Россию хотели выслать на космические задворки.

Но не вышло.

Скандал, разразившийся вокруг полета американского миллионера Денниса Тито, заставил вновь задуматься: окажется наша страна в космическом захолустье или мы останемся великой космической державой? На вопросы редакции и читателей "РГ" отвечают участники самой громкой за последнее время экспедиции - космонавты Талгат МУСАБАЕВ и Юрий БАТУРИН.

"Мы в НАСА не нанимались".

- Вся эта шумиха, поднятая НАСА, сильно действовала на нервы при подготовке?

Т. Мусабаев: Мы до последнего дня не знали, полетим в этом составе или нет. И вообще состоится ли старт. Там ведь еще технические вопросы наложились, когда к станции пристыковался "шаттл" и на американском модуле отказали компьютеры. У многих возникло подозрение, что это звенья одной цепи: политические вопросы просто перевели в технические, чтобы не пустить наш экипаж.

- Как вы решились на забастовку, когда в Центре подготовки в Хьюстоне американцы не допустили Денниса Тито к тренировкам? Ничего подобного космонавтика еще не знала.

Т. Мусабаев: А это была не забастовка. Мы лишь высказали и отстаивали собственную позицию. Что такое забастовка? Это когда работники выражают протест своему работодателю. А мы в НАСА не нанимались. Просто по совместной программе экипаж должен был изучать в Хьюстоне американский сегмент. Но американцы отделили от нас члена нашего экипажа - Тито, с чем мы категорически не согласились. Мы представляли самостоятельную космическую державу и отстаивали ее интересы.

Ю. Батурин: Не НАСА назначало экипаж, не НАСА и менять его.

- Американцы вели какие-то дипломатические переговоры?

Т. Мусабаев: Вели, причем не только дипломатические. Запускались разные интриги. Они же привезли европейского космонавта Томаса Райтера, хорошего парня, мы его любим. Чтобы он, как говорится, выступил в роли "штрейкбрехера". Знаете, что сказал потом Деннис Тито? "НАСА - это оплот коммунизма". "Как это?" - удивились мы. "Так они же, как коммунисты: дана идеологическая установка, и ты не можешь другого слова сказать". Когда мы уехали из центра, американцы были просто ошарашены. Они не привыкли, когда им говорят "нет".

- Вы не боялись, что вас вообще отстранят от полета?

Ю. Батурин: Было такое. Мы, кстати, сильно подозревали, что Росавиакосмос не разделит нашу позицию. Поэтому сразу доложили о ситуации нашему командиру - начальнику Центра подготовки космонавтов Петру Ильичу Климуку.

На орбите границы нет.

- Вы ведь не только свозили в космос туриста. Что включала ваша программа?

Ю. Батурин: Прежде всего мы должны были заменить на МКС корабль-спасатель. Эту роль выполняют наши "Союзы". У того корабля, на котором прилетел первый основной экипаж и который оставался пристыкованным к станции, уже заканчивался полугодовой ресурс. А научных экспериментов было около десятка. Например, "Плазменным кристаллом" мы занимались каждый день. Результаты получили хорошие. К сожалению, не настолько, как хотелось бы, выполнен еще один - "Диатомея". Он был связан с наблюдением районов океана, но часто мешала облачность.

- У вас очень колоритный экипаж: командир в прошлом - пилот гражданской авиации, бортинженер - видный политик, турист - известный в мире бизнесмен. Что позволило вам стать единой командой?

Ю. Батурин: Каждый из нас очень трудно шел к своей цели - полету в космос. В этом мы абсолютно одинаковы. И мы уважали друг в друге настойчивость и волю. К примеру, Талгат - по образованию инженер, окончил Институт гражданской авиации. Но хотел летать, а ему запрещали. Если инженер, то не летаешь. А если летаешь, то не инженер.

- Если ты в Кремле, значит, не летаешь?..

Ю. Батурин: Из Кремля можно только вылетать.

- Известно, что Ельцин категорически возражал против вашего полета в космос.

Ю. Батурин: Сначала отнесся к этой идее хорошо. А затем сказал мне при всех на одном из приемов: "В космос не пущу". Когда увидел, что я не понял, повторил: "В космос не полетишь!".

- Вы ведь уже второй раз работали в космосе вместе?

