там, господа, держитесь в аварийной ситуации, находите ли верный тон в отношениях с пострадавшими?

А народ, и самый простой, - он тоже не так, в сущности, прост. Улавливает: трагедия в наше время - единственный, может, шанс для настигнутых ею внепланово, вне очереди попасться на глаза возможным благодетелям. Это тяжело - оказаться жертвой. Врагу не пожелаешь. Но раз угораздило, раз выпал такой жребий, то тут уж бери себя в руки и будь реалистом. Пойми, что тот же пожар, от которого все твои беды, не только многое отнял, но и кое-что дал: наделил тебя новым статусом. Ты уже не просто человек с улицы, безвестный проситель, безликий квартиросъемщик, каких миллионы, ты - жертва. А это в наше время - положение, почти - привилегия. Правда, кратковременная. Сегодня помнят, завтра забудут. Не достучишься. Много вас таких... Трагедии они ведь тоже, как дни недели, сменяют друг друга. Когда - свеженькая, с пылу с жару, одно дело... Момент апогея безвинного страдания - самое время предъявлять счет. Именно в этот час, когда "вас таких" лучше слышат, пока прозрачны стены ваших квартир... Живи моментом.

Принципиально иначе привлекал начальство к своей личности жилец другой коммунальной квартиры, с виду тихий и вежливый господин, не от мира сего. Творческая, видно, личность, вечно погруженный в себя, он и жил как будто не в квартире, а в себе, редко выходя наружу. Но оказалось, что именно он владеет наиболее полной информацией о соседях, которую и не преминул донести до сведения заглянувших в квартиру должностных лиц. Вот он шепчет, что повстречавшийся им на пороге бледный мальчонка в дырявых носках и, видно, доставшихся ему по мужской линии от прошлых поколений рода продранных на коленях синих сатиновых шароварах соврал, сказав, что мать у него на рынке галошами торгует. "Если начистоту, нет у него матери, есть мачеха. Взяла его папашу с тремя детьми. А натуральная мамаша померла от "перегрева". От двойного, можно сказать, перегрева. Вот тут дело было, в этой самой ванной. Мылась, поддатая..." Он, этот гражданин, впрямую не выдвигает перед властью своих требований, как та простодушная лимитчица. Он "сотрудничает" с ней. Надумал продавать свою комнату, покупать однокомнатную квартиру. Уже договорился с риелтором. Расположит к себе власть - лучше, полагает, отремонтируют комнату. А значит, цена ей будет выше.

А ведь так популярные нынче у интеллигентов воспоминания о неких коммунальных идиллиях времен их молодости, скорей всего, более свойственны тем, кто, давным-давно проживая в квартирах улучшенной планировки, страдает возрастным склерозом. Их благостные грезы о своей прошлой жизни - уж не то же самое, что для иного генерала навязчивое желание пожизненно именовать себя солдатом? Не та же мания причудливой благодарности к давно и безвозвратно канувшим годам, благодарности то ли за то, что они были, то ли за то, что прошли?

Жизнь без страховки.

Нет, пожарные не были сторонниками теории: после нас хоть потоп. Но, как вы знаете, одна беда (как и спасение от нее) потянула за собой цепь сложных проблем, от многих последствий которых, хочется верить, после оперативного ремонта в значительной мере удастся избавиться. Но кто виноват, что в этом доме, как и в сотнях и тысячах других по всей России, люди живут в особо огнеопасных зданиях? Архитекторы? Строители? Строили наспех, спешили умножить число новоселий. Для этого удешевляли стоимость жилья, для этого уплотняли жильцов, ПОКОМНАТНО размещая в квартирах отдельных людей и целые семьи. Возникал советский феномен, благополучно и повсеместно доживший до третьего тысячелетия. Вс - "на благо человека", "во имя народа". Упрекать жителей - происшествие-де застало их врасплох... Или кто-то знает, как подготовиться к непредсказуемым действиям неустановленных лиц? Этих инкогнито, имеющих над нами в разных ситуациях не меньше власти, чем и официально установленные, законно избранные? На все случаи жизни не застрахуешься. На все - да. Но на многие можно.

Из сорока с лишним поврежденных в этом доме квартир застрахованными оказались восемнадцать. Мало. Но все равно, если в процентах, - больше, чем в среднем по Москве, где на сегодня застрахованы 800 тысяч из трех миллионов квартир. Одна из четырех. А еще говорят - дороже то, что труднее досталось. Да если бы так, то так ли должны люди относиться к своему жилью, ради которого большинству пришлось претерпеть многолетние муки в самой нескончаемой из очередей?

"Понимаете, - говорил один из "погорельцев", - мы с женой долго колебались - стоит, не стоит... Платить каждый месяц по семь рублей... Платить - обязательно, а пожар, слава богу, случится совсем не обязательно. В общем, отказались". И не думайте, что в этом микрорайоне живут какие-то особо неимущие или чересчур "бережливые" люди. Как везде. В трагически известном доме на Щербаковской, где, помните, взорвался подъезд, застрахованной оказалась одна-единственная квартира. Не пострадавшая, кстати.

