Кит и Медведь Америка и Россия в меняющемся мире.

Царь Александр не сразу осознал собственную ошибку, из-за которой альянс России и США был обречен еще до того, как этот проект пришел ему в голову. Растерзав Галльского Петуха, Медведь опять остался в Старом Свете один на один с британским Львом. Англия њ еще до Ватерлоо! њ тайно подписала с персидским шахом новый антирусский договор, тогда как именно Россия помогла ей окончательно отнять у Франции роль балансира европейской политики. Не это ли и имел в виду умирающий фельдмаршал Кутузов: "Я вам прощаю, государь, но простит ли вам Россия?". Кит был поставлен перед выбором: разделить мир с Россией, отодвинув Англию на задворки, или именно с Англией вступить в совладение миром, отодвинув Россию? И тут, усмирив гордыню, "владычица морей" сделала гениальный дипломатический ход. Именем англосаксонского единства она предложила своей бывшей колонии заключить "мир на вечные времена". В рамках этого геополитического альянса США и провозгласили в 1823 году "доктрину Монро" њ по имени тогдашнего президента, хотя скорей уж она заслуживала называться "доктриной Адамса", госсекретаря США, который через два года сменит Джеймса Монро на посту президента. Да, это тот самый "очаровательный мальчик", которого когда-то потрепала за ухо Екатерина II. "Америка њ американцам!" Западное полушарие буквально опечатано США: уже и речи не могло быть о том, чтобы на эту половину мира пустить казаков! Целое столетие после этого британский флот нес охрану американских берегов. Лишь в начале ХХ века мировая статистика зафиксировала сначала паритет участников альянса, затем неуклонное смещение лидерства к США. А в середине нашего века уже американские подлодки взяли на себя охрану берегов Англии и предотвратили высадку на них гитлеровских войск.

Итак, рождение "англосаксонского альянса" явилось прямым следствием того, что в Европе на целое столетие сломалась франко-русская ось.

Этот параллелизм английской и американской политики всегда плохо понимали в России, придавая куда больше значения случайным размолвкам между "вечными союзниками". Правда, по крайней мере одна из них могла повлечь за собой самые драматические последствия для США. В ходе гражданской войны между Северными и Южными Штатами прежняя метрополия поддалась искушению вернуться если не в дверь, то в окно своего бывшего заокеанского владения. Вслед за Англией и Франция выразила готовность признать правительство рабовладельцев-южан. Министр иностранных дел князь Александр Горчаков вызвал поверенного в делах США в Санкт-Петербурге Байарда Тейлора и сделал ему следующее заявление:

"Россия более всего желает сохранения американского Союза как единой и неделимой нации... Мы преисполнены желания принять любое решение или участвовать в любой программе, которая поможет избежать раскола вашей страны...".

При этом русский флот в Кронштадте стоял "под парами"... Благодаря России Соединенным Штатам в "начале истории" удалось однажды отстоять свою независимость, в следующий раз њ свою целостность. А благодаря США миру удалось избежать "священного" монархического порядка, который два века назад пыталась инициировать, увы, наша Россия.

Последний штрих к ХIХ веку: так и не став двухполюсным, мир уже становился трех- или даже четырехголовым. Ведь уже стремительно набирали вес бисмарковская Пруссия и императорская Япония. Альянсы были все так же переменчивы. Относительной стабильностью среди них выделялись, пожалуй, только два: англосаксонский и русско-американский. Первый њ в форме "вечного союза", хотя и с отступлениями. Второй њ пробуждающийся как бы по зову истории, но уж зато без отступлений, способных огорчить какую-нибудь из сторон.

ХХ век. Президенты США Вильсон и Рузвельт возвращают "русские долги".

В ХХ веке все события нам гораздо ближе по времени и оттого кажутся понятней. Коротко: наступил век больших экспансионистских идеологий, взорвавшихся почти одновременно, как если бы огонь им передавался по общему бикфордову шнуру. Америка вышла из изоляционизма только в 1901 году и тут же њ устами своего президента, "теоретика империализма" Теодора Рузвельта њ сделала первую заявку на мировое лидерство. И начала с притязаний именно на Азиатско-Тихоокеанский регион (Филиппины, Китай), где сразу же столкнулась не только с Россией, но и с поднимавшейся Японией. А в Старом Свете Германия начала войну, принявшую мировой масштаб и закончившуюся революцией в России.

