Дальше - темнота...

В своей смерти Ханнелоре Коль просила никого не винить.

Они впервые встретились на школьной вечеринке, когда ей было всего пятнадцать. Хотя они поженились только через 12 лет, для него она всегда была где-то рядом. И терпеливо ждала, когда он построит их первый общий дом. Так они договорились.

"Я была счастлива, что нашелся человек, который силен, как скала, и который меня защитит", - писала Ханнелоре Коль много позже, когда муж уже вовсю занимался политикой. И она спокойно встала за его спиной, прекрасно зная, что должна будет оставаться его тенью всю жизнь. "Моя роль настолько мала, что и не стоит о ней даже упоминать", - сказала она еще в далеком 1973 году, когда ее муж уже был премьер-министром федеральной земли Рейнланд-Пфальц. Что же говорить, когда он превратился в "канцлера немецкого единства".

Она являла собой образец немецкой добродетели, и как жена первого лица страны она была призвана символизировать "духовный и моральный поворот нации", который, по концепции ее мужа, должен был последовать за политическим поворотом. Конечно, семейные ценности, которые были для нее так важны, сегодня оцениваются политиками иначе - три развода Шр дера, три развода Фишера говорят сами за себя.

Всегда строго одетая, с яркой улыбкой на лице, она лишь в сугубо протокольных случаях следовала за канцлером, неизменно отставая на пару шагов. И только в промозглый вечер 3 октября 1990 года, в день объединения Германии, в момент триумфа ее мужа она стояла счастливая на трибуне перед рейхстагом впереди всех - Коля, Геншера, фон Вайцзеккера, Брандта. А может, так и надо было. "Отцы нации" должны были в этот торжественный миг уступить место "матери"?

"Моя главная забота - не стоять на пути", - вот еще одно ее высказывание и принцип жизни. Но в тот июльский день на прошлой неделе она, сама того не желая, затмила славу мужа. Своим уходом...

Все началось восемь лет назад. Неудачно прописанный пенициллин привел к тяжелейшей и малоизученной форме фотоаллергии, когда свет, а особенно прямые лучи, вызывают нестерпимую боль, волдыри на коже, сильнейшее раздражение. Она долго лечилась, ездила на курорты, ложилась на обследования, принимала обезболивающие препараты и - постепенно приходила в отчаяние. На первый взгляд, неопасная, и уж точно не смертельная, болезнь просто выбрасывала ее из жизни, вызывая тяжелейшую депрессию. Ей было больно есть, спать, лежать. Порой не было сил подняться со стула. Трудно дышать. Черная депрессия вошла в когда-то веселый, просторный дом с бассейном на Марбахерштрассе, 11, в пригороде Людвигсхафена - Оггерсхайме.

А может, было наоборот: депрессия привела к развитию болезни? Вряд ли кто сейчас ответит. В последние 15 месяцев на вилле были постоянно опущены жалюзи. Иногда Ханнелоре выходила на прогулку в сумерки, надев перчатки, темный платок и вуаль, и не хотела никого видеть, кроме самых преданных семье людей. Лишь изредка звонила по телефону. Особенно ее огорчило то, что она не могла присутствовать на свадьбе своего младшего сына в Стамбуле: 35-летний Петер наконец оформил свои отношения с дочерью крупного турецкого промышленника Элиф Сезен. Не смогла она поехать и в Австрию, где чета Коль традиционно проводила пасхальные дни.

На свете не было медицинского светила в области аллергологии, к которому не обращался бы ее муж. Очередной курс лечения не дал результатов. "Врачи сдали меня", - сказала она подруге за несколько часов до смерти. Рядом - никого. Только боль и темнота. Муж - в Берлине, городе ее детства и нынешней столице страны. Депутат бундестага, продолжающий заниматься делом своей жизни - политикой, он должен быть там. А она уже не могла быть с ним.

Она умерла в одиночестве, за 600 километров от него, в темной комнате на вилле в Оггерсхайме. Вечером 4 июля их жизнь пошла разными путями. В тот самый момент, когда она писала прощальные письма - ему, сыновьям, полицейским (чтобы случайно никого не обвинили), а потом выпила раствор прописанных ей и заранее заготовленных для рокового шага обезболивающих опийных таблеток, он вместе со своими адвокатами отмечал в одном из берлинских ресторанов радостное для него событие: победный судебный приговор, запрещавший выдачу широкой публике материалов восточногерманской разведки "штази", которая долгое время следила за ним и прослушивала его частные телефонные разговоры.

О трагедии ему сообщили следующим утром, прямо на заседании бундестага. Он сразу же уехал, оставив коллег в шоке. Жена нынешнего канцлера Дорис Шр дер-Кепф сквозь слезы призналась, что после смены правительства Ханнелоре опекала ее "как родная мать". Столь же тепло сказал о ней и президент Йоханнес Рау.

И вдруг все поняли, что, несмотря на подчеркнутую скромность, жизнь Ханнелоре Коль имела весьма четкие и значимые для очень многих людей очертания. Конечно, из-за высокого положения мужа она не могла работать по своей специальности - "секретарь-стенографистка со знанием иностранных языков". Разве что у него же в бюро.

И она пошла другим путем - создала общественное объединение для помощи пострадавшим от несчастных случаев (на транспорте, на работе, дома, при занятии спортом), приведших к нарушениям центральной нервной системы. Многие поначалу восприняли это как очередную блажь высокопоставленной дамы, которой нечем больше заняться. Но все оказалось не так. В Германии 300 тысяч человек страдают от последствий черепно-мозговых травм, травм позвоночника и спины. И поле для деятельности было огромным. Тем более с ее имиджем. Объединение, а потом и одноименный фонд, который она возглавила, финансировали срочную закупку диагностического и терапевтического оборудования, строительство и расширение неврологических и реабилитационных клиник. Она собрала за эти годы около 40 миллионов марок. За свою деятельность получила награды "Международной службы помощи" в Вашингтоне (своего рода "Оскар" для благотворителей в медицине), Немецкого общества хирургов "скорой помощи" и, наконец, Большой крест со звездой немецкого ордена "За заслуги".

Было у нее и хобби. Через три года после начала болезни она засела за поварскую книгу и написала "Кулинарное путешествие по землям Германии". Книга стала бестселлером не только в ФРГ, но и во Франции, где, как известно, никакой другой кухни, кроме собственно французской, не признают. Представляла Ханнелоре свою книгу, естественно, на языке страны.

К ней меньше всего, пожалуй, относилось понятие "политдама". Хотя бы потому, что интересы ее мужа всегда были для нее на первом месте. Даже в момент ухода. В одной из предсмертных записок она написала: "Расследование моей смерти нанесет ущерб Колю. Ханнелоре".

И расследования не было. Берлин.

От редакции. Гельмут Коль дважды выступал на страницах нашей газеты. Мы приносим ему искренние соболезнования в связи с утратой жены.

АЛЕКСЕЙ СЛАВИН.

  00:04 12.07