Никто не знал, что мы такое строим.

Накануне Дня космонавтики вспомним о том, каким было начало.

Вспоминает полковник Сергей АЛЕКСЕЕНКО - строитель Байконура, Плесецка и других боевых ракетных комплексов.

- МОЙ предшественник на объекте под секретным названием "Стадион" - военный инженер В. Трайбман, едва начав строить первую стартовую площадку Байконура, попал в психбольницу. Ему дали два маленьких экскаватора, пару бульдозеров, пять самосвалов и приказали за четыре месяца вырыть котлован объемом в миллион кубометров грунта. Объект был похож на гигантский стадион, только уходящий на полсотни метров в землю. По проекту грунт везде был песчаным. Однако на глубине полутора метров Трайбман уперся в прочнейшие ломовые глины, которые не брала техника. Дело застопорилось.

В январе 1956 года старшим прорабом этой стройки назначили меня. Пробурили несколько скважин, и выяснилось, что ниже глины вероятны пласты скальных пород. Пришлось пойти на крайность, - разослать рапорты всем, кому только можно, в том числе основному заказчику - Главному маршалу артиллерии Неделину.

Уже через месяц на стройплощадке в три смены работали 18 экскаваторов и 200 самосвалов. Но возникла новая проблема - подземная река чуть ниже предполагаемого дна котлована. Мне строго-настрого приказали прекратить в котловане все работы. По традиции, КГБ стал искать виновников "диверсии". Главный инженер проекта Ниточкин получил выговор. Позднее он жаловался, что проект был привязан совсем к другому месту, однако, дескать, военные маскировщики из Генштаба потребовали, чтобы строительство было начато именно здесь.

В те дни никто не знал, что же такое мы строим. Наш 217-й инженерно-саперный батальон передислоцировали с Семипалатинского ядерного полигона, и поэтому все искренне считали, что и здесь будет новый стенд для испытаний сверхмощной бомбы. То, что стадион - это стартовая площадка для новой дальнобойной ракеты, объяснил Главный конструктор Сергей Павлович (фамилии из-за конспирации нам не назвали).

"Давай придумай что-нибудь, прораб, не можем мы ждать целый год!"- сказал Сергей Павлович. Поиски решения оказались непростыми. Но когда я понял, что объект можно спасти, то в тот же вечер помчался к начальнику строительства всего полигона полковнику Шубникову. С собой захватил ведро с глиной, увесистый булыжник и прямо у него дома стал демонстрировать, как камень, падая в мокрую глину, на несколько минут вытесняет влагу. Идея состояла в том, чтобы мощным взрывом отжать грунтовые воды вглубь земли, потом быстро приступить к расчистке котлована и тут же начать бетонирование дна. В два часа ночи Шубников позвонил в Москву начальнику Главного управления спецстроя Министерства обороны генералу Григоренко. Тот понял все с полуслова: "Ладно! Этот фантазер Алексеенко построил для Курчатова в Семипалатинске то, что никто не мог сделать. А если не получится, снимем с него звездочку. Что мы теряем?".

Чтобы посторонние не шлялись по площадке, поставили охрану и демонстративно сняли с объекта бригады. Многочисленные проверяющие решили, что стройка и вправду замораживается.

Рано утром 5 апреля мы залегли за бетонными плитами метрах в трехстах от котлована. Больше двадцати тонн взрывчатки рванули так, что за несколько километров в городе строителей повышибало стекла! Над котлованом поднялось огромное черное облако - как во время испытаний атомной бомбы - и оттуда минут пять валились на землю камни и куски глины.

Вскоре прогремел второй взрыв. Через полчаса экскаваторы выгребали остатки породы, самосвалы выгружали щебень, катки его уплотняли и так далее. Конвейер заработал!

К 1 мая 1956 года фундаментная плита была забетонирована и готова к монтажу стартовых конструкций. А рядом со "стадионом" военные строители уже возводили монтажно-испытательный комплекс (МИК), подземный командный пункт, тянули ветку железной дороги, строили аэродром, шоссе, жилой городок.

