Деревья опять становятся большими.

На протяжении нескольких месяцев российские кинодеятели изливали душу, высказывались о наболевшем, сетовали, ругали и одновременно защищали родной кинематограф.

После безудержной демократии начала 90-х годов, видимо, пришло время переосмыслить общекинематографическую ситуацию, начать поиск путей возрождения отечественной киноотрасли, в которой должно быть и больше картин, хороших и разных, и выстроенные здоровые экономические и правовые отношения. "РВ" публикуют особо яркие фрагменты сборника "Кино России. 90-е годы. Цена свободы" (СК России, НИИ Киноискусства, М., 2001), где и были собраны кинематографические "рефлексии" мастеров большого экрана.

Никита Михалков, председатель Союза кинематографистов РФ:

- Представление о кризисе отечественного кино, созданного в 90-е годы, сформировано, как я, теперь уже постфактум, понимаю, тем же самым кризисным сознанием, для которого все представлялось в черном свете. Очень интересны последние коллективные исследования "Кино России.

90-е годы: свобода и ответственность художника", проводимые НИИКом и пресс-центром Союза кинематографистов России, - интервью, "круглые столы", ответы на анкету, опубликованную в газете "СК-Новости". Эти исследования показывают негативную оценку фильмов того периода. Но при этом важно понимать, что предложенная кинематографистам анкета, как и всякая другая социологическая анкета, дает диагноз не столько реальности, сколько общественного мнения по поводу этой реальности. Иначе говоря, она отражает в первую очередь нашу рефлексию по поводу действительности, наши пристрастия, заблуждения, наши настроения. Именно это и интересно.

Настроения, надо согласиться, не самые радужные. Восприятие реальности тоже довольно пессимистичное. Объективно оно и не может быть другим. Это восприятие унаследовано нами еще из советского периода, когда считалось верным и смелым все осуждать, ругать, оспаривать. В ту пору, как вы помните, подразумевалось, что только конформисты позитивно принимают действительность, а всякий уважающий себя творец просто обязан быть диссидентом и ниспровергателем.

Но сейчас-то действительность изменяется на глазах. Произошел грандиозный переворот в социально-политической жизни страны, в сознании людей. Мы стали другими. Страна уже другая. Она становится такой, какой мы ее делаем. Мы постепенно начинаем осознавать, что сами отвечаем за то, какая она сейчас и какой она будет. Поэтому сегодня, на мой взгляд, уже неактуально брюзжать. Сегодня необходимо конструктивно смотреть на вещи, в том числе на положение дел в кинематографе. Вопрос может быть поставлен так: "Что я могу сделать для возрождения российского национального кинематографа?".

Неконструктивность - это наследие тоталитарного сознания. А конструктивность, ответственность есть духовность в ее социальном понимании. Повторяю, духовность - это ответственность.

Мне представляется важным еще раз прислушаться к тому, что мы говорим сами о себе. И постараться увидеть как можно больше точек соприкосновения, несмотря на разные позиции. В этом основа того конструктивного диалога, который необходим нам для дальнейшей совместной работы по созданию национального кинематографа в новой современной России.

(Из вступления к сборнику).

Гарри Бардин, режиссер-мультипликатор:

- Я не люблю говорить о высоких материях, но, в принципе, художник - это прежде всего собственная личная ответственность и совестливость. Говорить о современном кино нужно, только глубоко анализируя его, без пренебрежения к его создателям и обязательно с перспективой на плюс... Думаю, что уже сейчас в нашем кино происходит что-то обнадеживающее в смысле освобождения от пошлости, намечается некоторый разворот к созиданию. Люди рождаются - значит рождаются в любви. Если в любви - значит влюбляются. Жизнь человеческая продолжается. Значит, о вечных истинах можно говорить. Не за горами бум киношный, как это происходит уже в театре... Заповеди даны - стройте сценарии.

