Пенсинер Геннадий Лазарев стал первым челябинцем среди номинантов Букеровской премии.

На днях жюри самой престижной литературной премии современной России - премии Букера - обнародовало список ее претендентов. В числе 54 номинантов оказались и два литератора, связанные с Челябинском.

Первый - это прозаик Алла Бархоленко. Правда, несколько лет тому назад она переехала на ПМЖ в Вологду. Однако связи с Уралом не потеряла и опубликовала в одноименном журнале свой роман "Светило малое для освещения ночи". Другой же букеровский номинант по сей день живет и здравствует в нашем городе.

Геннадий Лазарев - не профессиональный литератор. В прошлом году, в канун собственного 70-летия, он издал за свой счет книжку рассказов "Без креста тяжелей". Отменно оформленный томик вышел в местном издательстве "Урал LTD" тиражом пять тысяч экземпляров.

Человек в процессе.

Вероятно, книжка так и осталась бы красивым жестом, если бы не главный редактор "Урал LTD" Николай Болдырев. Дело в том, что он три года назад попал в когорту букеровских номинаторов - людей, выдвигающих произведения других литераторов на соискание премии. Само по себе это большая честь для интеллектуала из провинции.

Со своей стороны, учредителям премии важно придать ей именно что всероссийское звучание - и престижа ради, и чтобы обеспечить максимально возможный промоушн торговой марке "Смирнофф", нынешнему спонсору русского Букера.

Николаю Болдыреву в этой связи было предложено найти нечто заслуживающее внимания из литературных новинок прошлого года в нашем регионе. И он выбрал "Без креста тяжелей".

Положа руку на сердце, трудно представить сочинение Г. Лазарева даже в финальной тройке. Среди номинантов этого года "мамонты" современной русской словесности: В. Сорокин, В. Астафьев, Ф. Искандер, В. Маканин, В. Пелевин и другие уважаемые писатели. Понятно желание самого Болдырева сделать рекламу своему издательству. Тем не менее его выбор не лишен смысла. Букер претендует на оценку того, что раньше называлось текущим литературным процессом. А он такой, каков есть.

- Проза Лазарева, - говорит Н. Болдырев, - очень обаятельна при всей ее старомодности. Отмечу великолепный язык, жанровые сцены. Хотя не все безупречно, книга читается. Местами попадаются весьма любопытные наблюдения. Не скрою, начинал чтение со скепсиса, но все познается в сравнении. Большинство из того, что выходит ныне, - вымучено, сделано, пишется с прицелом "чтоб заметили".

Н. Болдырев не стал оценивать перспективы своего выдвиженца, сказав, что многое в решении жюри зависит от "тайных энергетических законов".

Впрочем, вскоре мы сможем составить собственное мнение о степени таланта автора. Геннадий Федорович, кстати, свои книги (а кроме упомянутой выше это "Боль", выпущенная также за свой счет в начале 90-х) продает сам, не доверяя книготоргу, который, по его наблюдениям, берет слишком большой процент с продаж. Не то чтобы Лазарев был таким уж прижимистым - скорее наоборот, его любимая фраза: "Я не обеднею, они не разбогатеют" - просто всегда имел привычку отвечать за свои поступки и свою жизнь сам.

"Балбесы на танцы не ходили".

Возможно, корни такого мировосприятия стоит поискать в прошлом веке, когда крестьяне его родного села Верхозерье Муромской губернии еще до известной реформы 1861 года выкупили сами себя у помещика и зажили свободной жизнью, наполненной сермягой, но все равно прекрасной. Чего им впоследствии не простили большевики. Семьи обоих дедов Лазарева сослали в Сибирь. Родителям отца чудом удалось вернуться. А вот следы предков по материнской линии теряются в далеком от их родных мест Копейске.

В 20-е годы семья Геннадия Федоровича переехала в Выксу, что на другом берегу Оки. Городок этот был славен своим производством - здесь появился первый в России государственный металлургический завод. Был в свое время в Выксе и знаменитый крепостной театр, куда публика ездила аж из Москвы... В своем рассказе "Обидчики" Геннадий Федорович вспоминает, как принимали "кулачье отродье" мальчишки, чьи отцы были "настоящими пролетариями". Отец уходил на фронт счастливым: "Теперь никто не посмеет ткнуть тебя носом в твое происхождение. Отныне ты - сын фронтовика".

