154 картофелины для новой жизни в селе Онохово.

Наш корреспондент вернулся из села Онохово Читинской области Балейского района, где проживает Валентина Никифоровна Нижегородова, автор письма, вызвавшего много противоречивых читательских откликов после публикации в "Российской газете".

Как-то по весне Валентина Никифоровна поехала в райцентр на базар и разжилась там горстью махорки. Чтоб скрутить цигарку, понадобился клочок бумаги. Так в ее руках оказался номер "Российской газеты".

С этого момента начались события, нарушившие покой в семье Валентины Никифоровны и в селе Онохово, где она проживает с мужем и детьми, и в окрестностях. Да что там говорить њ и на западе, и на востоке России, и в центре, и на окраинах узнали про Валентину Никифоровну Нижегородову. Кто попытался помочь, кто вразумить, наставить на путь истинный. А кто...

Но вернемся к началу. Взяла, значит, Валентина Никифоровна в руки газету и, как человек грамотный, сразу ее рвать на части не стала. Просмотрела сперва, нет ли чего важного.

Важное было. Уже на первой странице речь шла о том, как жители разных уголков страны собирают средства на восстановление сгоревшей школы в каком-то костромском селе.

њ Вот как? њ удивилась и обрадовалась наша героиня. њ Значит, есть еще такие газеты и такие люди, к которым можно обратиться за помощью. Может, и на мой зов откликнутся, пришлют ребятишкам что-нибудь из одежды, из обуви. А то уж им, бедным, за порог не в чем ступить.

На следующий день она села за письмо. Складывала слова и смахивала слезы. Все как есть описала, всю боль свою излила на бумаге. Вроде бы только обносок каких для своих ребятишек собиралась попросить, а получилось...

То, что получилось, читатели узнали 22 апреля. "За голодных детей нас никто не простит њ ни Бог, ни люди" њ так озаглавили публикацию ее письма в редакции. И всю сумму гонорара за этот номер в тот же день переслали в далекое село Онохово.

Каждый раз, получая отклик на то или иное выступление газеты, испытываешь удовлетворение: значит, затронута действительно важная тема.

Для газеты отклик њ как аплодисменты для театра. Живо реагирует зритель њ успех. Гробовая тишина в зале њ провал.

Но мы ждем не только возгласов одобрения. Мы готовы рассмотреть и опубликовать и точки зрения несогласных.

Ибо всестороннее обсуждение, острая дискуссия на газетных полосах помогают установить истину.

ОТ МОСКВЫ Онохово далеко. А если окинуть взглядом всю Россию, то чуть-чуть восточнее ее середины. Забайкалье. Недобро помянутые в известной песне Шилка и Нерчинск как раз рядом. От Иркутска до станции Приисковой поезд идет ровно сутки, от Улан-Удэ њ 12 часов, от Читы њ 6. Маршрутный автобус до районного центра, города Балея, добирается часа полтора њ 64 километра. Но никакого расписания ему соблюдать не приходится. Если с вечернего поезда сойдут два-три пассажира, будет ждать следующего, ночного. Иначе плата за билеты не окупит бензин.

От Балея до Онохова еще 34 километра. И тут уж транспорта никакого. Разве что очень случайная попутка.

Раньше здесь был совхоз "Подойницинский", сильное, крепкое хозяйство: десять тысяч гектаров пшеницы и гречихи, мельница, зерноток, молочно-товарная ферма, овцы и свиньи, огород с парниками и теплицами, пасеки. Из четырех совхозных отделений оноховское было далеко не самым слабым. Как говорят сами жители, и ферма гремела на весь район њ такие были надои. И самые крупные плантации овощей возделывали именно оноховцы.

Село тоже держало марку: магазин, начальная школа, фельдшерский пункт, детский сад, библиотека, клуб њ все как у людей.

Так было. Все держалось на потребителях њ были востребованы подойницинское молочко, мясо и овощи, потому как вокруг широким фронтом вели работы золотодобывающие предприятия, старательские артели. Полноценным рублем расплачивались с селянами комбинаты "Балейзолото", горно-химический, плавико-шпатовый, полиметаллический.