Александр Бородянский, драматург:

- Время изменилось совершенно, буквально на наших глазах. Это не значит, что пришло плохое время - оно другое. И кино стало другим. Но главное, оно не умерло и никогда не умрет. Об этом я могу сказать смело... Диалог, партнерские отношения, выстроенные на уважении и доверии друг к другу, нам с государством налаживать необходимо. У нас нет другого выхода. Возможно, нас услышат с трибуны V съезда кинематографистов России. Правовому государству нужны сильные общественные организации, каким и должен быть наш Союз кинематографистов.

Иван Дыховичный, кинорежиссер:

- К счастью, остатки нашей культуры уцелели, что меня бесконечно удивляет. Можно назвать несколько режиссеров, сохранивших себя. Это Кира Муратова, Алексей Герман, Александр Сокуров. Вообще в искусстве нельзя быть суетливым, И как невероятно трудно сделать в нем шаг вперед.

Роланд Казарян, звукорежиссер:

- В этом году большинство представленных на "Нику" картин отличалось высоким уровнем художественного исполнения и своеобразием авторской интонации... Если судить по занятости моих коллег, то кинопроцесс продолжается, и все не так плохо. Ко мне часто обращаются с просьбой помочь найти звукорежиссера, и в последнее время все чаще на фильмы, а не только на сериалы.

Вячеслав Сорокин, кинорежиссер:

- Меня лично очень интересует способность человека к внутреннему прозрению. Человек, который прозревает, способен к дальнейшему внутреннему развитию, а стало быть, к постижению себя, мира и, потенциально, - Бога... Прочитал замечательную фразу: "Всякий ученик способен взять у учителя только то, на что способен". Жизнь со всей ее восхитительной разнообразностью и трагизмом - единственный учитель. По срезу кино 90- х можно увидеть, что вычитывалось из контекста жизни, на что способны были воспринять.

Михаил Алдашин, режиссер-аниматор и продюсер:

- Нынешнее состояние я бы определил как накопление сил в период кризиса. А также начало выздоровления... Не сомневаюсь, что страна не оскудела талантливыми людьми: есть актеры, режиссеры, активные люди, есть надежда, что рано или поздно будет найдено некое здоровое сочетание. Хорошие фильмы останутся в истории. И время всем поставит оценки.

Сергей Дворцевой, режиссер неигрового кино:

- Документалист общается с людьми, схватывает энергию жизни, а она бывает разная. Бывает ужасная, отрицательная энергия. Но если режиссер от нее спрячется, то в результате получится другое кино. Оно никогда не затронет острых тем, не вникнет в реальную человеческую драму. Снимая настоящее кино, автор должен вторгнуться в реальную драму людей. А кто ты такой, чтобы это делать? Ты не палач. Не хирург.

Хирург режет для того, чтобы зашить, вылечить человека. А кино? Мы же не зашиваем, мы обнажаем проблему. Конечно, мы делаем это для чего-то, мы апеллируем к душе. Но это очень сложно - из живой крови создавать произведение искусства.

Сергей Баталов, актер:

- Все поголовно используют артистов. Сейчас редко какой режиссер может рискнуть дать роль, которую ты можешь сыграть, но не играл ничего подобного раньше. Если ты заявил себя как комедийный артист, то тебя так и будут использовать как комедийного артиста... Почему я согласился сниматься в фильме "Под полярной звездой"? Потому что там роль для меня была неожиданной. Я такой характер никогда не играл...

Я уверен, что зритель, даже самый последний бандит, чисто по-человечески хочет какой -то чистоты. В Голливуде говорят: если у тебя хорошо выписан и найден в исполнении герой-злодей, то твоему фильму обеспечен кассовый сбор. Успех обеспечивает не главный герой, хороший парень, а именно злодей. Почему? Потому что сложнее всегда сыграть положительного героя.

