Как русские моряки прижали американцев и перепугали все Политбюро.

Первому главнокомандующему Военно-Морским Флотом в постсоветской России адмиралу флота Владимиру ЧЕРНАВИНУ исполняется 70 лет.

"Российская газета" желает юбиляру долгих лет жизни, наполненных энергией добра и созидания! Мы публикуем сегодня отрывок из только что вышедшей книги Владимира Чернавина "Атомный подводный".

"Навал" њ это, как определяет морской толковый словарь, соприкосновение кораблей, стоящих на якоре или при швартовке вследствие ошибок в расчете движения. Иногда навал происходит по причине шторма или неучтенных течений. В отличие от столкновения повреждения при навале минимальные: помят фальшборт, погнуты леерные стойки...

Но я хочу рассказать об очень редком и многозначительном, на мой взгляд, случае, когда навал стал средством военно-политической борьбы, печальным символом советско-американского противостояния на морях, затянувшегося на долгие десятилетия.

Предыстория этого события (да и многих других подобного рода, в частности с атомной подводной лодкой "Батон Руж") нисходит к чисто теоретической посылке, юридическому казусу: откуда вести отсчет 12-мильной зоны территориальных вод? Американские правоведы считали и считают њ от каждой точки береговой черты. Наши специалисты по международному морскому праву стоят на другой позиции и отсчет ведут от так называемой базисной линии. Поэтому мы всегда стояли на том, что отсчет пограничных вод надо вести от линии, которая соединяет входные мысы такого залива. Тогда исключается хитрая лазейка в глубь территориальных вод страны. Американцев такая постановка вопроса не устраивает, и в течение многих лет они демонстрировали нам свое несогласие весьма наглядно: вводили свои корабли в подобные районы и, невзирая ни на какие сигналы и предупреждения наших пограничников, проходили эти воды без всякой на то навигационной надобности, да потом еще и возвращались тем же путем њ мол, ходили и будем ходить там, где считаем нужным. Подобным же њ силовым њ методом отстаивают они и право "мирного прохода". Мирный проход иностранных военных кораблей через территориальные воды (территориальное море) СССР допускался по маршрутам, обычно используемым для международного судоходства. Осуществлялся такой проход в соответствии со Сводом правил и законов СССР, а также с международными договорами СССР.

Излюбленным местом таких демонстраций стали прибрежные воды Крыма в точке с координатами: 44ё северной широты и 33ё восточной долготы.

Особенно зачастили туда американские корабли в 80-е годы. Они появлялись там с периодичностью в 2њ3 года, совершенно игнорируя тот факт, что в черноморских территориальных водах тогдашнего СССР не было ни одного маршрута, по которому бы разрешался или был необходим мирный проход иностранных военных кораблей.

Наиболее вызывающей была акция, предпринятая Пентагоном 13 марта 1986 года, когда ракетный крейсер "Йорктаун" и эсминец "Кэрон" вошли в наши территориальные воды у южного побережья Крыма и углубились в них на целых шесть миль.

В отличие от всех состоявшихся подобных визитов этот имел одну неприятную особенность: все радары этих кораблей, в том числе и средства радиотехнической разведки, работали на полную мощность, тогда как по международным правилам мирного прохода положено проходить такие районы с выключенными радиоэлектронными средствами.

Это был самый настоящий вызов чести военно-морского флага страны, ее международному достоинству. В известной мере я мог принять его, как Главнокомандующий ВМФ, и на свой личный счет. Надо было раз и навсегда положить конец таким провокациям.

Сразу же после последнего инцидента 1986 года я написал подробную докладную записку министру обороны Маршалу Советского Союза Л.С. Соколову.