Сегодня они на 90 процентов простаивают. Недавно состоятельные, "золотари" числятся теперь безработными или покидают эти края. Союз серпа и молота распался. Несостоятельными оказались и руководители золотодобывающих артелей. Как и директора госпредприятий, еще вчера требовавшие полной независимости от "указивок сверху", которые вязали их по рукам и ногам и сковывали инициативу и предприимчивость. Но получив полную свободу и независимость от того и другого, так и не смогли освоить рыночные механизмы, овладели лишь "новыми методами" воровства. Производство посадили на мель..

Потянулись на биржу труда и сельские специалисты. Тридцать здоровых оноховских мужиков в возрасте около сорока живут на пособие по безработице. Всего 34 человека из этого села продолжают трудиться в коллективном хозяйстве, созданном на месте бывшего совхоза. Но зарплаты не получают, только авансы по 100њ150 тысяч, продукты њ когда придется. Да ставит им директор в тетрадку палочки-трудодни, боясь начислить зарплату до реализации урожая. Ведь едва начислишь њ плати налоги. А денег нет.

Село стоит как сирота. Зияет пустыми проемами окон, светится разоренной крышей бывший клуб. Его отремонтировали њ и тут же... разобрали под покровом ночной темноты на дрова, на собственное благоустройство сами жители. Растащили, разворовали почти профессионально њ концов нет, свидетелей нет. Заколочены разбитые окна разграбленного магазина. Сгорел фельдшерский пункт, который никто даже не пытался тушить. Детский садик закрыт њ не на что содержать ребятишек. В школе течет кровля. Зарастают травой обширные благодатные пашни, и бродит по улицам неприкаянная скотина, которую крадут, случается, друг у друга уже средь бела дня. Не враки, что колхозное крали так крали. Но нынешняя растащиловка њ это просто разгул длинных рук.

Самые обеспеченные сегодня среди селян њ пенсионеры. Хоть и запаздывают пенсии, да все же приходят. И завидует ребятня тем, у кого есть дед или бабка: только им удается теперь попробовать настоящего магазинного хлеба, сытнее которого, оказывается, ничего нет. Помните письмо Валентины Никифоровны? В семье Нижегородовых даже дети неделями его не получали.

Выделялась ли на этом фоне семья уже знакомой нам Валентины Никифоровны?.. Еще как выделялась њ в ней царила совершенная, ни с чем не сравнимая нищета. Сама хозяйка не год-два њ уже пять лет без работы. Ее муж, Владимир Алексеевич Сумкин, уволен в девяносто пятом. Дети њ 13 и 17 лет њ самые едоки. Родни рядом нет. Из хозяйства њ только огород. Да и баловалась спиртным Валентина Никифоровна, что уж греха таить њ сама призналась.

В общем, к весне семья бедствовала по-черному.

Но будем честны до конца. С другой стороны њ разве не виноваты сами, что дошли до такого предела? О чем думали, сводя со двора последнюю курицу? Почему не держали скотину? А работой почему не дорожили њ ведь оба уволены за то, что питали слабость к спиртному? За это не стыдно перед детьми?

Так рассуждали земляки, наблюдая, как после публикации отчаянного письма Валентины Никифоровны в "Российской газете" начало расти благосостояние отверженной семьи. Кто-то добродушно пошучивал:

њ Гляди-ка, наш Сумкин теперь, как американский президент, по три раза на дню переодевается.

Другие негодовали:

њ Да разве таким нужно помогать? Они же лодыри, пьяницы. Опять все пропьют и сядут письма писать.

А в Онохове все прибывали посылки, бандероли, переводы. И все њ ей, Нижегородовой.

В "Российской газете" известен поразительный факт из подобной же истории. Прислал письмо сельский инвалид, который остался на белом свете с дочерью-инвалидом, прикованной недугом к постели. Инвалидная коляска у него вышла из строя, а новую не дают... Словом, горе горькое, а не жизнь.

Письмо его было опубликовано в газете с обращением к читателям: помогите!

А ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ примерно он написал в редакцию о том, какая помощь посыпалась со всех концов страны, что он не может без слез говорить о том, как щедры люди на участие в чужой судьбе и как сильна Россия именно этим душевным богатством людей...

Поблагодарив редакцию и читателей, рассказав о том, как поправил свои дела, наш "подшефный" в конце письма сообщил: он создал "фонд помощи" из тех средств, которые ему прислали. Попросил в собесе список бедствующих людей и теперь вдвоем с дочерью рассылает ее остро нуждающимся. Да, деньги положили в банк "под проценты", на которые "фонд" и существует...