Дэвид Фрэнсис, посол США в Петрограде, уверенно информировал свое правительство о скором конце большевистского мятежа. Особенно он уповал на донского атамана Алексея Каледина, которому американское правительство спело ссудить 3 миллиона долларов на борьбу с новым режимом, но атаман был разбит и свел счеты с жизнью. Очередная депеша посла, присланная в декабре 1917-го из С.-Петербурга, озадачила госсекретаря США Лэнсинга: Фрэнсис советовал не медлить и признать правительство Советов! Ибо "эта власть надолго", а дело надо иметь с той властью, какая есть. Конечно, правительство его совету не вняло, тем не менее в американской реакции на события 1917њ1918 гг. в России мы уже видим немало признаков реализма. Ввязавшись в интервенцию против Советской России на Дальнем Востоке, именно США быстрее других поняли безнадежность вооруженного вмешательства во взбудораженную революцией страну њ и первыми вывели свои войска.

Мировая война окончилась Версальским мирным договором. Среди его знаменитых 14 пунктов, предложенных президентом Вудро Вильсоном, один њ статья 6 њ был целиком посвящен России. Вот некоторые ее положения: возврат России отторгнутых у нее территорий; право России самой определять свою национальную политику; членство в Лиге Наций... Конечно, за всем этим стоял прежде всего прагматический расчет: Вильсон опасался, и не без оснований, сговора русских большевиков с немцами за спиной США њ они как раз вели трудные переговоры в Брест-Литовске, њ что явилось бы смертельным ударом по панамериканизму. В качестве платы за 6-ю статью от России требовалось одно њ продолжить войну с Германией до победного конца. По-своему большевики даже "переплатили", вызвав революцию в самой Германии, что в конечном счете и заставило ее сложить оружие и запросить мир.

Вильсоновский 6-й пункт миллионами экземпляров был распечатан в России. Русские солдаты на фронте забрасывали этими листовками немецкие окопы. О "дружбе с Америкой" беспрерывно писали газеты, вещало радио. Позже появились в России американские тракторы, автомобили, станки, тысячи русских инженеров отправились на стажировку в США, а американские инженеры приехали обучать русских. Самый известный лозунг тех лет њ "Догнать и перегнать!" њ подразумевалось: Америку. Именно в 20њ30-е годы и была утрамбована почва для будущего участия наших стран в антигитлеровском блоке.

Идеологические интересы можно на время принести в жертву, геополитические њ ни на минуту: в последнем случае последствия уже не поправить. Теперь Франклина Рузвельта поносят чуть ли не как "сообщника Сталина", который будто бы и навязал американскому президенту в Ялте свой план передела мира. Но зададимся вопросом: а какого передела мира, с точки зрения американских интересов, ни в коем случае нельзя было тогда допустить?

Рузвельт хорошо помнил (биографы подтверждают), что однажды кайзер Вильгельм II с борта своей яхты послал Эдварду VII, королю Англии, игривую телеграмму: "Адмирал Атлантического океана приветствует адмирала Тихого океана" њ и что вслед за этой милой шуткой последовало предложение разделить мир на двоих. Дело было еще до первой мировой войны. Британская империя еще оставалась "владычицей морей" и высокомерно отвергла предложенную сделку. Но тридцать пять лет спустя роли поменялись: теперь уже заискивала Англия. "Я привез вам мир!" њ заявил Невилл Чемберлен соотечественникам, вернувшись из Мюнхена после сделки с Гитлером. Настораживали Рузвельта и английские сожаления о разрыве договора с Японией от 1922 года, навязчивая идея об "особых англо-японских отношениях". Если бы дал трещину "вечный англосаксонский союз" и тогда уже неминуемо образовался бы германо-японо-британский блок, разве смогли бы ему порознь противостоять СССР или США? Сама логика истории привела наши страны к антигитлеровской коалиции, в орбите которой удержалась и Англия. Но удержалась только потому, что, сменив Чемберлена на Черчилля, резко сменила и ориентиры.