Т. Мусабаев: Да. И это уникальный случай: по традиции, состав экипажа никогда не повторяют. Руководство учло наши личные пожелания.

- Как выглядит сегодня МКС? Насколько уютно в новом звездном доме?

Ю. Батурин: Мне кажется, человеку уютно там, где он может остаться один и быть самим собой. А если ты живешь в аквариуме, то, какие туда занавесочки ни приделывай, уютно не будет.

Т. Мусабаев: Станция напоминает трубу длиной в сто метров: модули идут один за другим. Просматривается все, и это очень неудобно. Возникают сложности даже в мужском коллективе. А что уж говорить, когда есть женщина? Такой пример. Экипажи приспособились принимать водные процедуры в функционально-грузовом блоке. Это как раз между американским модулем и нашим. Но там ведь нужно раздеваться. Придумали выход: ребята прикрывают крышки люков. Это значит - "занято". Однако из одного модуля в другой в эти минуты не попадешь. Помните, анекдот про то, как наш Никита Сергеевич соединил туалет с ванной, потом хотел и пол с потолком, но его остановили? А вот на станции подобное сделали. Она, конечно, еще строится. Не исключено, что позже станет лучше.

- Как вы спали? Там ведь только две спальные каюты?

Т. Мусабаев: Да, в них спят сейчас командир основного экипажа Юрий Усачев и бортинженер Джеймс Восс. Для Сьюзен Хелмс спальню, достаточно хорошую, оборудовали в американском сегменте. Мы, "залетные", использовали функционально-грузовой блок. Спали в "коридоре".

- На нашем "Мире" было комфортнее?

Т. Мусабаев: Безусловно. Там модули расходились в разные стороны. В базовом блоке, где космонавты жили, было прекрасно. А если нужно отдохнуть от всех - уплывешь куда-нибудь. У американцев на их сегменте вообще нет ни туалетов, ни каких-либо средств жизнеобеспечения. Все у нас. К слову, когда НАСА заартачилось с Тито, один из наших специалистов в сердцах бросил: "Да мы сейчас отстыкуемся, а они пусть полетают на своей бочке".

- Чувствовали вы границу, переступая порог американского сегмента?

Ю. Батурин: Если бы не было всей этой истории с запретом НАСА для Денниса Тито: "В американский сегмент не ходи!", то ни о каких границах, разумеется, мы бы не вспоминали. Когда задумывалась Международная космическая станция, то были наивные представления: есть модуль одной страны и есть модуль другой. Тут юрисдикция наша, там юрисдикция их. Но если весь воздух идет из одного модуля или если туалет только в одном модуле, о каких границах можно говорить?

- Деннис Тито так и не побывал на "запретной территории"?

Т. Мусабаев: Почему? Был неоднократно. Американцы одного его туда не пускали, а в нашем сопровождении у них язык не поворачивался что-либо сказать.

Нет денег - берем умом.

- Те же американцы делают на космосе бешеные деньги. Почему мы отстаем? У нас что, ума не хватает?

Ю. Батурин: Да, они делают бешеные деньги, но еще более бешеные деньги на космос тратят. А у нас денег нет. Тратим мало, но исхитряемся и летать, и зарабатывать. Так что просто разные масштабы.

Т. Мусабаев: Каждый старт "шаттла" обходится в сумму от 500 до 600 миллионов долларов. Для сравнения: на год полета "Мира" требовалось 250 миллионов долларов. И это с кораблями, экипажами. А они делают пять-шесть запусков в год. Вот сейчас НАСА получило деньги для постройки еще двух новых "шаттлов". А знаете, сколько стоит такой корабль? Один туалет на "шаттле" - 20 миллионов долларов!

- Каким вы видите будущее российской пилотируемой космонавтики? Связываете ли его с МКС или, может, разделяете мнение тех, кто считает, что мы здесь должны поджаться, а сэкономленные деньги пустить на создание национальной станции "Мир-2"?

Ю. Батурин: Поджиматься уже очень сложно. Мы и так вносим туда денег много меньше, чем американцы и другие партнеры. Кроме того, существуют обязательства, межправительственные соглашения. Наша страна их подписала. А договоры должны выполняться.