Но вернемся к Нижегородовым.

Приехали из Балея глава районной администрации Виктор Ушаков и его зам. Геннадий Чулков, глава сельской администрации Валентин Баранов, директор хозяйства Александр Ушаков. Помощь помощью, но ведь не век же будет семья за чужой счет пробавляться. Предложили Сумкину устроиться на работу, обещали место.

Но Владимир Алексеевич писать заявление не поспешил:

њ А чего спешить, если тем, кто оформлен и числится работающим, зарплаты нет? А как я должен добираться на центральную усадьбу, где мне предлагают работу, если до нее 20 километров, а транспорт не ходит? њ так он мне ответил в первый день.

Потом я узнала, что, получив очередной денежный перевод, супруги побывали аж в Чите и вернулись оттуда с японским телевизором и магнитофоном. И еще приобрели кожаные куртки и кое-чего по мелочи.

Господи, как радовалась семья этим покупкам! Свой телевизор! У детей њ свой кассетник! Все как у людей! Спасибо вам, люди добрые!

Весть о разбогатевшей с помощью читателей "Российской газеты" семье разнеслась по окрестным селам. У Нижегородовой стали просить денег взаймы под осенних поросят и цыплят, под будущую зарплату. А кое-кому подошло платьице или куртка из пришедших посылок. Все были рады: вот Валентина вроде ради своих старалась, а и нам перепало. Дай Бог здоровья.

њ Я иду с почты, а тут уж народ стоит, ждет, њ рассказывает Валентина Никифоровна. њ Мы делились, не жадничали: народ нам помог, мы њ другим...

Но оказалось, что доброта может подарить и злую зависть и даже ненависть.

Однажды ворвались шестеро из соседнего села и потребовали:

њ А ну, гони денежки! њ и долго потом рылись в подполе, обследовали шкафы. Денег не нашли, но много вещей, что прислали люди, унесли с собой. Теперь вот милиция разбирается.

Я не пошла в милицию: какая разница њ кто грабил. При такой жизни нищета и на убийство может толкнуть слабого.

В день моего отъезда в доме Сумкиных выбили окно. Прямо на глазах у хозяев соседский пацан подошел и саданул камнем по стеклу.

њ А что я им сделала-то плохого? њ удивляется Валентина Никифоровна. њ Да и не ожидала совсем, что столько людей откликнется, что столько денег пришлют. Я ж теперь, кому могу, тоже помогаю. Вот вчера на поминки тете Клаве сто двадцать тысяч дала, муки насыпала. А от хозяйства выделили всего двести тысяч. Чего же нам жадничать, если самих люди пожалели, выручили.

Тетя Клава тридцать лет проработала дояркой, и родне ее, конечно, обидно, что помощь пришлось просить у непутевой соседки. И мало кто в селе понимает, что не у соседки. Это добрые люди России пришли на помощь Нижегородовой, которая между прочим помянула в своем письме нелегкую долю не только своей семьи, но и всех сельчан. И многие читатели пишут в "Российскую газету", что не подойдет Нижегородовым, пусть поделятся с другими, кто не побрезгует...

Но в деревне ведут иной счет.

И Наташе Подойнициной обидно, что колотятся они вдвоем с мужем и парнишка их с тринадцати лет чабанит, а из нужды с четырьмя детьми выбиться не могут. И библиотекарь Валентина Гавриловна, и фельдшер Анатолий Васильевич, и две молодые учительницы њ все сегодня в обиде. Но особенно задетыми, оскорбленными письмом односельчанки почувствовали себя семьи, где воспитываются дети-инвалиды. Помните, писала Валентина Никифоровна, что пенсия у таких детей гораздо больше, чем пособие на ребят здоровых.

В Онохове нездоровых ребятишек очень много. В одном доме, совсем рядом с Сумкиными, двое с энцефалопатией, еще в одной семье њ двое олигофренов. Сильно они на соседку обиделись: будто не видит, не знает, как родители с инвалидами маются. Конечно, зря так написала, но ведь от отчаяния! Разве они, не выпивающие, лучше нее живут? Не в выпивке, бабы-мужики, дело. Некудышними оказались председатели да директора, что враз все развалили, получив полную свободу для хозяйственной инициативы. Пять с лишним лет прошло, а они все на Егора Гайдара пеняют: мол, он их без денег оставил. Это надо же њ пять лет языки чешут, а им все верят...

