Во имя сына все круги ада...

Письмо на 12 страницах машинописного текста. Строчки тесно прижаты друг другу. Пишет отец. Его младший сын Алеша задержан по подозрению в совершении преступления. "И вот уже четвертый год он сидит в следственном изоляторе. Бесконечно тянется следствие, был суд, но назвать это следствием и судом невозможно...".

Позвонила автору письма, 69-летнему петербургскому профессору Тартаковскому Дмитрию Федоровичу.

њ Все изложенные факты могу подтвердить документами, њ сказал он тихим интеллигентным голосом.

ПОТОМ я звонила ему не раз њ уточняла, выясняла какие-то детали прежде, чем выехать на место. А встретились мы с ним в петербургской больнице, куда в предынфарктном состоянии доставила его "скорая помощь". Он рассказал, с чего все началось.

...Алеша позвонил домой, чтоб предупредить родителей: "До утра не ждите, срочно еду в Тосно. Дали задание њ встретить машину!"

њ Не нравятся мне эти задания, њ проворчал Дмитрий Федорович. њ И его начальник, так называемый бизнесмен, не нравится. А Алешка у него на побегушках!..

њ Не вмешивайся, он уже взрослый, ему 23! њ возразила Ольга Петровна, мать Алеши.

На этот раз Алексею поручили подъехать в городок Тосно, что в 40 километрах от города на Неве, дождаться там, на трассе, "КамАЗ" с лекарствами, который шел в фирму из Москвы. Увидев его, зайти на почту и позвонить по телефону-автомату в Петербург, чтоб приготовились к встрече.

Поехал Алексей в Тосно на такси. На дороге проторчал всю ночь, но "КамАЗа" так и не увидел. Тогда сел на электричку и вернулся в Петербург.

В тот день врач Ольга Петровна Тартаковская работала во вторую смену, вернулась с работы поздно. Только успела снять пальто, как услышала нетерпеливый звонок в дверь.

њ Алешенька, ты?

њ Откройте, милиция! Где ваш сын?

њ Какой? У меня два сына. Может быть, оба дома, не знаю, я ведь только вошла, њ объяснила Ольга Петровна.

Квартира у Тартаковских просторная, в старом доме. У сыновей своя комната. Прошли туда. Никого.

Один из вошедших, высокий, в штатском, распахнул шкаф.

њ Понятно! њ торжествующе произнес он, снимая с вешалки милицейский мундир. њ Вы можете объяснить, что это?

њ То есть как что? њ не поняла Ольга Петровна. њ Это мундир моего старшего сына, Андрея. Он в милиции работает, криминалистом.

њ Бандит он у вас, а не криминалист! њ отрезал высокий, захлопывая дверцу шкафа. њ Где он сейчас? На работе? Вы поедете с нами.

В дороге сопровождающие проговорились, что был угнан "КамАЗ" с лекарствами. Остановили его в дороге какие-то люди, одетые в милицейскую форму. Есть сведения, что среди них был и Тартаковский.

Ольга Петровна чуть не вскрикнула от догадки: "Алеша! Так вот ты зачем в Тосно поехал! Неужели?!."

С Андреем разобрались быстро и за ошибку извинились. Алексей же куда-то исчез. И за целую неделю никто не сообщил родителям, что их сын арестован.

њ Допрыгался!.. њ только и смог сказать его отец. Он был так потрясен этим известием, что Ольга Петровна не на шутку испугалась, выдержит ли его сердце такую боль...

Она намного младше своего мужа. Их первенец, Андрюша, появился на свет, когда Дмитрию Федоровичу было уже под сорок. Алеша на четыре года младше брата. Профессор Тартаковский, сам выросший без отца, старался уделять своим детям как можно больше времени. Он всегда говорил: мои дети для меня њ главное в жизни.

Они очень разные, его сыновья. Андрей њ замкнутый, стеснительный и потому нелюдимый. Алексей, наоборот, очень общительный, контактный, слегка легкомысленный и не всегда постоянный в своих привязанностях, что, впрочем, свойственно его знаку зодиака њ Близнецам.

Андрей увлекся техникой. Мог сидеть с паяльником весь день. И прямой дорогой пошел в технический вуз.

Алеша же никак не мог определиться с выбором профессии, что весьма беспокоило отца. Мальчик он был талантливый, его даже снимали в кино. После школы поступил в механический институт. Не понравилось. Решил перевестись в институт физкультуры. А потом вдруг пошел на курсы охранников.