Люди приучены, с одной стороны, к тому, что права у нас в основном бумажные - ровным счетом ничего не значат. Не очень верят даже тем "гарантам", что их пока не обманывали. Потому что обманывали слишком многие - с ваучерами, частными вкладами в банки, многочисленными пирамидами. Но с другой - мы, скорей всего, не вполне адаптировались к новым условиям существования. Не осознали, что живем в стране повышенного риска. О себе самих толком не приучены заботиться. Попасть в беду, тем более не самого высокого ранга, не получившую, так сказать, статуса государственной трагедии, - означает угодить в толпу себе подобных. В беде слишком многие. Трудно протиснуться к милосердию.

А может, и самые скромные из нас, не очень уверенные в себе, все же не чужды интуитивной веры в свою исключительность? В свою защищенность, неуязвимость? В то, что с ними не произойдет всего того, что происходит с другими? Каждому надо дождаться собственной драмы, чтобы понять: другая жизнь, там, где все висит на волоске, где проходит граница между жизнью и смертью, - не в одних лишь чеченских аулах или ингушских лагерях беженцев, не только в приморском городе Артеме или мурманском поселке Видяево. Она ближе, она рядом. Часто и из московской квартиры не надо выходить (как погорельцам района "Богородское"), чтобы туда попасть.

Но пока та жизнь - чужая, телевизионная, она выглядит в приложении к тебе каким-то невероятным допущением, некой гипотезой теоретика-абстракциониста. Мы привыкли верить в свое светлое будущее. И нас не убеждают иные прогнозы, кроме утешительных.

Жить без страховки - в наших традициях. В эпоху массовой неустроенности многие живут не просто настоящим, а именно текущим моментом. И не всеобщее бесстрашие тому причиной. Не массовым презрением к опасности объясняется же постоянно растущее число алкоголиков, хотя всем известно о последствиях злоупотреблений на этой почве. И всплеск больных наркоманией - не следствие крепнущей отваги молодых. А почему на наших дорогах все больше тех, кто воображает себя пилотом "Формулы-1"? Не понимают, что соблюдать скорость - род страховки?

Страховаться - думать о будущем. А в обществе интерес к будущему падает. Думают ли о завтрашнем дне в Ульяновске, Омске, Владивостоке те, кто вынужден зимовать в неотапливаемых квартирах? Не простудиться бы, не отдать этой ночью богу душу... А самое поразительное сегодня - отсутствие того, что прежде именовалось солидарностью трудящихся. Эта разобщенность людей в трудных обстоятельствах. Поистине: каждый сам за себя, один Бог за всех... Чечня - сама по себе, Приморье - само по себе... Что-то не было слышно, чтобы относительно благополучные регионы протянули руку помощи наиболее неблагополучным, чтобы по всей стране разрасталось движение помощи голодающим, неимущим, замерзающим. Нет-нет, вы уж как-нибудь сами... Учителя то здесь, то там требуют выплатить им наконец зарплату - это их дело, сугубо учительское... Медики тоже бастуют - это тоже их сугубо внутреннее, чисто профессиональное дело... Страна словно бы строго дифференцирована не только по региональному, но и по профессиональному принципу. Общих для народа забот словно нет и быть не может. А ведь считается, что беда объединяет. Да если бы так, не было бы сегодня в мире более крепкого, более единого сообщества, чем Россия. При неисчислимости переживаемых ею бед и трагедий. А ведь всеобщая взаимосвязь и взаимопомощь, в сущности, и есть самая надежная страховка для всех нас.

Так что хотя этот московский дом - просто дом, а не наш дом Россия, а его беда - какой-нибудь там четвертой категории, каких тысячи, но, кажется, у этих "домов" немало общего. Настоящее расплачивается за прошлое точно так же, как будущему предстоит расплачиваться за настоящее. И то, что в иных обстоятельствах молчало и терпело, проступает наружу, оказывается выставленным на всеобщее обозрение, настойчиво привлекает к себе внимание. Проблема нагромождается на проблему, как льдина на льдину в пору ледохода.

Впрочем, среди жильцов пострадавшего дома мне попался один, кто с нетерпением ждал завтрашнего дня, твердо зная, чему его посвятит. Любимому делу. А догадаться, что это за дело, было совсем просто по внешнему виду человека, которого явно не обошла наиболее популярная на Руси слабость. Страховой агент насчитал ему 22 тысячи в счет погашения причиненного ущерба. Сказал, что можно, по усмотрению, взять деньгами, а можно аккордно внести всю сумму за ремонт. Хозяин с порога отмел альтернативу - он берет деньгами. "А комнатка будет в полном ажуре, не извольте беспокоиться. Мы с полковником - это мой родственник - своими руками ликвидируем все последствия". Потом, наверное, отметят. А может - перед тем. Лицо жильца светилось в предвкушении наиболее выигрышного вложения будущей "астрономической" (он оговорился: гастрономической) компенсации.

АЛЬБЕРТ ПЛУТНИК.

  00:04 18.01