(1).

Профессор Г.Н. Пио-Ульский. Русская эмиграция и ее значение в культурной жизни других народов.

Предисловие: строка, пропущенная автором.

Чтобы смысл уникального исторического документа, который публикует сегодня "Российская газета", в полной мере открылся нашей общественности, необходимо прежде всего представить его автора - русского инженера Георгия Николаевича Пио-Ульского. Упомянув в своем докладе огромное количество имен и биографий русских людей, выметенных революционными вихрями за рубежи своей родины, он, естественно, ничего не сказал о себе. Извинительное для автора такое умолчание было бы совершенно несправедливо перед лицом истории, и мы восполняем его сразу, чтобы подобной досады у читателя даже не возникло.

Замечу только, что для первых слушателей доклада, прочитанного в 1938 году в Союзе русских инженеров в Белграде, представлять его автора не было никакой нужды - они-то были прекрасно осведомлены о вкладе Г.Н.Пио-Ульского в русскую и мировую науку. Но с тех пор прошло уже шестьдесят два года...

Пио-Ульский родился в Пскове, где его отец был директором губернской гимназии. Окончил Морское инженерное училище в Кронштадте, из стен которого вышел со званием инженер-механика флота. В это же училище и вернулся через шесть лет уже с дипломом Николаевской Морской академии, преподавателем математики и сопротивления материалов. Но главным его увлечением - как оказалось, на всю жизнь - стала паровая механика. В 1906 году Институт инженеров путей сообщения императора Александра I пригласил его сначала преподавателем, а затем избрал профессором по кафедре паровых машин и основ машиностроения, здесь он основал первую в России лабораторию для испытания паровых машин. И все же не железные дороги оказались его призванием, а морской флот. "Адъюнкт прикладной механики honoris causa" - по-современному, доктор технических наук - последние десять лет перед революцией отдал кораблестроительному отделению Санкт-Петербургского политехнического института императора Петра Великого. Изданы были уже три десятка капитальных научно-технических трудов. Сотни бывших студентов по всей России уже так и представлялись "учениками Пио-Ульского". Приведу воспоминание одного из них, профессора В.В. Фармаковского: "Отлично помню, как во время Японской войны в 1905 году мы, молодые инженер-механики флота, в Либаве с огромным интересом изучали первую паровую турбину на миноносце, купленном на одном из германских судостроительных заводов. Между тем Георгий Николаевич вовремя изучил паровые турбины и теоретически, и практически, и не только изучил, но и оценил все их преимущества в применении к судам военного флота и добился применения паровых турбин в Русском императорском флоте. В качестве конструктора и консультанта Балтийских судостроительных заводов в Санкт-Петербурге и в тесном контакте со всемирно известными турбинными заводами Browm-Bowery Г.Н. Пио-Ульский разработал проекты паровых турбин для 32500-тонных колоссов возрождающегося после Цусимы Русского императорского флота - для крейсеров-дредноутов "Кинбурн" и "Измаил". Это был апогей работы Г.Н. Пио-Ульского в области турбиностроения...".

Но тут разразилась революция. Профессор паровых турбин, получивший также высокий чин генерала корпуса инженер-механиков флота, не спешил уезжать из России. Еще два года отданы Донскому политехническому институту в Новочеркасске. Еще год - Екатеринбургу, где он успел организовать политехникум. Но в 1920 году волна эмиграции смыла в зарубежье сотни тысяч русских людей. Пио-Ульский оказался в Белграде. Ему было 56 лет.

Вы прочитаете в его докладе любопытное наблюдение: эмиграция делилась, оказывается, на "квалифицированную" и "неквалифицированную". Он-то безусловно принадлежал к первой: это были образованнейшие люди, специалисты прикладных и фундаментальных наук, ученые, чьи знания и таланты за границей, естественно, немедленно нашли спрос. Пио-Ульский чуть не с корабля, на котором отплыл из Крыма, был приглашен "гонорарным профессором" на технический факультет Белградского университета, с которым был связан уже до конца своих дней. Он напечатал на сербском языке для своих новых студентов учебник аэродинамики и курс паровых турбин в 4 частях такой полноты, что признанный лучшим в мире труд этот был переиздан во Франции. При университете он создал "машинный музей", который доныне не утратил своей педагогической и материальной ценности. Был в числе основателей Русского научного института, в котором - это уже "на общественных началах", по зову сердца - возглавил секцию математических и технических наук. Создал в Югославии Союз русских инженеров, подобный которому возник и во Франции, где осела основная часть наших соотечественников. Принялся конструировать газовые турбины, первым в мире теоретически обосновав их двойное преимущество - скорость и бесшумность.