Отец же - не шибко грамотный, но мудрый человек - сказал Гене фразу, которая стала, кажется, локомотивом всей его судьбы. "Терпи. Читай больше, учись лучше. И ты их обгонишь". Тетка очень кстати работала в библиотеке и приберегала для племянника Майн Рида, Фенимора Купера, Дюма. "Отверженных" Гюго Гена прочитал в 13 лет.

И вскоре, действительно, "обогнал". Когда стал ходить на танцы: "Те балбесы на танцы не ходили - им не о чем было разговаривать с девушками". Впрочем, к тому времени Геннадий Федорович, как признается, человек не воинственного характера, но крепкой крестьянской породы, сумел доказать свою состоятельность и физически, получив в награду шрам над губой и дружбу местных шалопаев.

А мог бы стать Есениным.

После войны Геннадий с удовольствием играл в местной театральной студии. А еще не пропускал "гастролей" тогдашних кинозвезд. Выксунцам повезло: в местном кинотеатре выступали Любовь Орлова, Иван Переверзев, Николай Крючков, Петр Алейников. Они ездили сюда на заработки, благо от Москвы на поезде было около пяти часов езды.

Приехала как-то и популярная Марина Ладынина. В антракте, собравшись с духом, Геннадий прошел к ней в гримерку и повалился на колени: влюблен и все тут. "Наверное, хочешь в артисты? - улыбнулась Ладынина. - Приходи завтра". А вечером Геннадия нашел администратор: "Одевайся, тебя пригласили на банкет".

Если теперь Геннадия Федоровича хорошенько порасспросить, он многое может рассказать о тогдашних светских манерах. Артисты продолжали ездить, и каждый раз администратор спрашивал Геннадия: "Не забыл, сегодня банкет?".

Впрочем, оставим писателю его хлеб. А с Мариной Алексеевной и ее мужем режиссером Иваном Пырьевым завязалось нечто вроде дружбы. Даже в гости приглашали. Сама Ладынина представляла своим друзьям Геннадия непонятным словом "протеже". Пырьев же, отметив густую шевелюру Лазарева, якобы даже сказал то ли в шутку, то ли как: "Скоро Есенина реабилитируют. Буду ставить фильм. Готовься".

То было время юношеских надежд и мечтаний. Они кружили голову, что, конечно, простительно молодому человеку. Однажды Геннадий вывел гулять на Калининский проспект родственницу самого Михаила Громова, легендарного летчика, получившего Героя Советского Союза еще в 1934-м. "Вижу, продаются лимоны, дорогущие - коммерческая цена. "Ирина, - спрашиваю, - а хочешь лимон?" Пожала плечами. Купил два, замороженные такие, красивые. И так, знаешь, по-молодецки взял и откусил от одного. Боже мой, деревенщина!", - морщится Лазарев.

На лимоны он зарабатывал сам. Помогал отцу, отменному сапожнику. И еще занимался примерно тем, чем промышляют сейчас "челноки". Возил из Выксы к тетке в Москву пшено и лук, а оттуда - промтовары... Так что особенно-то в облаках не витал. А окончательно "приземлил" его артист Алексей Дикий, тот самый, который первым Сталина в кино сыграл. Дело было на балконе в квартире Ладыниной. Остались вдвоем. "А у тебя талантишко-то есть?" - так запросто поинтересовался Дикий. Вот тут-то Геннадий и задумался. И все понял.

"Что написал - выброси".

А еще он понял, что, "приземлившись", просто обязан вновь взлететь. Теперь в буквальном смысле. Окончив металлургический техникум, Лазарев едет в Челябинск, в училище штурманов и через четыре года становится офицером.

Теперь он был инструктором у молодых курсантов. Летали тогда на "Боингах-25". Отличная машина, только вот после войны на грани износа. "Проверка их на прочность проводилась первобытным способом: перед вылетом пять-шесть курсантов становились на конец плоскости и, взявшись за руки подпрыгивали. И от удовольствия, глупые, повизгивали", - пишет Лазарев в рассказе "Летчики". То была рулетка, летали до первого раза, пока в один прекрасный день у одного из "Боингов" в воздухе не сложились крылья...

Потом было Забайкалье, где молодой штурман продолжал наставлять курсантов. А возвращаясь на землю, садился за письменный стол. Там же случилось знакомство с молодым Вилем Липатовым, впоследствии известным советским писателем. У него только что вышла в "Новом мире" первая вещь - почти классик! Прочитав опусы Лазарева, Липатов сказал: "Все, что ты написал, - выброси. Но у тебя там есть три-четыре фразы, которые мне дают основания полагать, что тебе надо писать".