Константин Лопушанский, сценарист, режиссер:

- Должно быть разное кино. И чтобы каждое кино имело возможность попасть к своему зрителю. Бедное к бедному, интеллигентное к интеллигентному, коммерческое к коммерческому, молодежное к молодежи, тусовочное к тусовочному. Каждый должен иметь свой продукт. И знать себе место и цену. У нас, похоже, повторяется старая ситуация:

объявляется коллективизация, и всех единоличников надо поголовно вытравить, превратить землю в выжженную пустошь, и всех запереть в колхозы. До сих пор психология все та же. Коммерческий круг очень агрессивен. Там, где дело касается денег, про этику предпочитают забывать. И пиар уже может быть черненький. Можно сыграть на сенсации, на скандале. Тем самым снижается само понятие искусства.

Даниил Дондурей, культуролог:

- 31 декабря текущего года завершается действие льготы по налогам на прибыль. Поэтому всегда актуальный вопрос о влиянии механизма финансирования на все элементы игрового кинематографа становится еще актуальнее. Мы привыкли рассматривать кинематограф с одной какой-то точки зрения. С точки зрения денег, которые он требует. Или с точки зрения фильмов, которые получаются, когда вложены эти деньги. Или с точки зрения критики, которая эти фильмы анализирует. На самом деле кинематограф - это все вместе.

Это инвестиции, кадры, студии, производственные мощности... Это прокат в кинотеатрах, на телевидении, в том числе кабельном, прокат на видео. Это продвижение и реклама. Это критика. Это фестивали. Это законы и общеэкономический контекст. Только наблюдая, как все эти винтики двигаются, можно понять, почему у нас кино такое, а не иное, и что это значит.

Алексей Карахан, журналист:

- Я хочу сказать о том, кто и зачем сегодня ходит в кино и является основным кинопотребителем. Молодые люди хотят видеть в фильме кинозвезду. А российских звезд на самом деле нет пока. Они хотят, чтобы каждая минута экранного времени стоила пятьсот тысяч долларов, а в нашем кино зачастую весь фильм столько стоит. Моим друзьям ни к чему избранное мнение автора о жизни. Им это неинтересно. Мне тоже неинтересно. Мне нужна история. Чтобы была шутка, страх, грусть. Проще говоря, мне нужны простые эмоции. Мы приходим в кино не для того, чтобы думать о чем-то, а за тем, чтобы ни о чем вообще в это время не думать, кроме сюжета.

Олег Ковалов, режиссер, критик:

- Для меня - что финансируют или не финансируют, вообще не входит в сферу размышлений. Я, прощу прощения, снимаю фильмы. Скажете - сними про бутылку, сниму про бутылку. Про Бородинскую битву - сниму. И будет одно и то же примерно, что про падение Берлина. Со зрителями, которых описал Алексей Карахан, меня практически ничего не связывает. Это духовно бедные люди, почти животные. Они интересны сами себе. Но про животных и для животных я никогда снимать не буду. Про них хорошо снимал в свое время Згуриди. То - область зоологии, а не духовности. Когда Чаплин работал, то его фильмы почему-то смотрел весь мир.

Александр Велединский, сценарист, кинорежиссер:

- Очень люблю "Зеркало для героя", "Макарова". Мой любимый фильм всех времен и народов "Мой друг Иван Лапшин". Это просто моя настольная книга. Я его знаю наизусть, сколько секунд идет каждый кадр. Что меня раздражало в начале 90-х годов в нашем кино, даже у очень хороших режиссеров, - это борьба с советской властью, которой уже не было. Мне сразу становится скучно, когда начинают ругать коммунистов, фашистов, евреев или русских. Кого угодно. Все, кино для меня в этот момент уходит. Когда сводят счеты, мне скучно, неинтересно. Лучше снять фильм "Молох", как это гениально сделал Сокуров.

Сергей Сельянов, сценарист, режиссер, продюсер:

- Сейчас в кино пришло много новых продюсеров. Кто-то останется, кто-то не останется. Некоторые из них, мне кажется, имеют шансы вполне успешно работать в кино долго. И вот сейчас, может быть, нам стоит подождать, пока эти новые для себя определят: работают они или не работают, получается или не получается, хочется остаться или не хочется. И хотелось бы, конечно, чтобы возникла какая-то организационная форма продюсерского цеха. Реанимировалась бы гильдия, зажила наконец-то какой-то активной жизнью. Потому что продюсерам действительно это нужно - отстаивание своих профессиональных интересов.