15 августа 1938 года за гробом Георгия Николаевича Пио-Ульского шел весь русский эмигрантский Белград, шел весь Белградский университет - его ученые, преподаватели, студенты. Правительство Югославии распорядилось почтить его память отданием воинских почестей - он ведь, кроме всего прочего, был русским офицером.

Эмиграция раскалывалась на группы, партии, на такие-сякие течения, у одних с годами созревало патриотическое отношение к советской России, другие оставались непримиримыми к ней... Пио-Ульский принадлежал к той части "квалифицированной эмиграции" - ибо была в ней и другая часть, - которая до конца жизни отвергала сотрудничество с "представителями СССР", ибо в ее глазах СССР так и оставался "интернационалом, а не славянско-национальным государством". Не только первое поколение эмиграции, даже второе и третье так и не доспорили, достаточен ли был этот предлог для столь долгого, пожизненного непримирения. Но теперь это уже неважно - в чем не успели разобраться они, разобралась сама история. Взгляните на портрет Пио-Ульского - он мечтал дожить до момента, когда сможет снять шляпу перед Россией. А уж она точно должна снять свою перед ним. Перед такими, как он.

Теперь прочтите его обзор русской эмиграции за период с 1920 по 1939 год, памятуя, что без этого предисловия в нем не хватило бы одной очень важной строки.

Александр САБОВ,

политический обозреватель

"Российской газеты".

ЧТОБЫ говорить о русской эмиграции в ее культурном значении для других народов, прежде всего нужно охарактеризовать саму нацию с культурной точки зрения, так как указанное культурное влияние эмиграции может проявиться или в случае переселения в страны, стоящие на более низком культурном уровне, или в страны той же степени культуры, но с особенностями, чуждыми русской культуре.

Россия, как всем известно, является наибольшим по пространству государством Европы, обладающим наибольшим числом жителей. Исторические события, сопровождавшие образование и развитие такого большого государства, послужили причиной некоторой временной отсталости русского народа в смысле достижений промышленности, а вследствие этого и некоторого создавшегося поклонения Западу. "Немец выдумал обезьяну", говорит русский народ, и в этих словах кроется признание интеллекта иностранца. Отсталость промышленности отозвалась несомненно и на отсталости устройства городов и использования там западных достижений в смысле комфорта и удобства человеческой жизни. Было время, когда иностранцы изображали Россию и ее города как страну белых медведей, населенную диким народом. Такая фантазия была основана на незнании иностранцами русского народа; эти фантастические времена прошли, и иностранцы уже давно узнали, что такое Россия, почувствовали в ней сильного соседа - не только по численности народонаселения и необъятности занимаемого пространства, но и по культурной мощи этой страны. Однако промышленная отсталость и связанная с нею отсталость в самых методах создания культурных удобств человеческого существования не могли не отозваться на характере народа, сделав его неуверенным в своей культурной мощи, а потому часто отдающим предпочтение Западу даже в тех случаях, когда по существу это предпочтение не имело за собою никакого оправдания. Благодаря этому, а также и врожденной скромности, русский народ никогда не кичился своими достижениями, во всех его делах отсутствовало стремление к саморекламе и к возвеличению дел своего родного гения. "В своей стране пророком не будешь" - интернациональная поговорка, но она больше, чем к другим народам, пристала к русским людям. А ведь как русским не гордиться такими учеными, как Лобачевский, Менделеев, Павлов; такими поэтами и писателями, как Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Достоевский, Тургенев, Лев Толстой, Чехов; такими композиторами, как Мусоргский, Бородин, Римский-Корсаков, Чайковский, Рахманинов; такими артистами, как Шаляпин, Мельников, В.Н. Давыдов, Савина, Ермолова, Анна Павлова.