Через год с этого места поднялась первая корол вская ракета, а мы приступили к возведению второй очереди стартового комплекса. Всего на Байконуре в 1955-1958 годах работало пятнадцать тысяч солдат и сотни командиров строительных рот. Куда ни глянешь - все было похоже на гигантский муравейник!..

Ни одно грандиозное строительство не обходится без аварий. У нас первая трагедия произошла с солдатом-строителем, у которого лопнул стальной карабин монтажного пояса. Еще двоих солдат задавило осевшим фундаментом. Однажды самосвал рухнул с высоты одиннадцатиэтажного дома. К всеобщему изумлению водитель остался цел, только был до смерти напуган.

Едва не произошел страшный взрыв. Какой-то умник решил укрыть цистерну с жидким кислородом от солнца и загнал ее в МИК, где только что заасфальтировали пол! Со мной чуть инфаркт не случился: один стандартный кислородный баллон при случайном соприкосновении с маслом разносит на куски цех средних размеров. А тут - целая цистерна! Королев, узнав об этом, только вздохнул: "Ну кто мне подсовывает эти подарки? Какой дурак запроектировал здесь асфальт?".

Сергей Павлович верил, что на земле есть места счастливые и несчастные. Счастливыми для него были Сергиев Посад, Одесса, Москва. Полигон Байконур Королев стал считать добрым местом еще задолго до первых стартов здесь. И вот почему.

Когда мы рыли "стадион", то на глубине 35 метров наткнулись на остатки древнего кострища. Несколько полусгоревших поленьев были покрыты серебристым налетом соли, и казалось, что они только что потушены. Что заставило нашего предка - охотника, земледельца или скотовода - бросить свой очаг и помчаться то ли в погоню за зверем, то ли прочь от опасности?

Древние остатки сложили в ящик и спрятали. А одно полено отправили в Москву. Спустя три месяца от специалистов пришел ответ: возраст костра - от 10 до 30 тысяч лет.

Когда Королев прослышал о нашей находке, глаза его загорелись: "Мы же строим старт на берегу древней цивилизации, это место обязательно будет счастливым для нас!" Один уголек Сергей Павлович спрятал в спичечный коробок. А остатки кострища высыпали поверх щебня, на который потом легла фундаментная плита гагаринского старта...

В истории покорения космоса за гигантской фигурой Главного конструктора как-то ушло в тень имя Митрофана Ивановича Неделина. Главнокомандующий ракетных войск прилетал на полигон каждые 10-12 дней. И первый искусственный спутник, и первый космонавт были запущены на "военные" деньги, выделенные Неделину на реализацию стратегической ракетно-ядерной программы. Несведущие люди гадают - отчего это на известной фотографии Юрий Гагарин, приземлившийся, по сообщению ТАСС, "в спускаемом аппарате", стоит на пашне и отстегивает парашютные лямки? Но лишь военные специалисты знают, что Юра катапультировался из своей космической капсулы на высоте нескольких километров и спустился на землю самостоятельно на парашюте в соответствии с планами маршала Неделина: "Отработать технологию десантирования на территорию противника людей через космос!" Именно под этот десантный проект он согласился выделить Королеву деньги на переоборудование его штатной боевой ракеты Р-7 в космический корабль "Восток" с человеком на борту. "Приземление в спускаемом аппарате" придумала служба дезинформации военной контрразведки.

Многие годы полигон Байконур (космодромом его стали называть штатские журналисты) работал в таком режиме - один научный старт в промежутке между тремя-четырьмя учебно-боевыми пусками. Офицеры здесь отвечали в первую очередь за боеготовность стоящих на боевом дежурстве стратегических ракет с ядерными зарядами. Да и сам Герой Советского Союза маршал Неделин погиб при аварии новой перспективной боевой ракеты конструктора Янгеля. Под эту ракету Генштаб уже формировал новые полки и дивизии, а на Урале и в Сибири для нее уже строились подземные стартовые площадки.

А запуск человека в космос считался в то время в Министерстве обороны всего лишь одной из второстепенных военных программ...

НИКОЛАЙ КУРНОСОВ.

  00:04 08.04