ОБИЖАЛИСЬ-ОБИЖАЛИСЬ сельчане на судьбу свою, на несправедливость, вокруг царящую, да и тоже написали письмо. Коллективное, за 29-ю подписями, самому Президенту. Рассказали Борису Николаевичу все, что и вы уже знаете: про нищету, безработицу, беззарплатицу. Про закрытый магазин и про детский сад, про разрушенный клуб... Вот-вот њ Богу да царю. Будто жизнь в селе Онохово Читинской области Президент должен устраивать, и председателя им выбирать, и других начальников.

Как водится, письмо вернулось в областную администрацию, а оттуда њ в районную. И снова поехала в село делегация во главе с руководителем района Виктором Ушаковым.

њ Я знаю, њ говорил Виктор Иванович собравшимся в клубе женщинам (почему-то женщины в основном пришли), њ я знаю, трудно живете. Ну давайте вместе думать, как дело поправить.

Но думать никто не хотел. Кричали о том, что нет телефона, клуба, детского сада и что нужно все это людям дать, иначе они дойдут до такого состояния, что придется всех отсюда вывозить, эвакуировать.

њ Вы думаете, мы кому-нибудь нужны? њ обличающе выкрикивали они, всерьез полагая, что, конечно, нужны кому-то, и этот "кто-то" обязательно должен ответить за то, что им сегодня так плохо.

С виду конструктивно, но уж очень безнадежно прозвучало выступление другого Ушакова њ директора хозяйства. Конструктивно, потому что говорил Александр Дмитриевич вещи дельные, действительно способные изменить жизнь к лучшему. Безнадежно, потому что говорил это не впервые, потому что и в этот раз никто по-настоящему не откликнулся. Где они были, эти мужики, числящиеся сегодня безработными? Им бы надо это послушать.

њ Да, трудно сегодня, њ признавал директор. њ Душат селянина цены њ на технику, на горюче-смазочные материалы. Налоги не дают развернуться. (Будто по иным каким-то налогам живет читинское село. њ О.Б.) Непросто со сбытом, да и по дешевке все у нас покупают. (Будто можно найти где покупателя, который бы хотел подороже заплатить. њ О.Б.) Денег не хватает все время. Но как же себя-то не прокормить, свои же семьи? Ведь земли у нас њ бери, сколько хочешь. Хорошая земля, плодородная. И скотины сколько хочешь њ заводи, выращивай. Нет никаких ограничений. Но чтоб общее наше хозяйство поднять, работать нужно. Другого выхода нет. Вот осталось у вас на отделении 96 голов дойного скота, 62 теленочка, 500 голов овец и 150 баранов-производителей. Надо их сохранить. А у нас что получается? Каждый месяц њ собрание, каждый месяц нового скотника назначаем њ все работать отказываются. Только в приказном порядке и получается.

Вот решили мы возродить огород. Хорошая вышла рассада. А я мало что работников найти не могу, так уж и радиатор от поливальной станции целый день по селу разыскиваю. Как милиционер какой. Да ведь так и не нашел радиатор!

Посеяли с грехом пополам зерновые, кормовые, овес, картошку. Кто будет ухаживать, убирать? Нет желающих! А ведь смололи бы њ жернов свой, хлеб пекли бы. Может, и не сильно бы разбогатели, да уж и голодать бы не пришлось.

Господи, и это говорит руководитель хозяйства?!

Оноховцам часто приводят в пример соседнее село њ Кокуй. Нет там такой разрухи. И клуб по-прежнему стоит, и магазин. В каждом дворе њ по нескольку голов свиней, коров. Многие и овец держат, и огороды большие обрабатывают. Если к весне в Онохове процентов восемьдесят жителей остались без ведра картошки, то в Кокуе было только две такие семьи. И хотя здесь всякий может прокормиться с собственного подворья, из коллективного хозяйства мало кто уходит. Деньги, продукты, которые там выдают на трудодни, њ хоть и небольшая, а все же прибавка в семейный бюджет.