ОТСУТСТВИЕ своевременного признания русскими людьми величины своих крупных людей и, я бы сказал, отсутствие в этом смысле национальной гордости сделали то, что во многих областях науки и техники русские творческие имена, связанные с теми или иными крупными идеями, мало помалу стушевались, и всемирным признанием творцов этих последних почитаются часто люди, ловко и своевременно использовавшие результаты достижений русского гения. За примерами ходить недалеко. Стоит только вспомнить, что девять лет тому назад американцами был отпразднован юбилей изобретения Эдиссоном электрической лампочки накаливания. По этому поводу в парижской печати появилось указание, что еще в мае 1878 г. Avenue de lХ Opera в Париже была освещена лампочками нашего соотечественника Яблочкова. На основании этого французская печать считала, что юбилей электрической лампочки следует праздновать не в Соединенных Штатах, а во Франции и чествовать не Эдиссона, а русского изобретателя. Лампочка Яблочкова была прообразом современной дуговой лампы, в которой процесс горения происходит в воздушной среде, тогда как в лампочках накаливания он происходит в безвоздушной среде и изобретателями этих лампочек являются Ладыгин и Дидрихсон. Посвященная этому предмету и помещенная несколько лет тому назад в одной из русских эмигрантских газет статья инженера Гофмана представляет для русских людей исключительный интерес, так как, с одной стороны, открывает истину, приятную для русского самосознания, а с другой - ярко свидетельствует о неумении русских людей гордиться своими достижениями и оберечь русское творчество от посягательства иностранцев [...].

Другое крупное русское имя, затушеванное временем и обстоятельствами, - имя создателя идеи радиотелеграфии Александра Попова. Я имел счастье быть его учеником в Минном Офицерском классе Морского ведомства, а впоследствии его сослуживцем по Морскому инженерному училищу императора Николая I. Все работы А.С. Попова производились на глазах его коллег и во всех его технических и связанных с этим финансовых передрягах и переживаниях участвовали все мы, его коллеги. У меня хорошо в памяти огорчение А.С. Попова, который вместо просимых им от Морского Министерства 35000 рублей для установления радиосвязи, не помню, между Петербургом и Кронштадтом или между Петербургом и Москвой, получил всего лишь 5000 рублей, что заставило его значительно сократить задуманную им инсталляцию. Все крупные русские специалисты творцом радиотелеграфии единогласно признают А.С. Попова, который, продолжая работы Гертца, дошел до такого результата, что явилось возможным воспринимать весьма слабые электромагнитные волны, приходящие издалека и могущие служить сигналами и даже способом общения [...].

Так началось телеграфирование без проводов. В своих работах уже с отправительными станциями Попов в 1897 году достиг дальности расстояния в пять верст; и только в этом году появились сведения об опытах Маркони, который присоединил высокую антенну к отправительному контуру-вибратору. Беспроволочный телеграф скоро начал играть свою роль единственно возможного средства сообщения, например между союзными странами, рекорд расстояния начал все возрастать, дойдя в настоящее время до 1000 километров [...].

Говоря о некоторой, кажущейся, я бы сказал, отсталости русского народа в области технических промышленных достижений, я забыл упомянуть о необычайно быстрой восприимчивости русских людей ко всему новому, если оно представляет собой крупное достижение науки или техники и вызвано жизненными потребностями человека или государства. Восприняв с Запада то или иное достижение, русский человек его не только тотчас же применяет на практике, но и подвергает усовершенствованию, так что в конце концов это достижение приобретает совсем новый облик, и ценность его в значительной мере увеличивается. Русским инженерам и техникам такие случаи известны в бесчисленном количестве примеров. Помнятся мне работы Ижорского завода по бронепрокатному делу, когда иностранцы старались купить секрет изготовления брони русского инженера, усовершенствовавшего существовавший на Западе способ изготовления брони и внесшего в это дело свою личную инициативу, намного улучшив качество брони. В текстильном деле - часто посылали русских молодых людей поучиться за границу - на Запад и в Америку... Усвоив существовавшие методы фабрикации тканей, русские люди вносили в это дело нечто свое, и русские ткани приобретали такую ценность своего качества, что иностранные фирмы не выдерживали конкуренции. Всем известны сукна барона Штиглица, морозовские ситцы и бумажные бархаты, ярославские полотна и т.п. [...].

Недавно в Петрограде была открыта выставка по случаю 100-летия Царско-Сельской ж.д., которая до сего времени почиталась старейшей и первой в России - официально открыта 30 октября 1837 года. Однако материалы, которые собраны для этой выставки, установили, что первая в России ж.д. была открыта в 1833 году на Уральском Нижнетагильском заводе для подвоза руды и угля. Построена она была рабочим механиком Черепановым. Черепанов, механик-самоучка, был отправлен дирекцией Нижнетагильского завода для изучения новых машин, появившихся в то время на техническом рынке. Черепанова в Англии заинтересовала первая в мире ж.д., построенная Стефенсоном между Стоктоном и Дарлингтоном. Когда Черепанов вернулся в Россию, он по памяти описал своему сыну виденную им ж.д. и вместе с сыном построил паровоз и соорудил на заводе железную дорогу, служащую для подвозки руды. Когда возник вопрос о постройке ж.д., то о Черепанове, конечно, забыли и паровозы была заказаны в Англии; скорость английских паровозов не превышала скорости паровоза Черепанова, который делал 18 верст в час. Для постройки в Царское Село были приглашены инженеры из Австро-Венгрии.

