Москва подкопченная.

Четверг 8 июля был сороковым днем непрерывной жары в Москве и окрестностях.

Сорок дней - понятие в некотором роде мистическое. Те, кто исповедует магию чисел, получили подтверждение своим верованиям: именно в этот день было отмечено рекордное повышение температуры: +35 градусов, а после жаркого дня хлынул небывалый ливень, сопровождавшийся в центре и на севере столицы мощным градом. На Ленинском проспекте затопило первые этажи подъездов домов, на Кунцевской улице уровень воды достигал двух метров, улица Королева походила на море, а на Павелецкой напрочь смыло асфальтовое покрытие...

Впрочем, все это я наблюдала вместе со всей страной по телевидению, поскольку во время разгула стихии мирно наслаждалась музыкой английского композитора XVII века Генри Перселла в Новой опере, а выйдя из театра на уже сухую Петровку и узнав о случившемся, могла лишь размышлять, были ли громовые раскаты, сопровождавшие трагедию Дидоны и Энея, оркестровым воплощением темы неумолимого рока, или мы слышали звуки реально бушевавшей грозы.

Это ощущение - "то ли девочка, то ли виденье", то есть зыбкости границ реального и выдаваемого за реальность - главное впечатление от пяти дней в столице.

Жара превратила Москву в подобие южного курорта во время карнавала. Обилие полуголых телес всех возрастных и весовых категорий. Основная одежда и мужчин, и женщин (подчеркиваю еще раз - без различия возраста и веса) шорты и майки. В шорты втиснуты даже зады, размерам которых позавидовали бы чемпионы японской борьбы сумо. Интеллигентные пожилые дамы и тетки, торгующие у метро пирожками и жареными "ножками Буша", чувствуют себя в них одинаково свободно. Большинство ходят с пластиковыми бутылочками, подпитывая себя то и дело минералкой или какой-нибудь подкрашенной водичкой. Чем ближе к центру, тем чаще встречаются мужчины в светлых брюках и белых рубашках с галстуками, дамы в строгих блузках - служивый люд: жара жарой, а деловая жизнь продолжается.

Казалось бы, политбои должны приутихнуть, дав передышку уставшему от постоянного напряга населению. Ушли на каникулы наши глубокоуважающие себя депутаты Государственной думы, предварительно обеспечив себе безбедное существование в будущем вообще и неприлично большие отпускные конкретно на предстоящие месяцы, более чем в пятьдесят раз превышающие даже московскую пенсию. Пошумев напоследок, разъехались и члены Верхней палаты.

Но тут же активизировался президент. Для начала он сообщил, что не будет принимать участие в грядущих выборах, чем, впрочем, мало кого всполошил, а через пару дней собрал генералитет, что насторожило многих, поскольку, как показывает наш грустный опыт, подобные встречи президент проводит в преддверии затеваемых им потрясений. Поэтому решительные заявления главы государства и категоричным тоном высказываемые ничего не раскрывающие фразы типа "в отношении взаимоотношений" покоя в ближайшее время не сулят, как и то, что дорогой Борис Николаевич неожиданно сменил предполагавшиеся дальние маршруты отпуска (Карелия, Сочи) на ближнее Подмосковье.

В журналистских кругах как об уже решенном говорят о намеченном на 12 августа захоронении тела Ленина на Волковском кладбище, приготовления к чему будто бы в Санкт-Петербурге идут полным ходом. При слове "август" вздрагиваешь и начинаешь верить в реальность этих планов, поскольку август - традиционный месяц потрясений в России, а спокойно церемония упокоения несчастного трупа вряд ли пройдет.

А ведь если бы не гроза, можно было бы считать эту московскую неделю на редкость спокойной: ни одного взрыва. Только несколько бетонных столбов на проспекте Мира неожиданно рухнуло да на Садово-Кудринской очередной провал на проезжей части образовался...

Спокойствие это не случайное. Никогда не видела ранее такого количества представителей охранных структур. Милиция федеральная, милиция муниципальная, милиция ведомственная (транспортная, например), крепкие ребята из многочисленных частных охранных фирм... Похоже, наиболее распространенная мужская профессия в сегодняшней Москве - охранник.

Охраняется все - от любой конторы до последней забегаловки. Уже одно это не дало бы расслабиться, как и неукоснительное напоминание при каждой остановке каждого поезда метро: "Уважаемые пассажиры, не забудьте забрать с собой ваши вещи", продиктованное явно не заботой о рассеянных.

А охранять в Москве есть что. Невероятно хороша стала старушка. Пережив два всенародных торжества: собственное восьмисотпятидесятилетие и двухсотлетие со дня рождения своего гениального сына, Москва предстает сейчас не привычной "большой деревней", но блестящей европейской столицей с неповторимым собственным шармом: она умыта, умело подгримирована, щедро украшена. В ней чувствуется достоинство разборчивой невесты.