Отец возмутился: "Ну и профессию себе нашел! И ради этого институт бросил!"

њ Кому сейчас нужен институт? њ возразил сын. њ Толку от того, что ты њ заслуженный деятель науки, всю жизнь вкалывал, а что в итоге заслужил? Разве это нормальная зарплата для академика двух международных академий? А я хоть деньги буду иметь.

њ Ты не прав, сынок. Самое большое богатство њ это все-таки знания. Надеюсь, ты скоро это поймешь.

...Со своим будущим начальником Алеша познакомился в спортивном комплексе на тренировке. Бизнесмен, он же тренер восточных единоборств, оценил спортивную подготовку парня и пообещал с работой. А пока давал ему мелкие поручения. Очередное такое поручение закончилось арестом...

В одночасье обрушились все надежды отца.

њ Я был настолько зол на Алексея, њ признался он мне, њ что с момента его ареста и до предъявления обвинения не написал ему ни одного письма и даже не хотел его видеть. На свидания ходила мать.

А Ольга Петровна не могла поверить, что ее Алешенька стал грабителем. И стала искать, кто бы смог его выручить из беды. "Доброхот" нашелся. Он пообещал, что есть люди, которые быстро разберутся и выпустят Алексея из Крестов. Только надо уплатить кое-кому 2000 долларов.

њ Не вздумай этого делать, њ предупредил ее муж. њ Если Алеша не виноват, его и так выпустят. Если же виноват, то, как сказал Жеглов, вор должен сидеть в тюрьме!

Всегда очень уважавшая мнение своего замечательного мужа, Ольга Петровна на этот раз сделала по-своему. Обратилась к знакомым, родственникам, но деньги к сроку нашла. Потом, отдавая долг, продала все свои любимые украшения и другие ценные вещи в доме.

Но напрасно ждала мать сына домой... И деньги ей никто не вернул.

А в то время весь город гудел. Местные газеты писали о том, что раскрыта большая преступная группировка, грабившая грузовики на дорогах области. Если коротко обобщить сообщения печати, то сложится следующая картина.

...8 сентября 1995 года вблизи поселка Шушары вооруженные злоумышленники в милицейской форме остановили "КамАЗ" с медикаментами стоимостью почти 500 миллионов рублей. Машина везла груз из столицы для одной петербургской фирмы. Водителя пересадили в "Жигули" с синей милицейской полосой, напоили и оставили отсыпаться на обочине. А грузовик угнали.

Когда водитель очнулся њ обратился в милицию.

Оперативники машину с лекарствами нашли быстро и вернули ее законным владельцам. Задержали 10 человек, подозреваемых в совершении этого и других подобных преступлений. Главарь банды все еще в розыске...

В КОНЦЕ 1995-го в телевизионной передаче показали, как мэр Петербурга вручает премии работникам ГУВД за раскрытие этого преступления. Хотя следствие еще не было закончено.

Потом восемь месяцев, вместо положенных по закону 14 дней, это громкое дело о разбойном нападении пролежало в суде. Обвиняемые ждали, по-прежнему находясь за решеткой. Ведь у нас практически нет никаких ограничений на срок содержания под стражей.

Алеша виновным себя не признал, хотя и не отрицал во время следствия, что ездил в Тосно по поручению начальства.

њ Ну вот, хоть сам признаешься, что состоял в преступной группировке! њ констатировала следователь Алла Вилкова, крупная моложавая женщина с гривой крашенных под блондинку волос и в ярких обтянутых лосинах.

њ Какая еще группировка?! њ возмутился Алеша.

Возмущались и его приятели, которым тоже теперь "шили дело".

њ Вместе тренировались, значит, вместе и обсуждали план преступления! њ заявила следователь. Позже в протоколе судебного заседания Пушкинского суда будет отражено, как А.Вилкова принуждала подозреваемых к даче показаний. Кто упорствовал и не признавался сразу, били. Вот показания Алексея Тартаковского: "Меня пристегнули наручниками к батарее, били палкой по спине и коленям...".

По окончании проведенного Вилковой предварительного расследования она сформулировала обвинение. Дмитрий Федорович слушал зачитанный женой документ обреченно, чувствуя, как убивают казенные строки его последнюю надежду.