Т. Мусабаев: К сожалению, мнение самих космонавтов мало кто спрашивает. Конечно, путь создания Международной космической станции - верный путь. В глобальном масштабе. Для американской стороны строительство станции - это огромный шаг вперед. Они многому научились: у них не было опыта длительных полетов, создания долговременных станций. Но у американцев сегодня есть свой флот: он состоит из многих "шаттлов". И если даже "заваливается" МКС, они остаются со своей самостоятельной программой. А мы?

Ю. Батурин: Давайте не будем говорить: "заваливается". Выберем другую гипотезу - за невыполнение своих обязательств Россию вытесняют из проекта МКС.

Т. Мусабаев: В любом случае с чем остается Россия? Только с кораблями "Союз". Это очень хороший корабль - я, как командир, знаю. Но он - уходящее время. Нам нужны более мощные корабли. Вот ракета-носители, слава Богу, есть, и равных им пока нет. Тем не менее самостоятельность мы теряем. Поэтому я считаю: Россия должна иметь свою национальную пилотируемую космическую программу. Независимую. Наша страна всегда славилась своими умами. Мы где не деньгами, так умом берем. У нас накоплен мощный интеллектуальный и научный потенциал. Надо использовать его, а не терять.

- Возможно, теперь руководство страны более пристально рассмотрит ситуацию, сложившуюся вокруг космоса?

Т. Мусабаев: Хотелось бы. Это только российский феномен: когда "наших бьют" - мы объединяемся. Когда Россия осмелилась сказать "нет", народ сразу всколыхнулся, политики за нас стали.

- Мы открыли новый рынок - космический туризм. Но доля российского участия на МКС - лишь 30 процентов. Разумно ли расходовать этот капитал на организацию космических круизов? Не будут ли они в ущерб научным исследованиям?

Ю. Батурин: Такой вопрос был бы очень правомерен применительно к станции "Мир", которая была насыщена уникальным научным оборудованием. И там исследователь был нужнее туриста. На МКС пока науки несравнимо меньше. И основные экипажи, и экспедиции посещения с заданиями ученых справляются. Туристы никакого ущерба научным исследованиям не нанесут, пока их размах не достигнет хотя бы половины "мировского".

- Вопрос к Юрию Батурину как к доктору юридических наук: насколько с правовой точки зрения разработан космос?

Ю. Батурин: Как использовать Луну и другие планеты - расписано давно. А вот то, что нужно для жизни и работы в космосе сейчас, в частности на МКС, разработано хуже. Поэтому работы для юристов много. И за океаном к этому подходят серьезно. Приведу пример. Три года назад мне показали проект соглашения по МКС, который в первую очередь должны были подписать американцы и мы. Так в преамбуле этого документа были ссылки только на конституцию и законы США. И ни одной - на законы России! Но на это никто не обращает внимания. А ведь правовые системы наших стран отличаются очень сильно. И получается так, что все проекты, которые поступают к нам, в большой степени американизированы. Мы только замечания даем. Такой подход мне кажется очень опасным не только для России, но и вообще для проекта МКС.

- Как вы считаете, состоятся ли когда-нибудь обычные пассажирские рейсы "Земля-Луна"?

Т. Мусабаев: Уже прорабатываются проекты, когда с космической станции будут стартовать наши отдельные корабли и летать на Луну и вокруг нее.

Ю. Батурин: Мы надеемся, что наш экипаж как раз открыл время регулярных пассажирских рейсов.

Деннис сказал: "Катов!".

- За океаном вас сразу окрестили "няньками" при туристе. Опекать его сильно пришлось?

Ю. Батурин: Любой космонавт, который летал в космос, обязательно будет опекать любого космонавта- "перворазника".

- Тито хоть немного говорил по-русски?

Т. Мусабаев: Деннис знал определенные команды и добросовестно пытался отвечать на русском, хотя они давались на английском.

Ю. Батурин: Когда он уже собирался уезжать в Америку, я зашел к нему в гостиничный номер и поразился, как много у него карточек с русскими словами. В словарике по кораблю "Союз" я маркером выделил технические термины, которые ему нужно обязательно знать, - набралось 69. Он их выучил.

- А какие слова Деннис употреблял особенно часто?

Т. Мусабаев: "Катов", то есть "готов", и "хорошо".

- Как перенес полет?

Т. Мусабаев: В общем нормально. Хотя я, например, точно знал, что через четыре часа эйфории в невесомости у него будет обратный эффект. Болезнь движения. Это и у профессиональных космонавтов случается. Суток через двое-трое он адаптировался.