ЭМИГРАЦИЯ, или передвижение больших групп людей из одного государства в другое, бывала во все исторические эпохи. Иногда такое передвижение было многочисленным за небольшой период времени и превращалось в настоящее переселение народов, служа орудием основания новых цивилизаций или обновления и культурного развития старых. Массовые передвижения являются несомненным признаком глубоких и коренных социальных недугов данной страны. Общие причины, вызывающие эмигрирование, обыкновенно подводят под две главные группы, а именно: 1) религиозные и политические гонения и 2) избыток в стране трудовых рук или так называемое перенаселение, перепроизводство предложений труда. Русская эмиграция 1920 года должна, казалось бы, быть причисленной к первой группе, хотя нужно отметить, что она имеет две особенности, которые делают ее беспримерною в истории переселения народов. Люди, несогласные с новым правовым государственным строем, и, главным образом, те, которые боролись в стране за другой государственный порядок, - обыкновенно становились эмигрантами и находили, согласно международным обычаям, убежище в иностранных державах.

Особенность же русской эмиграции 1920 года в том, что она вызвана не переменой в стране правового строя, а фактом захвата государства кучкой бандитов в маске последователей марксистского учения. Новый правительственный порядок Советской России не носит правового государственного характера, он не угоден русскому народу, который оказался путем неслыханного в истории народов террора под ярмом кучки людей, чуждых русской национальности, захватившей в свои руки власть. Россия потеряла свою национальную физиономию и стала интернациональным прибежищем безумцев, стремящихся к мировой революции и к разрушению всякого государственного порядка. Русские люди, защищавшие свою Родину от разбойничьей кучки своеобразных последователей марксистского учения и не могущие по своим убеждениям подчиниться новому порядку, естественно, покинули свое Отечество и стали политическими эмигрантами.

Другая особенность русской эмиграции заключается в том, что она является несомненным косвенным последствием Великой войны, а потому за последствия самого факта эмигрирования являются в известной мере как бы ответственными и все державы, воевавшие в одной группе с Россией, а также и те, ради защиты которых была объявлена эта война.

Ответственность эта, конечно, чисто моральная, т.е христианской природы, и о ней можно говорить, если считать, что такая мораль должна существовать не только в отношениях отдельных людей, но и в отношениях между собою отдельных народов.

В отношении исполнения своих моральных обязательств к эмигрантам державы могут быть поделены на две главные группы, а именно: 1) Франция и Англия, 2) славянские земли: Югославия и Чехословакия.

Все эти земли приняли русских беженцев, и все они на первых порах дали им приют и социальную помощь.

ФРАНЦИЯ на русских эмигрантов смотрит как на иностранцев, волею судеб ищущих прибежища на ее территории, и если им делаются иногда какие-либо облегчения существования сравнительно с прочими иностранцами, живущими во Франции, то это делается в значительной мере в силу исключительной активности русского Эмигрантского Комитета.

О старых союзнических обязательствах Франции и о заслугах Русской армии, самоотверженно отвлекавшей часть неприятельских войск на Марне от вторжения их в недра Франции и вообще самоотверженно, когда то требовалось (до революции 1917 года), выручавшей союзников, обыкновенно не бывает речи.

На страницах "Возрождения" нам неоднократно приходится читать о выселении за границу Франции русских безработных и о судебных процессах, возникающих вследствие неисполнения означенными русскими постановлений об этих выселениях, из-за физической невозможности им, как людям без всяких материальных средств, найти страну, охотно бы их принявшую.

Заключенный по инициативе г-на Эдуарда Эррио* приятельский союз Франции с Советской Россией, преследующей цели III Интернационала уничтожить во всем свете признаки всякой государственности, и атмосфера, создавшаяся при этих условиях во Франции под водительством г-на Леона Блума, не обещают ничего хорошего ни самим французам, ни русским эмигрантам, во Франции обосновавшимся.

Следует отметить тот факт, что часть французской прессы не согласна с установившейся в стране международной политикой.

Англия - страна эгоизма. К русским эмигрантам никакого общественного интереса в ней не проявляется. "Помощь русским беженцам у нас не в моде", - пишет мне одна русская дама замужем за одним крупным английским генералом. Однако Англия в русских не видит конкурентов труда и не мешает талантливым русским людям устраиваться в стране по их способностям, и этим людям отдается полная дань справедливости.