"...Тартаковский, вступив в преступный сговор на совершение преступления в организованной группе, согласно отведенной ему роли, находился в районе Тосно и после появления автомашины "КамАЗ" на трассе сообщил об этом по радиотелефону соучастникам в пос. Шушары, где, получив его информацию, неустановленные лица остановили, напали, завладели автомашиной и грузом медикаментов..."

њ Сообщил по радиотелефону?! њ встрепенулся Дмитрий Федорович. Он отложил свои бумаги и стал внимательно слушать жену.

НАДО сказать, что Ольга Петровна, зная позицию мужа в отношении случившегося, обычно не обсуждала с ним напрямую никаких новостей, связанных с делом Алеши. Но видела, как Дмитрий Федорович молча переживал. Иногда его вдруг прорывало, и он начинал винить себя, что не настоял, не заставил Алешу вернуться в институт, не проявил твердости, не запретил в конце концов встречаться с этим оборотистым дельцом!

И тогда Ольга Петровна вроде бы невзначай подбрасывала ему какие-то новые сведения об Алеше. Потому и решила зачитать вслух обвинение.

њ Сообщил по радиотелефону? њ переспросил муж.

Впервые за много месяцев глаза его вдруг заблестели, он ожил и даже помолодел. Ничего не объясняя своей удивленной жене, полез в книжный шкаф, нашел там какие-то справочники, стал их листать. Куда-то долго звонил, что-то уточнял. Наконец, сказал Ольге Петровне:

њ Наш сын не виноват. Понимаешь, между Тосно и Шушарами нет радиотелефонной связи!..

Позже фирма, предоставляющая услуги мобильной связи, подтвердила это письменно.

Алеша, прочитав в камере очередную записку матери, несколько минут просидел молча, отвернувшись от сокамерников. Впервые за много месяцев своего заключения мама написала, что отец поверил в его невиновность! И еще сообщила: "Папа взялся изучать Уголовный кодекс". Это известие просто окрылило!

њ Я помню, как-то в детстве попросил отца объяснить мне одну задачку, њ поделился воспоминаниями при встрече со мной Алексей. њ И пожалел. Потому что объяснение его растянулось часа на три. У меня просто голова опухла!.. Такой отец у нас дотошный, ничего не может делать вполсилы. И поэтому, узнав, что папа засел за Уголовный кодекс, я облегченно вздохнул: уж он-то докопается до истины!

Первое свидание между отцом и сыном состоялось в тюрьме только в феврале 1997 года. Не удержался профессор, резко высказал сыну все, о чем думал бессонными ночами њ о причинах возникшей ситуации, о неразборчивости в выборе друзей, о безответственности...

Алеша слушал молча, не возражал, не перечил. Отец вдруг замолчал. Он увидел осунувшееся бледное лицо сына, его потухший взгляд и синяки под глазами... Вспомнил заметку, прочитанную недавно в одной из газет: "В Крестах на одного заключенного приходится около одного квадратного метра площади, 0,7 койки и 68 копеек в день на пропитание..."

У Дмитрия Федоровича защемило в горле. С трудом сдержал себя, чтоб не сгрести сына как в детстве в охапку, прижав к груди... Засуетился, закашлялся, чтоб не заметил Алешка этот порыв.

њ Будь внимателен на допросах, все записывай, особенно даты, њ сказал он сыну.

И сообщил, что добивается разрешения стать... его защитником. Он, специалист по измерительной технике, привыкший к абсолютной точности, вчитавшись в текст обвинения понял, что оно составлено поверхностно, фактически сфальцифицировано.

Но добиться этого разрешения оказалось не так-то просто. Расследование по нашумевшему делу уже закончено, не сегодня завтра њ суд. Кому тут нужны сомнения отца подозреваемого?!

њ Месяца два я терпел хамство и оскорбления сотрудников Пушкинского суда, которые и слышать меня не хотели, њ говорит Д.Ф.Тартаковский. њ Но с помощью юридического управления мэрии я все-таки стал защитником сына.

Таким образом, Дмитрий Федорович получил возможность досконально изучить все материалы дела и активно участвовать в судебном разбирательстве. "Накопал" немало. Убедился, например, что следователь не потрудилась посетить место преступления, а многие факты, которые посчитала доказанными, попросту домыслила. Он же, пожилой и не совсем здоровый человек, поехал туда и тщательно все изучил.