- Почему все называют Денниса Тито первым туристом? До него посылали и британскую "шоколадницу", и японского журналиста...

Т. Мусабаев: Давайте определимся, что подразумевать под профессионализмом. Человек проходит полную подготовку в группе, сдает государственный экзамен, затем готовится в составе экипажа. И "шоколадницу", и журналиста готовили именно так, предъявляя к ним высокие требования. Они не были пассажирами.

- Тито получал командировочные?

Ю. Батурин: Покажите мне туристов, которые получают командировочные. Он платил сам. В отличие от тех, за кого это делали фирмы, организации. Когда мне в Кремле предложили уехать послом, я сказал, что у меня есть свой план. И пришел работать в Центр подготовки космонавтов, принес туда трудовую книжку. Сразу, еще до всяких полетов. Она и сегодня там.

- К слову, один из читателей утверждает: "Первым космическим туристом у нас был не Тито, а Юрий Батурин - государственный чиновник. А Тито как раз по образованию космический инженер".

Т. Мусабаев: Читатель не прав. По времени Батурин в четыре раза больше занимался космосом, чем был госчиновником. Он-то по образованию космический инженер, долго работал в РКК "Энергия", создавая образцы новой техники, которая сейчас используется на кораблях и станциях. Еще тогда пытался попасть в отряд космонавтов, но не проходил из-за завышенных в то время требований к зрению. Судьба дала ему шанс, когда он достиг больших высот в государственной службе, оставаясь энтузиастом космоса. И Юра этот шанс использовал. В первый полет Батурин ушел, получив квалификацию космонавта-исследователя. В этот раз, после нескольких лет тщательной подготовки, летал как бортинженер. Это настоящий профессионал.

Почему утекают космические мозги?

- Сколько получают за полет наши космонавты?

Ю. Батурин: Когда готовился к первому полету, мой хороший знакомый, который начал заниматься бизнесом, спросил: "Сколько ты получишь за полет?" Я назвал примерную сумму. Он говорит: "Хочешь, выплачу тебе эти деньги, чтобы ты не летел?".

Т. Мусабаев: Уже несколько лет российские космонавты летают по контрактам. Есть расценки, которые утверждены. Так называемые "полетные" - это 300 долларов в сутки. И из них еще берется налог. Кроме того, имеются различные расценки для выходов в открытый космос в зависимости от длительности пребывания за бортом. До трех часов - одна сумма, если больше пяти часов - она увеличивается. Существуют и другие коэффициенты: ручная стыковка, допустим, вдвое дороже, чем автоматическая.

- Астронавтам платят больше?

Т. Мусабаев: Во втором полете у меня был бортинженер-иностранец. Он получал в 31 раз больше, чем я, его командир. Причем у них нет контрактной системы, и в полет он летит с той же "земной" зарплатой.

- У космонавта есть пенсионный возраст?

Т. Мусабаев: Есть, у военных особенно. Несмотря на то что космонавт в звании полковника - это не пехотинец, он должен выходить на пенсию в 50 лет. Глупость в высочайшей степени. Гражданские ограничены только требованиями по здоровью и общепенсионным возрастом. Впрочем, сейчас иногда стали продлевать сроки и военным. Ведь чтобы подготовить одного космонавта, нужны миллионы долларов. И получается: человек подошел к пику профессионализма, имеет опыт, знания, ему позволяет здоровье - сейчас бы летать и летать, а его - на покой. У нас на всю Россию-матушку чуть больше сорока космонавтов, с этим надо считаться.

Ю. Батурин: Некоторых специалистов-"пенсионеров" сразу приглашают на работу американцы. И хорошо платят. Мы увольняем, а их тут же подбирают.

- Получается космическая утечка мозгов?

Ю. Батурин: Как везде.

- Готовят ли сейчас женщин в полет?

Т. Мусабаев: Готовят - Надежду Кужельную. Иногда говорят, что вот, мол, у американцев женщин в отряде астронавтов много, а у нас их практически нет. Но не забывайте: технических специалистов там даже не пускают на палубу к командиру и второму пилоту. У них только Айлин Коллинз пилот. А у нас женщины летали бортинженерами: Светлана Савицкая, Елена Кондакова. И Кужельную готовят на бортинженера.

Ю. Батурин: На "шаттле" экипаж большой, и американцы могут позволить себе специализацию. А мы должны быть универсалами.

