Владимиру Устинову дают "добро".

Или почему перестановки в силовом блоке не затронули Генпрокурора.

ВСЕ ЗАМЕТИЛИ, что последние чрезвычайно эффектные перестановки в силовом блоке исполнительной власти никак не затронули прокуратуру. Хотя, казалось бы, перетряске подверглись едва ли не все возможные ведомства - как входящие в Правительство, так и занимающие несколько особое положение (например, Совет безопасности). Произошли "разного сорта" назначения - от чисто политических (Борис Грызлов как министр внутренних дел) до сугубо профессиональных (Любовь Куделина как замминистра обороны по финансам и Михаил Фрадков как глава Федеральной службы налоговой полиции). А органы прокуратуры оказались как бы не затронутыми кадровыми перестановками. В чем причина? Самый простой ответ: в этом нет нужды.

В каждом из назначений можно найти свою логику. В то ведомство, куда, к примеру, переместился Сергей Иванов, добавляется толика политического веса, потому что он - практически второй человек в государстве. (А то, что маршала Игоря Сергеева, чья фигура не соответствовала масштабам новых задач, "попросят", стало понятно, когда он забрал назад свое заявление о продлении срока службы.) Министерство обороны становится на новом этапе политически крайне важным ведомством: грядет военная реформа, да и Западу надо показать, что российское оборонное ведомство возглавляет гражданский человек.

Политизация поста министра внутренних дел и весьма сложное положение в государственном истеблишменте теперь уже экс-министра Владимира Рушайло привели на вершину милицейской пирамиды лидера фракции "Единство". Избавление налоговой полиции от имиджа суперсиловой структуры, с которой с недавних пор связано понятие "маски-шоу", востребовало на пост директора службы профессионального экономиста, способного бороться с неплательщиками налогов экономическими методами. Объяснения каждого из назначений можно продолжить...

Можно было бы предположить, что судебная реформа, которая потребовала существенной гуманизации уголовно-процессуального законодательства, реализации некоторых невостребованных положений Конституции (суд присяжных, передача от прокуроров судьям права выдачи санкции на арест, заключение под стражу и обыск), несовместима с позицией Генерального прокурора Владимира Устинова. Но увольнения не последовало, хотя реформа правосудия, далеко не со всеми положениями которой согласен Генпрокурор, уже начинается.

Скорее всего, Президент предположил, что реализовать реформу можно и нужно при участии здравого и конструктивного оппонента в лице человека, возглавляющего систему прокурорских органов. Его мнение, его оппонирование или согласие важно, когда решаются принципиальные реформаторские вопросы.

Кроме того, за время нахождения на своем посту нынешний Генпрокурор ни разу "не подставил" президентскую власть и всегда умел оставаться вне политики в период бесконечных скандалов, связанных с дележом собственности. Наконец, те, кто принимает важные кадровые решения, не могли не учитывать и того факта, что внутри своего "цеха" Устинов завоевал огромное уважение. А это на самом деле непросто, потому что к не слишком хорошо известным в Москве назначенцам "сверху" в профессиональной корпорации - и это естественно - относятся настороженно.

Для работников органов прокуратуры подобная опосредованная оценка деятельности Генпрокурора - в любом случае хороший знак. В силу некоторых свойств своей профессии и особенностей профессиональной "системы" они заинтересованы в кадровой стабильности наверху и в том, чтобы Генеральный не был человеком со стороны. Кстати, не исключено, что Владимир Путин, работавший в другой "системе", но по своим внутрипрофессиональным ощущениям очень близкой к прокурорской, принимая решения о кадровых перестановках, учитывал еще и последнее обстоятельство...

Сергей АРИСТОВ.

  00:04 05.04