Старательно вычертил график, по которому двигался грузовик. Вот он выехал из Петербурга в Москву, там погрузился и поспешил в обратный путь. Вот прибыл в Шушары...

КОГДА Тартаковский все сопоставил и рассчитал, у него возникла версия, что, отправив Алешу в Тосно, кто-то просто-напросто подставил парня, чтобы скрыть истинных информаторов, сообщивших с трассы о прохождении "КамАЗа".

Было два звонка, как утверждали обвиняемые. Первый њ за два часа до нападения на машину, другой њ за несколько минут. По словам потерпевшего шофера, он ехал со скоростью 90 километров в час. Значит, первое предупреждение было сделано кем-то с расстояния 135 километров (90 км х 1,5 часа). А значит, вовсе не Алексеем из Тосно, которое всего в 40 километрах от Петербурга. Второй раз позвонили за пару минут до нападения. Уж не с поста ли ГАИ, что находится всего в 150њ200 метрах от места преступления? Кто его сделал? Следствием это так и не выяснено. Но Алексей не мог одновременно находиться и в Тосно, и в Шушарах.

њ Когда отцу дали на суде слово, его поначалу слушали вполуха, њ сказал Алеша. њ Голос у него тихий, спокойный. Но потом, смотрю, судья оживился. Прокурор перестал что-то писать... В зале стало тихо-тихо. Все слушали моего отца с большим вниманием, хотя тот говорил почти час!

А он, доктор технических наук, заслуженный деятель науки и техники, вдребезги разбивал выводы профессионального юриста-следователя.

Он доказывал, что несколько человек действительно организовали похищение грузовика с лекарствами. Тем более что они и сами на суде в этом признались. Но остальные, в том числе и Алексей, ничего о преступном замысле не знали! Да и сами нападавшие совершили вовсе не разбой, а мошенничество, если уж следовать букве закона. Потому что разбой њ это "нападение в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия". На грузовик же не нападали, его просто остановили переодетые (а может, и настоящие?) гаишники и омоновцы. Водитель "купился" на эту дорожную проверку. Он сам вышел из грузовика, добровольно передал документы на груз и пересел в милицейскую машину с мигалкой. Куда потом делась эта машина? Или ее на самом деле и не было вовсе, как и оружия, которое так и не нашли?..

Но, несмотря на представленные Тартаковским доводы, суд не внял им.

После произнесения последнего слова подсудимых судья С. Ломакин объявил перерыв. Ровно через 30 минут все услышали традиционное: "Встать, суд идет!" И судья приступил к оглашению приговора. Чтение продолжалось четыре часа без перерыва. Это поразило: возможно ли физически написать 45 страниц убористого машинописного текста всего за полчаса?!

Позже дотошный профессор Тартаковский обратился по этому поводу в НИИ метрологии для установления скорости письма нормальным человеком. И получил официальный ответ, что для написания подобного по объему текста требовалось не менее 20 часов чистого времени. А это доказывает, что текст приговора был написан не в совещательной комнате, как этого требует закон, а заранее. Где? Кем? Вопросы эти до сих пор остались без ответа.

Тем не менее в начале августа 1997 года решением Пушкинского суда все участники нападения были признаны виновными и получили от 8 до 13 лет.

Алексея Тартаковского приговорили к 8 годам лишения свободы с конфискацией имущества, которого у него и не было.

Позже эта история получила неожиданное продолжение.

ЕЩЕ на суде Дмитрий Федорович Тартаковский, внимательно выслушав обвинительное заключение, заметил, что из дела исчезли кое-какие существенные подробности. Он сообщил об этом судье. Тот возразил: "Не знаю, о чем вы говорите, у меня все в порядке!"

И все-таки Тартаковский доказал: уже после утверждения прокурором обвинительного заключения дело расшивалось, документы переставлялись, а затем текст обвинения был подкорректирован. Так, к примеру, в деле, переданном в суд в июне 1996 года, появились материалы, датированные октябрем 1996 года. Как такое могло случиться? Ведь после утверждения прокурором обвинительного заключения расшить и перекомпоновать дело, находящееся в суде, без согласия судьи невозможно! Выходит, судья со следователем договорились?

Кассационная жалоба, составленная отцом-защитником в коллегию по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда, уместилась на 34 страницах. Один только перечень нарушений закона, допущенных следователем и судом, њ на пяти из них. 29 статей УПК РСФСР нарушила следователь и 18 статей њ суд.