Игорь Талпа, режиссер, продюсер:

- Я быстро понял, что кино не должно быть убыточным, и если картина с бюджетом в один миллион принесла пятьсот тысяч, это "неправильная" картина. Для меня лично - "неправильная". Затратная психология развращает творца. Снял картину, отдал ее, и остальное тебя никак не волнует: куда она пошла, смотрит ли ее зритель? У нас всегда было пренебрежительное отношение к зрителю, о нем вспоминали в самую последнюю очередь. А рынок нас развернул к зрителю. Но я убежден, что и боевики, и любые другие зрительские жанры мы можем и должны делать по-своему, а не по западным образцам. Одно дело, когда картину смотрит американец, и совсем другое - когда зритель наш человек.

У нас же совершенно другой уровень идентификации с тем, что мы видим на экране. Мы не должны это забывать. Мы иначе живем, у нас другие герои.

Роман Хрущ, режиссер, продюсер:

- Кино, с моей точки зрения, пытается моделировать маленькие кусочки жизни, как бы предлагая: давайте попробуем, а вдруг получится? Готовые, проверенные схемы перестают работать. Требуется что-то свое. Мы хватаемся за сюжеты, связанные с деньгами, забывая, что мы никогда не полюбим деньги так, как американцы. Фундамент не тот.

Сотни лет православной культуры создали свой национальный котел веры, общей от Приднестровья до Архангельска. Другое дело, понять, что деньги не цель, а средство, - это тоже требует определенной культуры. Кто-то выходит на тему наркотиков, кто-то - мотогонок. Выбирая и выстраивая модели бытия, может, кто-нибудь из авторов и попадет в точку.

Эдуард Галкин, художник кино:

- Художника провоцируют анализировать прежде всего чувственные впечатления, отрабатывать эмоции. Думать-то практически не о чем. Поэтому меньше мелодии, больше ритмики. Все самые интересные художнические анализы и обобщения приходятся на область чувственного. Не хочу сказать, что за этим будущее. Но все стало острее, обнаженнее.

Стали задумываться над тем, как все хрупко в этом мире, как все неизбежно, молниеносно. И нет в конце концов вещей неуязвимых. В этой связи, я думаю, должно что -то меняться. Может быть, последние события в Америке и в мире натолкнут художников на какие-то новые эксперименты, новое осмысление действительности.

Александр Горшанов, кинорежиссер:

- Мне близка мысль о том, что кино 90-х не имеет своего лица. Был период в философии, когда пытались создать единую картину мира. Это закончилось в конце XIX - начале XX века. После чего нашли новую подвижную и динамичную форму взгляда на вещи. И нам надо научиться так существовать. Россия стала живой, изменчивой страной, с красками. Кино отразило этот процесс. Нет единой картины мира. Каждый пытается говорить о том, что важно для него.

Андрей Кавун, кинорежиссер:

- Сейчас кино становится чрезвычайно сюжетным. И завязки в кино все меньше имеют отношения к жизни: вот упадет астероид и что в связи с этим делать? Или: сейчас утонет корабль, который... утонул сто лет назад. Лично ко мне это не имеет абсолютно никакого отношения. Сюжеты все больше строятся по принципу сказки, чтобы добро победило именно здесь и сейчас. В жизни так не бывает. Жизнь вообще уходит от кино.

Уже не кино пытается рассказать о людях, а люди пытаются жить так, как в кино. Слово, которое можно вынести в заголовок кино 90-х, - это имидж. Все пытаются быть кем-то, не самим собой. В фильме "Сколько стоит эта рыбка" я взял нарочито простую историю о простом человеке. Как бы ничего не происходит... Я хотел, чтобы зритель увидел простого человека и чтобы он был ему интересен.