Без погон.

Удачная фраза - значит не пошлая. Вот, например, "в наше тяжелое время" - это пошлость. А мы, грешным делом, часто думаем, что просто нам не повезло.

Осенью 1960-го Лазарев попал под сокращение армии. После триумфа советских ПВО над американским самолетом-шпионом "У-2" Хрущев решил, что ВВС нужно сокращать - теперь есть ракеты. Жизнь менялась, летчики, тем более бывшие, уже не были полубогами, какими их видел в своем детстве Геннадий Федорович.

В комиссию по трудоустройству в Выксе вчерашнего старлея пропускали без очереди - так велело постановление правительства. Но работать предлагали кочегаром.

Город к тому времени вошел в вязкую колею нормальной советской действительности. С работы народ шел "через магазин", распределяясь затем на компании. Вечером все опушки в городском бору были заняты "отдыхающими". Идти к кому-то в гости опять же без бутылки считалось невежливым. Посмотрел наш герой на такую жизнь и махнул к теще в Челябинск. Здесь с работой было полегче - город-то несравненно больше.

Устроился снабженцем, поступил на заочное отделение в финансово-экономический институт. И в первый же год пришел в городское литобъединение. В 1967 году "Челябинский рабочий" объявил литературный конкурс в честь 50-летия советской власти. Рассказ Лазарева занял второе место. Любопытно, что первое досталось Алле Бархоленко. "Бывают странные сближенья".

Конечно, у всякого пишущего тогда человека была голубая мечта - попасть в Союз писателей. В конце 60-х зарегистрированных литераторов в СССР было как генералов. Вероятно, пиетет перед литературным трудом у старшего поколения отчасти объясняется и этим. Вот и Геннадий Федорович говорит, что не был вправе рассчитывать на заветное членство. А никто не настоял.

Понимаешь, почему Лазарев сегодня говорит, что шел к своим книгам всю жизнь. В какой-то момент, как это случается с творческими людьми, почувствовал неуверенность. Будто бы внутри всего распирает, а слов мало. Пошел на факультет журналистики в университет марксистско-ленинских знаний.

И в 53 года плучил свой четвертый диплом.

Жизнь прекрасна.

Первую книжку ему помогли издать коллеги-знакомые. Должность заместителя гендиректора "Южуралтары" благоволила полезным связям. Геннадий Федорович едва ли не в первый раз в жизни воспользовался пресловутым "блатом". Ему помогли с бумагой, типографскими расходами. Брал только в долг, и, как ни удивительно, расчитался через три года со всеми.

Прибыли, конечно, никакой. Зато появился бесценный опыт. Продавал книгу вдохновенно. Ходил по заводам, где почти всегда был свой клуб книголюбов. Выступал перед школьниками. А однажды поехал по делу в Чебаркуль и взял с собой две упаковки книг. Прошел по вагонам - и продал все! С тех пор пассажиры - главные покупатели. Если нет денег - бери в долг, деньги вышлешь по почте. Раза два даже высылали. Но вот беда - люди стали меньше ездить. Лазарев сокрушается: отменили два хороших маршрута - на Саратов и Оренбург. Сколько здесь было людей, неравнодушных к чтению!

А вот аэропорты Геннадий Федорович не жалует. На самолетах летают миллионеры, или, как их зовет писатель, "новоруши". "Не поверишь, - говорит, - к нескольким таким подходил, они отвечают одно и то же, будто выучку прошли: "Я буквы-то забыл, а ты - "книжка"...".

В общем, покой нам только снится. Геннадий Федорович все же надежды не теряет и свою новую книгу собирается продавать проверенным способом. А пока еще не выкупил весь тираж. Шутка ли, чтобы издать ее, продал "Волгу" и сад.

Половина пенсии уходит на квартплату, другая половина - на лекарства. Потому ежедневно Геннадий Федорович идет навстречу неизвестности: удастся продать - хорошо, нет - ну, что ж, не всякий день счастливый.

Кстати, его утро начинается с гороскопа. В тот день, когда я сообщил Геннадию Федоровичу, что нашел его фамилию в Букеровском списке, прогноз был такой: "Удача ждет тех, кто долго молчал". Потом, говорит, специально перепроверил - все так...

Айвар ВАЛЕЕВ.

  00:04 10.08