Соколов сделал специальный доклад по моей записке в ЦК КПСС о мерах в случае очередных нарушений американскими кораблями наших тервод в Черном море. Доклад был встречен с пониманием, и вскоре меня пригласили на Совет Обороны, где помимо Горбачева, Чебрикова (председателя КГБ), Шеварднадзе (министра иностранных дел СССР) и Рыжкова присутствовали министр обороны, начальник Генерального штаба ВС СССР и все главкомы. Фактически это было малое Политбюро ЦК КПСС. Надо было что-то предпринимать. "Но что?" њ озадачились члены Совета Обороны.

њ Вы же не собираетесь в них стрелять? њ спросил Горбачев.

њ Безусловно нет, њ ответил я. њ Но мы можем всячески затруднить этот проход, опасно маневрировать вплоть до навала.

Горбачев усмехнулся:

њ Тогда нужно подобрать корабли покрепче...

Итак, одобрение было получено, и я издал директиву командующим флотами, что они могут вытеснять любых нарушителей.

Наступил февраль 1988 года. В первых числах я получил от разведки сообщение о том, что наши старые знакомцы њ ракетный крейсер "Йорктаун" и эсминец "Кэрон" њ снова готовы незваными гостями пожаловать в Черное море.

Все было как всегда: у Босфора их встретили наши разведкорабли и начали слежение по уже "накатанному" для них маршруту: вдоль Черноморского побережья њ к Крыму.

Я позвонил в Севастополь командующему Черноморским флотом адмиралу М.Н. Хронопуло:

њ Михаил Николаевич, действуйте согласно моей последней директиве.

Так совпало, что в этот день њ 12 февраля њ шла коллегия Министерства обороны. Я никому не стал докладывать о наших намерениях. Доложишь њ начнут согласовывать и, как всегда, просогласуют так, что действовать будет поздно. В конце концов надо хоть раз проучить зарвавшихся янки. Я был уверен, что такая позиция будет лучше понята и американскими моряками, и нашими людьми.

Идет заседание. Ведет его Маршал Советского Союза Д.Т. Язов, сменивший Соколова на посту министра обороны после посадки самолета Руста на Красной площади.

Подходит к Язову офицер-порученец, шепчет ему что-то и передает записку. Язов читает, хмурится и, отыскав меня взглядом, подзывает жестом к себе:

њ Что у тебя там на Черном море творится?

њ По-моему, ничего. Все плановое.

њ У тебя там корабли с американцами сталкиваются!

њ Все предусмотрено, товарищ министр, и заранее спланировано.

њ Когда? Кем спланировано? (Язов не присутствовал на заседании Совета Обороны в 1986 году.) Иди разберись и доложи.

Я њ к начальнику Генштаба маршалу Моисееву.

њ Не помню я, њ отвечает тот, њ такого одобрения на столкновение. (Моисеев сменил Ахромеева позже и потому тоже ничего толком не знал.)

њ Да не на столкновение, а на навал.

њ Все равно не помню.

Звоню начальнику Главного оперативного управления.

њ Нет, не помню я такого решения.

Что делать? Никто ничего не помнит. Один я виноват... Типичная аппаратная игра. Но как поразила она меня тогда...

Снова вызывают к министру. Язов мрачнее тучи.

њ Немедленно прекрати эту... (тут крепкое слово). И не своевольничай! Мне тут из МИДа обзвонились, из КГБ, сам Горбачев звонил!

Возвращаюсь в свой кабинет. Телефоны надрываются. Снял первую трубку. Из МИДа. Чей-то истерический голос допытывается:

њ Кто разрешил? Вы знаете, к чему это приведет?!

Та же серия вопросов њ из КГБ, из приемной генсека.

Чувствую, обкладывают меня, как флажками, со всех сторон... Первая мысль њ позвонить Горбачеву и напомнить ему о том совещании. Набираю его номер по "кремлевке". В трубке њ голос помощника:

њ Михаил Сергеевич занят. У него люди.

Невольно приходит мысль, что все пытаются оказаться ни при чем. Как позже после событий в Тбилиси, в Вильнюсе, в Баку и в других аналогичных случаях.

Тем временем события в Крыму развивались так (хронометраж привожу по корабельным журналам учета событий и данным Центрального командного пункта ВМФ СССР).