- Тито доказал, что за короткий срок можно подготовить в космос любого здорового человека?

Т. Мусабаев: Не доказал. Не абсолютно любого. Нам всем повезло, что первым космическим туристом стал именно Тито. И не только по человеческим качествам. Он же грамотнейший инженер, баллистик. Просто "мешок с деньгами" возить никому не надо.

Слухи с неземной кухни.

- Кому пришла в голову мысль поручить Тито роль "повара"?

Т. Мусабаев: Нам с Юрой Усачевым надо было коротко посоветоваться. "Присели" за кофе. Смотрим: все заняты, а Тито - как неприкаянный. Он фотографировал, но станция вошла в тень. В корабле у него были обязанности, а на станции - нет. Вот я и говорю: "Давай мы ему поручим заняться буфетом". А надо сказать, подготовка к обеду в космосе - дело хлопотное: пока найдешь то, что нужно... Так Деннис с удовольствием принялся сортировать продукты.

Ю. Батурин: Он хорошо помог, освободив от этого экипаж.

- Космические кухни - русская и американская сильно отличаются?

Т. Мусабаев: Наша кухня сейчас стала проще, но все равно, на мой взгляд, лучшая. Почему? Американцы привыкли летать в короткие полеты и использовать продукты из обычных магазинов. Причем у них много острых блюд, которые в невесомости страшно жгут желудок.

Ю. Батурин: К сожалению, все начинает меняться. И у нас уже закладывают соки из магазинов. Хотя это неудобно, и это не настоящие соки.

- А сколько денег отводится на питание космонавтов в день?

Т. Мусабаев: В 90-е годы было около 70 долларов в сутки. Сейчас - не знаю.

Ю. Батурин: Большая цена космической еды связана не с тем, что там какие-то деликатесы, а с тем, что все должно быть приготовлено очень качественно и долго храниться. Например, делают такие маленькие буханочки, с ноготь величиной. Это вообще штучное производство. Правда, мы в первую очередь съели заурядного леща в горчично-томатном соусе. Захотелось.

- Что из личных вещей брали вы? Вообще сколько килограммов можно "провезти" в космос?

Ю. Батурин: Обычно берешь записную книжку, фотографии, сувениры, космическую почту. В моем первом полете разрешили только четыреста граммов. Там надо было вывозить тяжелое оборудование, поэтому так мало. Сейчас - полтора килограмма. Обратно возвращаешь меньше.

- Почитать на борту есть что?

Ю. Батурин: У нас не было времени исследовать библиотеку. Даже не видел, где она находится. Я считал для себя более важным писать - вел дневник. А в библиотеку мы привезли подарок - книгу английской поэзии с параллельными текстами - английским и русским в замечательном переводе поэта В.С. Семячкина.

- Меняется ли человек, побывавший в космосе?

Т. Мусабаев: Непременно. К живому совсем по-другому относишься. К букашкам, таракашкам, которые ползут, - не наступишь уже, обойдешь. К людям тоже.

- Многих читателей очень интересует: сексом кто-нибудь в космосе занимался? Проводили такой эксперимент?

Т. Мусабаев: Нет, это однозначно, хотя болтовни много. Мы смеемся: у нас просто возможности нет, а американцы очень дисциплинированные люди. Заседало очень много серьезных комиссий - морально-этических, медицинских, которые просто постановили: этим делом пока заниматься нельзя, потому что неизвестны последствия для того, кто родится.

- Вы еще хотите полететь?

Т. Мусабаев: Если бы я еще полетел, то в короткий полет. Я уже достаточно много побывал в космосе: у меня практически год за пределами атмосферы.

Ю. Батурин: А я хотел бы в длительный, у меня такого опыта нет. Но как судьба сложится, сказать трудно.

- С Тито будете встречаться?

Т. Мусабаев: Деннис пригласил нас к себе в Лос-Анджелес. В День независимости, 4 июля, он возглавит торжественный парад и хочет, чтобы мы прошли с ним рядом.

Подготовила Наталия ЯЧМЕННИКОВА.

Сегодня космонавты улетают в отпуск. Поправлять здоровье. Но не потому, что терзали мы их вопросами почти четыре часа, а не полтора, как договаривались. Просто эта поездка была запланирована еще до нашей встречи.

  00:04 01.06