ЧЕХОСЛОВАКИЯ - страна, связанная с Россией приятельскими узами и воспоминанием о том широком покровительстве, которым отличалась старая царская Россия в своей всегдашней славянофильской политике. Много интеллигентных чехов находили не только прибежище в старой России, но имели там тот труд и тот заработок, которых они были лишены, находясь под владычеством Австро-Венгрии.

Вывоз из России, после падения адмирала Колчака, значительного русского имущества, воспоминание о славянском широком гостеприимстве, которым Чехия всегда пользовалась в России, сделали то, что в первые моменты после Великой войны русским эмигрантам была оказана широкая помощь: инженерам, профессорам и русской молодежи выдавались субсидии и стипендии, были созданы русские учебные заведения, и значительное количество русских людей нашло себе возможность трудового там существования. В лице известного политического деятеля Крамаржа и его супруги русские эмигранты нашли искреннейших друзей старой России и защитников своих в борьбе за существование на чужбине.

Некоторые заводы, руководимые чехами - старыми друзьями России, как, например, заводы Шкода, почти во всех своих отделениях имели русских специалистов инженеров. Но tempora mutantur - времена меняются. Политика Чехословакии приблизила эту страну к Советской России, субсидии и стипендии стали исчезать, и оказываемая русским эмигрантам помощь в настоящее время сведена до незначительного минимума.

Недавно получено из Праги известие о смерти замечательного государственного человека чеха Карела Крамаржа. Карел Крамарж всегда был истинный друг России и убежденный славянин. В лице его и его супруги русские эмигранты в Чехии имели мощных защитников и благодаря им для русских эмигрантов, в особенности в бытность Крамаржа у власти, было сделано очень много такого, что облегчило русским пребывание на чужбине. Союз Чехословакии с Советской Россией он открыто признавал предательством (этот союз не доведет Чехословакию до добра). В истории русской эмиграции имя Крамаржа будет отмечено искренними словами глубокого уважения и беспредельной благодарности.

Благородное положение по отношению к русской эмиграции заняла Югославия. Она, несмотря на сравнительно тяжелое финансовое положение страны после Великой войны, оказала русским людям широкое гостеприимство. К приходу русской эмиграции Югославия нуждалась в интеллигентных работниках высокой культуры, и она их нашла в лице русских специалистов, принесших в страну свой опыт, свои знания и любовь к труду. Сербы старой генерации, помнящие роль, которую всегда играла по отношению к их стране Majka Pycиja, и, понимая, что потеря русскими эмигрантами их Родины есть следствие Освободительной войны, давшей им, сербам, и целой Югославии возможность быть свободными гражданами собственного независимого большого государства, и до сего времени ведут русофильскую национальную политику, облегчая по мере сил русским беженцам их существование.

Король Александр I отлично понимал, что русские эмигранты пришли в Югославию не по своей воле, что они жертва Великой войны и что к их нуждам должна быть проявлена самая широкая заботливость. Благодаря такому высокоблагородному взгляду Незабвенного истинно Славянского Государя забота Правительства о русских беженцах продолжается и поныне, по мере финансовой возможности страны. Время идет. Появляются новые генерации людей, и появляются новые взгляды.

Часто молодой генерации югославян, вместе с элементами, для которых по разным причинам не ощутительна самоотверженная политика Старой России по отношению к Сербии и освободительному движению, в настоящее время составляют группу людей, из недр которой слышатся иногда протесты против привилегий по сравнению с другими иностранцами, которыми пользуются русские выходцы; но протесты эти, как не гармонирующие с местным общественным мнением и политикой Правительства, заглушаются энергично людьми старой и средней генерации, да и молодежью.

ЧТО ЖЕ касается самих эмигрантов, то не для всех из них социальная помощь оказалась достаточной, чтобы получить возможность стать на свои ноги, и, к сожалению, не все они оказывались в более или менее благоприятных условиях существования. Квалифицированная русская интеллигенция, в которой новое славянское соединенное государство особенно нуждалось, нашла применение своих сил по своей специальности. К этой части интеллигенции принадлежат доктора, инженеры и профессора. Многим из них дана возможность правительственной службы, профессорам же университета, т.к. в лице их государство получило готовых ученых, на образование которых оно не потратило ни одного динара, вполне справедливо были облегчены условия получения пенсии с зачетом времени службы тех лет, которые они провели на службе в России. Некоторые инженеры, которые имели небольшие денежные ресурсы, сделались подрядчиками и благодаря настойчивости, своему опыту и знаниям скоро завоевали себе некоторую часть строительной деятельности.

  00:04 04.11