"Опоздал" на свою смерть.

У ЖИВУЩЕГО ныне в Израиле бывшего белорусского партизана Моше Цыпкинда в Плисском гетто погибли отец, мать, сестра, брат, все близкие и дальние родственники. И ему была уготована та же доля. Но он выжил! Выжил наперекор судьбе. Выжил потому, что рядом были не только враги. Немало простых белорусских крестьян приняли смерть от полицаев и немцев, спасая евреев...

До Второй мировой войны местечко Плисса входило в состав одного из польских воеводств. После присоединения к Западной Белоруссии Плисса вошла в Витебскую область.

Что помнит Моше из довоенной жизни? Время, когда в воздухе еще не носилась война, а рядом были родные и друзья, всегда вспоминается с радостью. Что успел Моше к началу войны? Окончить семилетнюю польскую школу, потрудиться на местной фабрике и походить несколько месяцев в вечернюю советскую школу. Ему ведь тогда не было и 19 лет...

Немцы наступали так стремительно, что военкоматы в Западной Белоруссии почти никого не успели мобилизовать. 1 июля 1941 года передовые немецкие части вошли в Плиссу.

Через неделю большинство мужчин немцы погнали на прокладку дороги. Конечно, ничего не платили, но и массовых убийств никто не предвидел. Убивать стали с весны 1942 года, когда всех евреев согнали на пару огороженных улиц, где оккупанты организовали гетто. Однажды не вернулся никто из мужчин, прокладывавших дорогу. Среди них был и отец Моше - Меир-Рувим Лейбович Цыпкинд. Начальник местной полиции Чеснак и его заместитель Виктор Яцына не скрывали своего участия в расстреле этих мужчин. Когда же о смертельной опасности, нависшей над евреями Плиссы, узнали в окрестных селах, то за колючую проволоку гетто пробрались несколько белорусов, предложивших свою помощь...

В чем такая помощь могла заключаться? Не хватало самого необходимого - воды и еды. О лекарствах можно было даже не заикаться. Но главное не в этом. Нужен был "схрон" - укрытие, так как немцы готовили ликвидацию гетто.

...Степан Фомич Метелица жил на так называемом "ближнем хуторе", в двух километрах от Плиссы. Считался зажиточным крестьянином. Владел 20 гектарами пахотной земли. Рискуя жизнью, проник в гетто и предложил нескольким еврейским семьям, в том числе Цыпкиндам, "схаваться" у него... Школьный товарищ Моше Костя Иванкович, дом которого находился на "дальнем хуторе" в 20 километрах от Плиссы, специально прибыл в гетто, разыскал Моше и предложил "схрон" в своей хате. Конечно, и Костя, и его родители понимали, что рискуют жизнью - за укрывательство еврея немцы расстреливали без разговоров. Но у Иванковичей был просторный дом, богатое хозяйство, обширное подворье, и они полагали, что "схрон" у них окажется надежным.

...Уходить из гетто всей семьей евреи не могли. Все спастись никак не могли, но и оставлять кого-то на погибель было выше человеческих сил...

В погожий день 1 июня 1942 года началась ликвидация Плисского гетто. Полицаи врывались в дома, вытаскивали людей на улицы, гнали на площадь и дальше за околицу городка... А там уже ожидали своих жертв пулеметы карателей. Тогда Моше "опоздал" на свою смерть, ибо спустился с чердака в комнаты через несколько минут после того, как мать, сестру и брата увели на казнь... На чердаке Моше пытался устроить "схрон", да не успел... Один из полицаев, заметив Моше через открытое окно, вбежал в дом, наставил на него винтовку и... резко опустил. Оказывается, и у полицаев не всю душу выжгла злоба. Так случилось, что вбежавший полицейский был соучеником по школе...

В первый день лета 1942 года из 412 плисских евреев в живых остались только двое - Моше Цыпкинд и обезумевшая после расстрела мужа женщина Черно-Лея Гинзбург. Моше встретил Черно-Лею у разрушенной школы. С трудом удалось уговорить ее спасаться. Но куда бежать? Моше решил податься к Степану Фомичу Метелице. Несколько недель прятались в сарае на его дворе. Но один из соседей Метелицы пошел служить в полицию. Оставаться стало опасно. Нагрузив Моше провизией, Степан Фомич рекомендовал пробираться в местечко Глубокое, где еще существовало еврейское гетто. Моше Цыпкинд сумел ускользнуть из гетто в Глубоком и добраться до леса. Но встретиться с партизанами ему удалось не сразу. Побродив неделю в одиночестве по окрестным лесам, он вновь был вынужден искать себе пристанище. Тем более что начиналась осень. Решил идти на "дальний хутор" к Косте Иванковичу. Вероятно, это было единственно правильное решение.

Там не только приняли Моше - дали ночлег, напоили, накормили, обогрели, но и помогли связаться с партизанами.

Моше Цыпкинд - скромный человек и не любит рассказывать о своих подвигах, но "боевая характеристика" - это документ и здесь, как говорится, не убавить, не прибавить. Моше воевал в отряде имени Фурманова, входившем в партизанскую бригаду имени ЦК КП(б) Белоруссии. Командир отряда Изюмов и комиссар Горлачев пишут о Моше Мееровиче Цыпкинде как об "одном из самых лучших и отважных бойцов, который смело уничтожал немецко-фашистских оккупантов и их пособников, пускал под откос вражеские эшелоны".

Послевоенная жизнь Моше Цыпкинда мало отличается от жизни других представителей его поколения. Жил в Молодечно, более 30 лет проработал рабочим на одном месте - в тресте "Сантехмонтаж".

В Израиль Моше перебрался в конце 80-х годов уже пенсионером. Конечно, мог не работать. Назначенной пенсии вполне хватало. Но разве усидит партизан-ветеран в четырех стенах. К тому же была у Моше мечта - поставить памятник на месте расстрела односельчан в Плисском гетто.

В августе 1998 года Моше вместе с одним из сыновей поехал в Плиссу и установил памятник. Помогал ставить памятник Виктор Степанович Метелица - сын скончавшегося несколько лет назад того самого Степана Фомича Метелицы, который во время немецкой оккупации спасал Моше жизнь.

Захар Гельман,

ТЕЛЬ-АВИВ.

  00:04 08.05