Людмила Голубкина, редактор:

- Мне кажется, что каждый из нас на своем месте должен сделать все, что может, чтобы молодые художники говорили о том, что их действительно волнует. Как? Я не знаю. Может быть, самим стать искреннее. Искренность рождает искренность... По определению Маршака, "редактор - это человек, который надувает ветром чужие паруса". И мне хочется верить, что они еще появятся - настоящие редакторы. Люди, способствующие созданию среды, в которой только и может существовать искусство.

Игорь Толстунов, продюсер:

- На своих просмотрах мы видим, что люди хорошо смотрят кино и вообще хотят его смотреть. Просто очень сложно этого зрителя сейчас заставить пойти в кино. Для обычного человека, который живет своей нормальной жизнью, ходит на работу, воспитывает детей, варить обед, стирает, копает огород, поход в кино - это некоторое событие в жизни, пусть и неглавное, но все же событие. Он должен оторваться от своего повседневного бытия и пойти в кино, причем на российский фильм - неамериканский. Это, конечно, проблема, которую мы одни не решим. Мы можем только стараться желать фильмы покачественнее, но это обязательство, которое мы всегда на себя берем, но не всегда с честью выполняем. Поэтому наш кинематограф в целом, конечно, нуждается в глобальной общегосударственной поддержке, и не только в смысле финансовой помощи, что тоже важно, но в более кардинальном, общенациональном смысле.

Игорь Масленников, кинорежиссер:

- Как бы сейчас ни угасал кинематограф, о чем стало привычным говорить, земля продолжает рожать все новых и новых детей, и это процесс неостановим. И среди этих детей обязательно есть те, кто одарен и стремится заниматься нашим делом. Я вижу это по своим студентам. Жизнь наша небезнадежна по своей природе, она постоянно обновляется. Все как-то утрясется, наладится. Уже есть масса рецептов, как выходить из создавшегося положения, я имею в виду и кинопроизводство, и прокат. Все реально. Я верю, что наш народ в конце концов пойдет смотреть наши фильмы. Мне лично хочется, чтобы то, чем я занимаюсь, было нужно людям и чтобы своими картинами я вызывал у них чувство радости и света.

Юрий Чернов, актер театра и кино:

- Я как-то смотрел филатовскую передачу "Чтобы помнили", где шла речь об Инне Гулая, о фильме Льва Кулиджанова "Когда деревья были большими". Вспомните, какие там герои, какие персонажи! Где сейчас нечто подобное? Нету. Я хотел бы сыграть похожую судьбу. И скажу не только про себя: многие актеры хотят сыграть жизнь нормального человека.

Не убийцу, не мафиози, не с заламыванием рук и пусканием крови. Хотят рассказать о человеке через нашу повседневность. Везде, в любом городе России есть нормальные люди, которые не думают о крови, о драках, об убийствах, хотят видеть нормальные человеческие отношения. Что может быть интереснее и сложнее простых, казалось бы, житейских, домашних проблем?

Валерий Гаркалин, актер:

- Мне кажется, нам надо сейчас всем собирать камни, и победа наступит. Нам надо дождаться. Положиться на время. Я ничего не прогнозирую и ни к чему не призываю. Я просто предлагаю дождаться. И в конце концов что-то произойдет, и придет победа. Потому что жизнь так устроена: беда - победа, беда - победа... И ждать в самом активном действии, но надо помнить, что сначала было Слово. А потом уже все остальное. То есть главное - за литературой, за сценаристами, за их идеями...

Александр Котт, кинорежиссер:

- Пока непонятно: какой выход из 90-х? Хотя он уже есть. Мы сейчас смотрим на небо и не знаем, что в нем летают "крылатые ракеты". Мы и их не видим, а они есть. У меня такое ощущение. И мне кажется, есть еще одна особенность, я ее даже на себе прочувствовал: раньше говорили о том, что кино можно разложить на составляющие - актеры, изображение, звук, цвет, драматургия.... Сейчас, мне кажется, очень важно общее впечатление от картины. Как дождь прошел. И необязательно искать источник этого дождя, в каком месте тучи столкнулись, чтобы родить молнию.

