Владимир Шаинский: "На белый свет не жалуйся".

- Владимир Яковлевич, что вы ощущаете, когда приезжаете в провинцию?

- Мне кажется, этот вопрос уже давно потерял актуальность. Когда настала эпоха телевидения, так называемый провинциализм как понятие утерял свой смысл. Я бы не сказал, что столичные дети более целеустремленные, чем здешние. Даже наоборот. В Москве слишком много моментов, хороших и плохих, отвлекающих детей от благородных дел. От подлинного интереса к искусству, к музыке, к спорту. Поэтому-то так много талантливых людей появляется на периферии.

Понятие провинции было актуально только в Римской империи, когда там выдумали это название и переименовали протекторат Иудею в провинцию Палестину после Иисуса Христа - вот это было действительно преступное деяние. А теперь... Я считаю: провинция - такое же место, как и город-герой Москва. Что, здесь меньше нот знают, чем в Москве? Может, компьютеры менее насыщены? Точно так же. В этом смысле положение хуже разве только в очень бедных регионах, где денег нет. Знаете, как однажды написал Чехов (мой любимый, кстати, писатель), когда он только начинал свою деятельность и работал в юмористическом журнале издателя Лейкина "Осколки" под псевдонимом "Антоша Чехонте"? В пародии на Жюля Верна к фразе "Шар надули и наполнили воздухом" Чехов сделал такое примечание: "Воздух - это то, без чего, как говорят иностранцы, жить невозможно. Чепуха! Без денег только жить невозможно". Это была великая мысль. Сегодня особенно четко осознаешь, насколько это высказывание Антона Павловича было "пророческим".

- А как в наше коммерческое, практичное время живет и выживает детская песня?

- Выживает. Есть, видимо, какие-то уголки человеческой души, неподвластные курсу доллара и рубля, падающего в свободном падении. А свободное падение, между прочим, достигает 450 километров в час. Я все жду, когда же появятся стихи о приближении скорости передвижения к скорости света...

- Кстати, вы-то сами стихов не пишете?

- Не пишу, но всегда переделываю те, которые мне приносят. Видимо, у меня где-то в глубине поджелудочной железы есть что-то поэтическое.

- Некоторым вашим песням по тридцать с лишним лет. Человек за это время сильно меняется. А песня какие метаморфозы претерпевает?

- В том-то и дело, что не претерпевает. Когда делают римейки моих песен, как бы давая им новую жизнь, несколько меняют аккомпанемент. Я и сам это делаю. Похоже на то, что человек, который ходил 25 лет в одном пальто, потом купил себе другое. Ну и что? Если его раздеть догола, он ведь каким был, таким и остался. "Одежду" песни можно менять, но основа-то остается.

Человек, к сожалению, довольно быстро стареет. А песни - нет, это же духовное начало. Меня кто-то убеждал, что у человека есть семь оболочек, а не только мышечные и кожные покровы. Как раз песня и относится к другим оболочкам - это близко к человеческой душе. Возможно, даже разновидность бессмертной души. Поэтому я преклоняюсь перед музыкой, перед искусством, перед гениальными произведениями. И когда сам что-то сочиняю, у меня есть образцы, на которые надо равняться, - великие композиторы Моцарт, Бетховен, Бах, Чайковский, Шопен, Бизе, Верди, Шостакович, Мендельсон, Пуччини.

- Не все современные сочинители настолько требовательны к себе. Я имею в виду уровень сегодняшней, сильно деградировавшей эстрады. А вот вы, опираясь на классику, упорно сохраняете свой стиль, свою манеру.

- "Упорно" - не совсем подходящее слово. Я бы по-другому сказал: преданно и верно. Музыка, я считаю, - способ приближения к небу, космическим высотам, к которым человек всегда стремится. Она одно из средств, а может, главный язык, не нуждающийся в переводе для общения с высшими сферами. И потому я столь самозабвенно продолжаю заниматься ею, хотя это не так прибыльно, как занятия бизнесом. Если песни создаются как товары шоу-бизнеса - это одно.

Но для меня это, повторяю, как дорога к высшим сферам. И необязательно при этом песня должна быть молитвенной. Иногда она может быть... хулиганская. И у Моцарта, и у Баха есть веселые произведения. Возвышенное имеет весьма разнообразные формы.