Большинство театров, несмотря на лето, продолжают работать. И те, что получше, поизвестнее, полны, хоть билеты и недешевы. Публика обычная, те люди, о которых принято говорить "москвичи и гости столицы". Засилья автомобилей у театральных подъездов нет, просьбы отключить на время спектаклей пейджеры и мобильные телефоны, прозвучавшие перед началом действия в "Ленкоме" и "Сатириконе", были явно излишними. Для изысканных и чрезвычайно модных "Новой оперы", "Геликон-оперы" хватает любителей музыки семнадцатого и восемнадцатого веков.

На Крымском валу в новом помещении Третьяковской галереи уже два месяца открыта для посещений небывалая по богатству и насыщенности постоянно действующая экспозиция "Искусство ХХ века", где представлено все значительное, созданное за это время в России. Здесь Петров-Водкин, Ларионов, Фальк, Лентулов, Кончаловский, Шагал, Сарьян, Кандинский, Малевич, Дейнека, Бродский, Мухина, Тышлер, Нестеров, Пластов, Лактионов, Чуйков, Корин, Герасимов... От великого русского авангарда до придворного соцреализма со всеми сопутствующими ответвлениями. Коллекция продолжает формироваться, но по уже выставленному можно судить о грандиозности замысла и солидности воплощения.

В прохладных и строгих залах новой Третьяковки тихо. Редкие иностранцы, не организованными группами, а явно сами по себе пришедшие знатоки и любители живописи, не идут дальше залов авангарда.

В окна заглядывает церетелиевский Петр I, который мне показался совсем не так плох, как о нем говорят и пишут, просто он несоразмерно велик для того места, где установлен, производит впечатление Гулливера, который того и гляди ненароком что-то раздавит. Ему где-нибудь "на берегу пустынных волн" стоять, цены бы не было.

И новый облик Манежной площади понравился. Мне довелось видеть ее в конце восьмидесятых забитой пятидесятитысячным митингом. И хотя собрались тогда там люди, близкие мне по убеждениям, атмосфера агрессии и истерии пугала. Куда приятнее увидеть Манежную будничным жарким вечером сплошь заполненной все теми же "москвичами и гостями столицы", наподобие городских голубей облепившими все скамейки, парапеты, места под бесчисленными зонтиками летних кафе, поедающими мороженое, потягивающими пиво и водичку. Тихо, спокойно, дети тянут руки к струям фонтанов...

Ну и что, что Манежная "офонарела", как "офонарел" в свое время, по выражению Окуджавы, Старый Арбат. Да Бог с ними, ширпотребного уровня скульптурными композициями на темы русских сказок, поставленными на поток мастерской того же всепроникающего Церетели. Раньше здесь, в Александровском скверике, с четырех утра в любое время года начинала формироваться, как в накопителе, многосотенная очередь желающих или приведенных посетить мавзолей. Нет уж, лучше фонтанчики, скульптурки и радостные лица детей.

Много иностранных туристов. Ни конфликт России с НАТО их не удержал, ни дурная слава криминально опасного города. По блаженным лицам видно, что действительное оказалось лучше предполагаемого.

И тут же разговор, подслушанный невольно в метро: "Ты как?" - "Уезжаю". - "Куда?" - "В Финляндию". - "Зачем?" - "Жить". - "А что, здесь нельзя?" - "Не дадут". - "Кто, "Газпром"?" - "Причем здесь "Газпром"? Он сам по себе, я сам по себе. Да и ему жить не дадут". - "Так ты уже там не работаешь?" - "Ну пока не увольняюсь, документы на выезд оформляю".

На "нового русского" не похож, скромный, серенький, инженерного вида. Глаза хорошие, грустные.

Москва не жирует. Она просто расслоена резче, нагляднее, чем провинция. Трудно живет, суетливо, но - живет. Запомнился запах летней Москвы: смесь дорогих духов с едким потом, к которой постоянно примешивается запашок чего-то горелого: то ли от ближайшей шашлычной, то ли от тлеющих совсем рядом подмосковных болот.

Но как бы то ни было, конец недели ознаменовался известием, что ЮНЕСКО удостоил Москву первенства в соревновании "Города за мир". Итоги этого престижного конкурса подводятся раз в два года, премия присуждается городам, зарекомендовавшим себя в предоставлении жителям свобод, гарантирующим соблюдение прав человека, открывшим двери культуре мира. Надо же!

16 июля Юрий Лужков должен получить приз где-то, кажется, в Боготе...

Ирина МОРГУЛЕС.

  00:04 14.07