Немало нарушений отмечалось в жалобах других адвокатов.

В итоге городской суд в декабре 1997 года отменил приговор Пушкинского суда и отправил дело на дополнительное расследование. Следователя Вилкову отстранили.

Начальник следственного управления ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области генерал Дмитриев С.А. гарантировал родственникам подсудимых (цитирую): "Расследование по делу будет проведено всесторонне и объективно с исследованием всех обстоятельств совершенного обвиняемыми преступления". Аналогичные заверения были получены и от прокурора города.

Казалось бы, обвиняемым и их близким можно радоваться: еще немного и справедливость будет восстановлена. Но не тут-то было!

Время шло, а люди, которым так и не был вынесен приговор (а вина многих вообще не доказана), никого не убившие и не искалечившие, продолжали сидеть в заключении. К ним относились как к преступникам.

њ Да что к ним! С нами, родственниками, носившими передачи в сизо, некоторые охранники обращались по-хамски, њ говорит Ольга Петровна. њ Есть там одна женщина, грубая, бесцеремонная, но волосы свои она украшает бантиком. Мы ее так и прозвали: "Стерва с бантиком". Каждый раз, когда я видела ее в окошке, у меня давление поднималось. Она, по-моему, просто получает удовольствие измываться над людьми...

А каково же тем, кто сидит без вины виноватый?

В ПРАКТИКЕ бывает: при назначении наказания суды указывают в приговоре, что осужденный определенную часть срока должен отбыть в тюрьме. Обычно срок "крытки" (так на жаргоне именуется эта "жесткая" часть) не превышает 2њ3 года. В нашем же случае обвиняемые еще не были осуждены, а уже в полной мере испытали на себе эту самую "крытку". Может быть, потому, что отказывались покорно согласиться с обвинениями? Алексей Тартаковский в тюрьме заболел, но в лечении ему было отказано њ "до вступления приговора в законную силу"(!).

Новый следователь њ майор юстиции Устинова Е.А. выглядит мягкой интеллигентной женщиной. Она в отличие от Вилковой признаний у обвиняемых не выбивала и поначалу была очень участлива и добросердечна. И даже пообещала, например, родителям Алеши, что "его вообще скоро выпустят на подписку".

В цивилизованных странах до вынесения решения суда подозреваемого часто выпускают под залог. И это при том, что у них расследования не тянутся годами.

У нас вроде бы тоже есть возможность не сидеть за решеткой. Если преступление не тяжкое, то существует возможность заменить подозреваемому содержание под стражей на подписку о невыезде. Тем более что тюрьмы переполнены.

Изменить меру пресечения Алексею Тартаковскому просили два академика и генерал, ветеран войны. Просили под личное поручительство. Однако уважаемым людям отказали. Объяснение: "Он совершил тяжкое преступление". И знаете, кто это утверждал? Следователь Устинова. После отмены решения суда. После того, как были отвергнуты ею же (!) все прежние "доказательства вины" парня. После того, как сама же обещала выпустить его.

НА ЖАЛОБЫ отовсюду, вплоть до Генеральной прокуратуры, приходили стереотипные ответы: "...вина доказана, оснований к изменению меры пресечения нет".

Хотя из очередного, Василеостровского, суда, куда было передано дело, оно вновь вернулось для дополнительного расследования... "из-за нарушения уголовно-процессуального закона и конституционных прав обвиняемых"! Заколдованный круг!

Во время нашей встречи в больнице Дмитрий Федорович признался мне:

њ Если бы вина моего сына была доказана всесторонним и объективным расследованием, то я, законопослушный гражданин, воспринял бы это наказание, как ни горько такое сознавать, как должное. Но ведь приемы расследования были не только противозаконными, а просто подлыми, непорядочными.

Невольно поражаешься, где он брал силы, чтобы изо дня в день, получая отписку за отпиской, снова и снова писать, убеждать, доказывать, спорить.

њ Переживал эти годы я страшно. Хотя держал все в себе. Но, видимо, начал сказываться возраст: дважды после получения отписок из Генпрокуратуры от безысходности у меня даже случались нервные срывы. Представляете, рыдаю и не могу остановиться! Душит обида. Слава Богу, это происходило, когда дома не было никого. Я специально не вскрывал получаемые письма в присутствии жены и ей не разрешал, ждал, когда останусь один. Моей Ольге ведь было еще тяжелее, чем мне. Видели бы вы, какой она возвращалась после свиданий с сыном... Поэтому некоторые письма я вообще скрыл от нее.