- Возвышенность становится, увы, чуть ли не атавизмом в наше жесткое время. И какова же в таком случае востребованность того, что вы делаете?

- Внутренняя востребованность достаточная, а внешняя, выражающаяся в финансовых вложениях, - пока нет. Но это меня не пугает. В иные периоды я бывал очень состоятельным человеком, правда на весьма короткое время, а большую часть прожил в бедности. И от этого ничуть не страдал. Главное - я всегда жил весело. И сейчас так живу. А больше мне ничего не надо. Может, помните мою песню "Ты никогда, пожалуйста, на белый свет не жалуйся"?

Бесполезно пытаться что-то изменить вокруг - разумнее поменять свое отношение к происходящему. Не жаловаться, не стонать, быть оптимистичнее.

- Семья у вас большая?

- Большая. Детей не так уж и много, но все же три человека есть. Младшей дочери восемь лет, сыну - одиннадцать, а самому большому (он от первого брака) - 27. Я вообще-то поздно стал заниматься детопроизводством.

- А внукопроизводством?

- Внуков пока нет. Старший уже мог бы быть производителем, но пока с девками гуляет еще, не женится. Сам я поздно вступил в брак, мне 46 лет было - ему есть с кого брать пример.

- Я слышала, что у вас совсем молодая жена.

- Если считать, что и я еще не совсем старый, мне только 74-й пошел, то жена действительно очень молодая. Она еще не достигла возраста Иисуса Христа. Это второй брак, вторая, так сказать, обойма. В принципе, она выглядит (я говорю как знаток и специалист в "женском" вопросе) лет на 18.

- Значит, вы - хороший муж. Заботливый.

- Надо сказать, что я поощряю ее стремление заботиться о своей внешности. И за меня она "грозит" взяться. "Будешь, - говорит, - омолаживаться, заставлю тебя сделать "голливудскую улыбку", подтяжки-перетяжки". Я отбрыкиваюсь: мол, зачем, пусть будут благородные морщины. Она настаивает. Я говорю:

"Может, мне еще и искусственные волосы нарастить?" Сейчас это, кстати, модно. Про парики молчу - это несложно. Носят некоторые знаменитости, не буду называть по фамилии. А вот интересно - как они ныряют? Я-то всю жизнь занимаюсь подводным спортом, поэтому мне не приходила в голову мысль насчет парика. Если его приклеить - в воде отклеится тут же. А если я начну тонуть?

- Подводным плаванием занимаетесь где-нибудь за границей, в теплых морях?

- Вы считаете, что погружаться под воду можно, только перейдя государственную границу? Необязательно. Вот я планирую, если лето удастся, посетить озеро Увильды, куда давно стремился. Здесь было первенство Союза по подводной охоте лет тридцать назад.

- Подводник, охотник... Чем вы еще увлекаетесь?

- Немного спортом. Стараюсь следить за собой.

- В Москве у каждого своя тусовка, свои кланы. Вы к какому-нибудь принадлежите?

- Я сам по себе. Ни с кем ни ссорился, хотя есть люди, которые, по крайней мере, стараются меня чем-то ущемить. Из соображений чисто конкурентных.

- Раньше были Росконцерт, Госконцерт. Сейчас работаете с менеджером?

- Нету менеджера. Жена против. И сама не хочет этим заниматься, и привлечь никого не велит: а вдруг секретарем у меня будет какая-нибудь симпатичная девушка? "Чтоб близко не было!" - говорит.

- Для своих детей вы песни пишете?

- Сейчас у меня появилось трио - я и мои младшие дети. Издаем компакт-диск на стихи одного молодого поэта, его зовут Виктор Малынщук. Сделал цикл песен, которые мы исполняем втроем. Кроме того, надеюсь, скоро появится диск из произведений моего одиннадцатилетнего сына, он с четырех с половиной лет сочиняет. Сам оркеструет - на синтезаторе, компьютере.

Сумасшедший в музыке и спорте. Все гулять - а он делать на взрослом турнике подъемы переворотом. Мне в его возрасте это и не снилось...

Беседу вела Лидия САДЧИКОВА.

  00:04 28.04