Весь уклад жизни в Кокуе иной. Здесь как привыкли в клубе собираться по праздникам, так и собираются. Не выделит хозяйство денег њ кто что может из дому принесет, и совместное застолье все равно состоится. А уж чтоб клуб этот по бревнышкам по домам растаскивать њ такое и в голове не укладывается.

А оноховским же мужикам предложили самостоятельно восстановить фельдшерский пункт, так они такую цену за труды свои заломили, что глава самоуправления за голову схватился.

Учительницы в Онохове зимой на саночках с ребятишками дрова в школу возили. Вышли мужики к ним на помощь? Ничего подобного.

њ Их подталкивать надо, наших мужиков, подгонять, тогда и толк будет, њ уверена женская половина села Онохово. њ Раньше как было? Ходил директор чуть ли не с дрыном за каждым и шевелил, подстегивал. Премиальных лишал, вот они и работали.

Тоже мало хорошего. Да и, казалось бы, что может подстегнуть больнее, чем пустой амбар и голодные дети?..

њ Нет в Онохове лидера, њ говорит начальник сельскохозяйственного управления Балейского района Борис Огрин, њ потому они и сидят, копят обиды. Кто отрицает њ селяне сегодня, конечно, обижены: цены на комбайны и запчасти возросли в 50њ100 тысяч раз, на электроэнергию њ в 25 тысяч раз, а на зерно њ только в 4,5 тысячи, на молоко њ в 10 тысяч раз. Если раньше килограмм пшеницы по стоимости равнялся трем литрам бензина, то теперь это только четыреста граммов. Буханка хлеба дороже трех-четырех тысяч быть не может њ рынок не примет. А если подсчитать по реальной себестоимости, то она и в десять уже не укладывается.

Борис Александрович полагает, что урегулирование цен просто необходимо. И за основу, за точку отсчета предлагает взять хлебную буханку. Лучшим экономистом он называет Прошку из "Угрюм-реки": тот понимал, что первее всего њ хлеб.

ПОСЛУШАЕШЬ одного, другого начальника в селе либо в районе њ все они знают, причины-следствия видят, словом, допусти их до президентского кресла њ вмиг коммунизм сотворят. Но только в мировом масштабе. А нужно-то, чтобы одно село жило по-людски. Но с одним селом никто не хочет мараться. Вот во всероссийском масштабе њ другое дело.

Однако в мыслях у главного районного специалиста вслед за изменением цен неизбежно следует госзаказ и отказ от заманчивых предложений вне его. А это значит њ ограничения на ввоз аналогичных товаров, навязывание потребителю поставщика под девизом поддержки отечественного производства. В общем, возвращение к старому.

К старому же возвращаться даже нищее Онохово не желает. "Нет уж, њ говорят сельчане, њ деды наши еще помнят, как обрезали огороды да скотины заставляли держать не больше двух голов. Этого не надо. Это полная была растатура, хуже, чем сейчас".

Такое вот оригинальное выражение употребляют в этих краях. Не так уж далеко живу, а никогда не слышала: растатура њ непорядок, нелепица, ситуация, которую нужно как-то изменить, подправить. Местное, в общем, словечко. И когда я услышала его от пассажира, прибывшего с Колымы, сразу поняла: он местный.

Колымчанин действительно вырос в этих краях и приехал к матери. Да не погостить њ поселиться. Там, на Колыме, говорит, жить теперь совсем невозможно.

њ А здесь, њ улыбался родным местам колымчанин, њ здесь уже растет все великолепно. И корова у матери, и пасеку я обязательно заведу. Здесь же прекрасный гречишный мед пчела носит!

В картонной коробке он вез домой сто пятьдесят четыре картофельных клубня. Для посадки. Отличные, хвалил, семена.

Весна нынче в Забайкалье как никогда поздняя. Может, и успеет еще мой попутчик вырастить свою картошку...

А семья Валентины Никифоровны Нижегородовой картошку посадила давно. Да много: соток двенадцатьњпятнадцать. И семье должно хватить, и поросятам.

Что же касается ее письма, перевернувшего жизнь в Онохове, то, может, хоть эта история заставит сельчан еще раз взвесить свои силы и самим начать наконец обустройство своей жизни.

Ольга БАТАЛИНА,

соб. корр.

Иркутск.

  00:04 05.07