Ни из одной инстанции ни по одной жалобе и заявлению профессору Тартаковскому не дали аргументированного ответа по существу. Ольга Петровна показала мне, когда я пришла к ним домой, эти целые тома переписки. Судя по ответам, многие жалобы даже и не читались. Спрашивалось про Ерему, отвечалось про Фому...

Я читала эту переписку, и мне становилось страшно. Не дай Бог попасть в эти жернова! Просто невозможно что-либо доказать! Никто не хочет слушать!

Настойчивого профессора Тартаковского, который всех "достал" своими жалобам, решили проучить. Алешу из камеры с 13 заключенными перевели в камеру с 46 заключенными и 12 койками. А папу велено было "на километр к делу не подпускать". И ликвидировали его прежнее разрешение быть защитником сына.

Восстановил его в этом статусе председатель Василеостровского суда А.П.Ковин.

Мне по журналистским делам часто приходится общаться с работниками правоохранительных органов, в том числе с судьями. К сожалению, в последнее время редко встречаешь среди них доброжелательных людей. Особенно после того, как им дан статус независимых и несменяемых. Многие, очевидно, не поняли, что эти полномочия обязывают быть особенно чуткими и добросовестными: ведь от них зависят судьбы людей.

Но часто служители Фемиды не желают лишний раз что-то объяснить, разговаривают через губу, а то и попросту хамят. Судья Ломакин, как рассказали мне очевидцы, с обвиняемыми иначе как рыком не общался. И даже со свидетелями разговаривал свысока. Большого, видно, мнения о себе был. И что же? Все его разбирательство признано негодным. Приговор отменили.

О судье же Ковине отзываются как о грамотном специалисте и чутком человеке. Такое впечатление сложилось и у меня после долгой беседы с ним. Во всяком случае редко какой судья под свою ответственность изменяет меру пресечения подсудимому.

Анатолий Петрович Ковин изменил, выпустив на подписку о невыезде Алешу Тартаковского и еще четверых его "подельников". Опытный судья сразу увидел недоказанность предъявленных им обвинений. Увидел то, чего не заметили раньше ни следователи, ни прокуроры, ни другие судьи, наконец. Или просто не захотели копаться в деталях, брать на себя ответственность. А вот Ковин њ взял.

ПЕРВОЕ, что сделали Алеша и его товарищи, оказавшись на свободе, помчались в больницу к Дмитрию Федоровичу.

њ Мальчик мой, дурачок ты мой!.. њ сказал отец, обнимая сына. Сорок месяцев, три с лишним года он мечтал об этой встрече. Сколько раз мысленно ее себе представлял! Вот только не думал, что произойдет она в больнице. Не выдержало все-таки сердце таких нервных перегрузок.

њ Теперь все будет хорошо! њ говорил ему Алексей. њ Знаешь, как ты нам с ребятами помог? Ты њ классный отец! Ты њ самый лучший! И я никогда, слышишь, никогда больше не сделаю тебе больно!

Дмитрий Федорович улыбался. Он узнавал и не узнавал своего взбалмошного Алешку. Как же он все-таки изменился! В день ареста ему было 23 года, теперь идет

27-й. Не очерствело ли его сердце, ведь столько несправедливости увидел...

Беспокойство отца, по-моему, напрасно. Во время моей командировки виделись мы с Алешей часто. Конечно, он подавлен. Говорил, что ему часто снятся страшные сны, что не может привыкнуть спать без света. Быстро задыхается при ходьбе, а ведь был прекрасным спортсменом!

Но, слава Богу, не сломлен парень. То ли в силу своего характера, то ли благодаря огромной поддержке отца. Собирается учиться. Теперь твердо знает, кем хочет стать.

Невольно вспомнила поговорку: не было бы счастья, да несчастье помогло. В тюрьме, изучая Уголовный кодекс, увлекся Алексей юриспруденцией и теперь собирается поступать на юридический.

Прощаясь со мной, Алеша сказал мне:

њ Все-таки был прав мой отец: знания њ самое большое богатство. Он доказал мне это!

Елена

ВАСИЛЬКОВА,

обозреватель

"Российской

газеты".

Санкт-Петербург.

  00:04 21.04