Спустя полчаса "Беззаветный" передал на "Йорктаун" открытым текстом на английском языке: "Ваш курс ведет к пересечению территориальных вод СССР. Предлагаю лечь на курс 11ё".

В 10.45 крейсер "Йорктаун" отделывается от наших предостережений стандартной фразой: "Курс менять не буду. Пользуюсь правом мирного прохода. Ничего не нарушаю". И тут же пересекает Государственную границу СССР.

Пограничный сторожевик "Измаил" поднял сигнал: "Вы нарушили терводы СССР".

СКР-6 двинулся на эсминец "Кэрон", но тот уклонился от навала, увеличив ход. Все наши корабли подняли на фалах сигналы: "Вы нарушили Государственную границу СССР. Требую немедленно покинуть воды СССР".

Не сомневаюсь, что любой здравомыслящий командир, имеющий хоть каплю уважения к достоинству другого государства, не стал бы после стольких предупреждений обострять ситуацию. Но "Йорктаун" и его мателот продолжали упорно продвигаться к крымским берегам. Думаю, что менять курс было уже не в воле командира крейсера. Он был задан Пентагоном, и потому частный пограничный инцидент приобрел характер международного конфликта.

В 10.56 эсминец "Кэрон", заметив решительный маневр СКР-6, поспешно поднял флаг: "Не подходить к борту!" Их разделяло не больше полутораста метров. От форштевня "Беззаветного" до борта "Йорктауна" еще меньше њ 50 метров.

Последний обмен сигналами: "Вы нарушаете..." њ "Я ничего не нарушаю".

Вперед!

"Беззаветный" постоянно докладывал на командный пункт флота дистанцию: до крейсера 20 метров... 10 метров...

Я видел потом снимки: американские матросы столпились по левому борту. На лицах њ любопытство, азарт, улыбки... Щелкают фотокамеры. Через минуту им стало не до шуток.

В 11.02 советский сторожевик навалился на левый борт американского крейсера. Раздался скрежет металла. Опаснейший момент њ повреждена пусковая установка "Гарпун", согнуты леера. К счастью, этим и обошлось.

Американцы легли на курс выхода из наших вод и вскоре покинули их, не рискнув возвращаться тем же путем, как это практиковалось ими до сих пор.

Урок был преподнесен жесткий, но эффективный. Тем не менее скандал в кремлевских коридорах разгорелся не на шутку.

Почему все так быстро "забыли" о коллективном одобрении моих предложений? Пытаюсь вспомнить, кто был еще на том совещании. И тут осенило њ Чебриков! Председатель КГБ. Мне почему-то импонировал этот спокойный, выдержанный человек. Он никогда, насколько я мог видеть, не заискивал перед высоким начальством. Имел всегда свое мнение, был уравновешенным, твердым и доступным человеком.

Звоню Виктору Михайловичу прямо из приемной министра обороны. Спрашиваю, знает ли он о том, что произошло у южных берегов Крыма.

њ Нет. Мне еще не докладывали.

њ А знаете, какой шум поднят? И вашим ведомством тоже.

њ И моим тоже? Я этого пока не знаю... Да, совещание помню. И решение такое њ тоже. Хорошо, я позвоню Михаилу Сергеевичу, а потом перезвоню вам.

Томительнейшие минуты. За дверью в кабинете меня ждет Язов. Наконец долгожданный звонок:

њ Не волнуйтесь, Владимир Николаевич, все в порядке. Михаил Сергеевич все вспомнил. Но просил это раз и навсегда прекратить.

Звоню в свое оперативное управление адмиралу Захарьину.

њ У нас есть копия, њ докладывает адмирал.

њ Немедленно ее ко мне.

Теперь во всеоружии докладываю Язову. Тот поостыл:

њ Ну хорошо... Потом разберемся, но больше не своевольничай.

Будь ты проклят, чиновный мир!..

  00:04 18.04