Павел Лунгин, кинорежиссер:

- Фильм - это работа. Если у тебя есть что-то внутри, любовь ли, ненависть, то надо предъявлять это очень серьезно и убедительно. Возможно, это дурновкусие, которое заполонило экраны, во многом идет от того, что многие талантливые и сильные личности из кино ушли в бизнес, и на их место пришли недообразованные, но при этом очень энергичные разночинцы... Мне кажется, главное, что должно быть в фильме, - это боль.

В настоящее время только этим и может быть полезен художник для общества.

Алла Золотухина, киновед, проректор ВГИКа:

- Молодые режиссеры, вгиковцы и выпускники Высших режиссерских и сценарных курсов, пытаются искать героя, увидеть и показать, как живут люди 90-х, что из себя представляет молодежь, сорокалетние, старшее поколение. Идет разговор об одиночестве тех, кто ощутил свою непричастность к жизни. Поначалу у меня складывалось ощущение, что молодые герои в фильмах дебютантов довольно инфантильны. Но при более пристальном взгляде оказывается, что это не инфантильность, а неумение приспособиться к новой жизни. Далее встает вопрос: а как можно к ней приспособиться? Кто может к ней приспособиться? Кто сейчас выживает? Какие складываются взаимоотношения между людьми?

Какие связи разрушаются, а какие, наоборот, становятся успешными?

Владимир Дашкевич, композитор:

- На последнем "Кинотавре" с интересом посмотрел несколько лент. Кино становится лучше и профессио-нальнее... Сегодня нашего зрителя надо брать за руку и вести за собой очень бережно, уважительно, стараясь, чтобы он все время понимал, что ты думаешь о нем. Сегодня кино должно найти дорогу к зрителю. И нести какую-то положительную моральную программу. Только так человек может выжить.

Сергей Соловьев, режиссер:

- Когда мы на развалинах кинематографа стали орать "отдайте нам наше кино, мы сами все решим", государство с удовольствием на нас все и спихнуло. Поэтому сейчас его поддержка необходима, нужны льготы, квоты, госзаказ. Хотя бы на 3 - 4 года. А что касается проката, то нужны законы, по которым он должен развиваться. Государство должно обеспечить устойчивость финансового положения отрасли, законодательно обеспечить выгоду для прокатчиков прокатывать отечественные фильмы.

Владимир Хотиненко, кинорежиссер:

- У нас исчезает адресат. К кому мы обращаемся? Чего от нас ждут? Мы сидим, как потерявший связь партизанский отряд, который бесконечно отстукивает морзянку и не знает: дошел сигнал или нет? Но связь-то восстанавливать надо, и, может, нужно забросить рацию и найти почтовых голубей или самим пойти со своим сообщением пешком?.. Но хорошо, что кино все же есть. А там посмотрим.

Юрий Грымов, кинорежиссер, клипмейкер:

- Я понял одну вещь, когда занимался маркетингом: очень важно максимально искренне разговаривать со зрителем посредством кино. Вообще кино - это как человек. У человека есть достоинства, есть недостатки. Идеальное кино - это плохое кино. Есть человек, который чихает, хромает, но при этом он интересный собеседник. В кино для меня самое важное сохранить эту индивидуальность, состояние жизни. Поэтому я для себя избрал такой путь. Наверное, меня будут ругать. Ну, и, наверное, это хорошо. Потому что я снимаю искренне и про себя. Я ставлю эксперимент не над зрителем, я ставлю эксперимент над собой.

Александр Зельдович, кинорежиссер:

- Необходимо, чтобы кинопрофессии вновь обрели былую престижность. Нужно, чтобы исчез этот мерзкий оттенок униженности, когда режиссер вынужден обивать пороги в поисках денег, когда люди не получают нормальных гонораров. Кинорежиссер - сложная профессия, и чтобы достичь в ней успеха, она должна нормально оплачиваться. И чтобы в профессию вернулась присущая ей амбициозность и, следовательно, привлекательность, надо, чтобы все восстановилось. Это закон жизни, и нам его не обойти.

  00:04 14.11