НАСТРОЕНИЕ НЕДЕЛИ.

Умерла Лариса Пияшева. В некрологах о ней написали, как о романтике. Почему-то у нас людей, которые не меняют принципов в угоду конъюнктуре и собственным финансовым интересам, называют романтиками.

Я впервые увидела ее на съезде Партии Свободного Труда году в девяностом. Партия Свободного Труда тоже была данью романтизма, потому что отдельно взятый предприниматель, совсем даже не крупный, решил, что нужно объединяться для политической защиты интересов таких же, как он. И вложил деньги в создание партии. Съезд собрал энергичных людей той особенной группы крови, людей, с которыми вы легко найдете общий язык в курилке, за общим столом и в общем деле. И тут на трибуну вышла женщина, которую трудно было назвать красавицей или просто ухоженной дамой. Она заговорила о либерализме. Сначала голос дрожал немного и зал немного шумел, потом что-то случилось. Ее стали слушать. Боже, как ее стали слушать! В зал падали чеканные формулировки, которые были выстраданы каждым, но не каждым осмыслены. И голос больше не дрожал. И глаза ее лучились таким счастьем, какое только может испытывать человек, когда его понимают.

Потом она критиковала программу Явлинского "500 дней". Все ее критиковали слева, упрекая в радикальном рыночном подходе, а она ее критиковала справа, упрекая в половинчатости и недорыночности.

А осенью девяносто первого года мы сидели на кухне в квартире Пияшевой и она страдала от того, что Ельцин не начинает рыночных реформ.

- Он теряет кредит доверия, - нервно говорила Лариса Ивановна, - не Феликса надо было сносить, а с того же танка провозглашать начало радикальных экономических преобразований. Для таких преобразований нужно абсолютное доверие народа.

Вы не представляете, как нам будет трудно.

И она провела рукой от холодильника к газовой плите.

И жест этот был такой женский, такой понятный.

И сидели на кухне не доктор экономических наук и журналист, а две женщины, отчаянно пытающиеся накормить семьи.

Я вернулась домой тем сырым и отчаянно неуютным октябрьским вечером, а по телевизору Ельцин представлял народу Гайдара и говорил о том, что нас ждет.

А потом, еще через несколько месяцев, она изумлялась:

- Я видела Бальцеровича ( "отца" польских экономических реформ - авт.) в первые месяцы шоковой терапии. Он был желтый от недосыпа и усталости. Его кабинет походил на штаб действующей армии. А Гайдар уехал на какие-то зарубежные переговоры. В январе. Через две недели после либерализации цен. Я не понимаю!

Потом она проводила приватизацию в московской торговле. И казна недополучила миллионы рублей от приватизации государственной собственности, но рыночная экономика получила тысячи собственников. Буквально за несколько месяцев.

А потом она стала невостребована. Потому что не изменила убеждений.. А она их все равно не изменила.

Мне очень жаль, что не сохранилась запись ее речи о либерализме как знамени среднего класса. Вы бы подписались под каждым словом Ларисы Ивановны Пияшевой.

  00:04 28.04