Живкова оценит история.

Димитр Станишев отвечает на вопросы Егора Яковлева.

- Димитр, за многие годы нашей дружбы я не раз слышал от тебя о Живкове. Какое место, на твой взгляд - взгляд историка, займет Живков в летописи Болгарии? Как отнеслись к потере этого человека у тебя на родине?

- Тут не надо быть историком. Конечно, войдет в историю. А вот как - это неизвестно, потому что история пока не сказала последнего слова. Рано... Возможно, ты видел похороны на телеэкране. Правительство не разрешило выставить тело умершего ни в народном театре, ни в партийном доме. Гроб стоял на площади "9-го сентября" - День освобождения Болгарии от нацизма (теперь эта площадь называется по-другому). Оттуда гроб во главе шествия пронесли на кладбище, где и состоялось прощание. Похороны Живкова еще сильнее разделили наше общество на ностальгирующих по прошлому сторонников социализма и его противников.

Что же касается моих чувств в связи со смертью Живкова, то они - сложнее. Оглядываясь на прожитую жизнь - его и свою - два момента кажутся мне особенно значительными. Один относится к началу нашего знакомства, второй - к концу.

- Димитр, я помню, что 2 мая 1944 года ты считаешь днем своего второго рождения, мы даже когда-то отмечали эту дату в Софии.

- 2 мая был жестокий бой с фашистами. Наш отряд, - он назывался "Чавдар", нес тяжелые потери. В живых остались немногие, в их числе - наш командир Добри Джуров, будущий министр обороны при Живкове, Иордан Йотов, будущий секретарь ЦК по идеологическим вопросам, и я - самый младший в отряде, мне едва минуло 18 лет. Живкова я тогда знал как Янко - его партизанская кличка. Он руководил партизанским движением в Ботифградском районе, а в июле 1944 года стал заместителем командира первой повстанческой оперативной зоны.

После войны я уехал на учебу в Москву, окончил истфак МГУ, потом там же - аспирантуру. Вернувшись в Болгарию, преподавал. То есть все это время никаких отношений личного характера у меня с Живковым не было. А в 1975-м меня направили в Москву в качестве полномочного представителя Болгарии, затем - в Прагу, в журнал "Проблемы мира и социализма". Позже меня вернули в Болгарию, и я стал секретарем ЦК нашей партии по международным делам. Тогда, в середине семидесятых, и начались мои личные контакты с Тодором Живковым. С самого начала они зиждились на чувстве доверия и уважения друг к другу.

- Жизнь полна удивительных совпадений - ты начал свой путь под командой Живкова, а Живков закончил свой политический путь по инициативе - в том числе и твоей.

- Так сложилось. Ты помнишь конец восьмидесятых годов, круто менявшиеся умонастроения людей в странах так называемого социалистического лагеря. В Болгарии процессы демократизации по ряду причин шли медленнее, она больше других оставалась форпостом социализма в Восточной Европе. И росло недовольство существующим режимом. Жизнь выдвигала к власти новых людей, и препятствовать этому было бессмысленно. Живков должен был уйти, и, как мне казалось, по доброй воле. Моя инициатива заключалась в том, чтобы трое наиболее близких ему людей уговорили Живкова на добровольную отставку. Эти трое - бывшие бойцы отряда "Чавдар": Добри Джуров, Иордан Йотов и я. Джуров и Йотов со мной согласились.

- И что вы? Пришли в кабинет Живкова с предложениями об его отставке?

- Да, 8 ноября мы пришли к нему в кабинет. Начали убеждать. Он был поражен: на его уходе настаивают самые верные, как ему казалось, люди... Чувствовали мы себя не очень-то хорошо. Тяжелые были минуты.

- Правду говорят, что вы следили за его руками, чтобы он не нажал кнопку под столом?

- Да. Мог быть и такой момент. И нас сразу бы схватили. Но Живков пересилил себя, сказал, что подумает. Мы вышли смущенные. Уверенности, что мы его окончательно убедили, не было.

На следующий день Живков вызвал к себе Добри Джурова - наиболее ему близкого из нас троих человека. Иордану Йотову назначил встречу сорока минутами позже. Меня вообще не приглашал. Мы же, переговорив между собой, решили по-прежнему держаться втроем. И в назначенный для Джурова час мы появились все вместе. Живков был этим крайне изумлен. Тем не менее всех пригласил в кабинет. И тогда уже начался конкретный разговор об отставке. Он шел так, как будто принципиальное согласие на нее было получено. - Так был решен вопрос об отставке?

- Да. Несколько дней спустя состоялся пленум ЦК, где Живков публично заявил о своей отставке. Многие были изумлены, и более всего те, кто первыми не преминули воспользоваться результатами этого решения. Живкова тогда благодарили, ему оставили все привилегии - машину, секретаря, охрану. Однако вскоре, опять же на Пленуме ЦК, это решение было отменено и принято новое: исключить из партии, лишить всех привилегий и даже возбудить уголовные дела. Это была уже инициатива новых руководителей. Затем последовали уголовные преследования Живкова и его сторонников, в том числе и нас троих.

  00:04 13.08