Итак, Вильсон и Рузвельт сполна вернули России "долги".

Парадокс, но и сорок два года "холодной войны" њ почти лобового противостояния США и СССР њ были своеобразной формой взаимной потребности наших стран друг в друге. Не станем касаться вопроса о том, кто был прав, кто неправ. Суд истории всегда однозначен: кто проиграл, тот и был "более неправ". Но был ли "более прав" тот, кто это противостояние выиграл? Это вопрос уже не столько прошлого, сколько будущего. Как намерен победитель распорядиться плодами своей победы? Какой мировой порядок он предлагает человечеству сегодня?

ХХI век: камо грядеши?

Два фактора обращают на себя внимание сразу. Первый: единодушие, с которым и правящие демократы, и оппозиционные республиканцы Америки оценивают нынешнюю ситуацию в мире как уникальный шанс для США стать единственным планетарным лидером. Второй: то единодушие, с которым в основу нового "pax americana" кладутся нашумевшие теории последнего времени: "конец истории" (Ф. Фукуяма) и "конфликт цивилизаций" (С. Хангтингтон). Современный Запад, утверждают они, и есть та "конечная гавань" истории, к которой человечество стремилось. Свобода мореплавания отменяется њ отныне все "отставшие" должны только плыть за лидером. Лимит идеологических конфликтов по сути исчерпан, впереди уже не столько конфликты стран или коалиций, сколько "конфликты цивилизаций". Западной цивилизации осталось стяжать последнюю, говоря философским термином, формационную победу.

США в своих отношениях с Россией всегда имели дело с режимами чуждыми: сначала њ абсолютистской монархией, затем њ идеологизированным тоталитарным строем. И все же обе страны чаще находили, нежели теряли, общий язык. Наши интересы совпадали или сближались всегда, когда перед нами возникали общие недруги или общие препятствия. Стоило их лишиться, оказаться друг с другом лицом к лицу, как партнерство забывалось, идеологические разногласия приобретали вселенский масштаб. Последние полвека мы так и прожили: в двухполюсном мире, продуваемом сквозняками "холодной войны".

Но вот уже и идеологических разногласий нет. Нет больше Берлинской стены, разделявшей Европу, а с нею и весь остальной мир. Нет "империи зла", даже само это понятие скоро выветрится из памяти. Угрожает ли кто-нибудь сегодня безопасности России? Внушает ли она чувство страха кому-нибудь?

Насколько можно видеть с порога ХХI века, до которого уже почти дошла история, горизонт впереди чист. И только дотошные аналитики замечают какие-то туманности в весьма отдаленной перспективе. Если придут к власти агрессивные фундаменталистские силы в ряде исламских стран... Если с ними соединится слишком активный пантюркизм... Если лопнут обручи огромного Китая, распираемого своим народонаселением, и верх там возьмут националистические силы, которым для самоутверждения понадобится выдумать внешнюю угрозу... Все это в сослагательном наклонении, но на сей раз применительно не к прошлому, а к будущему. Ясно, что нейтрализовать все эти "если" можно только согласованной политикой нового, многополюсного мира.

Но от нее-то сегодня и отказываются США. В том однополюсном мире, оторый с энтузиазмом принялась строить "победившая Америка", механизм согласований просто не нужен. Его еще в какой-то мере допускает администрация Клинтона, которая, ставя во главу угла гегемонию США, тем не менее в своей внешней политике исходит из необходимости взаимодействовать с союзниками и международными организациями. Зато "новые изоляционисты" њ их не так много, но голос их отчетливо слышен њ требуют до минимума сократить внешнеполитическую активность США, не тратиться на миротворческие операции, прекратить финансовую помощь другим странам под предлогом, что лучше заняться проблемами собственного дома, чем целого мира. Это просто разные типы американоцентризма, и облик ХХI века в значительной степени предопределит тот из них, которому достанется победа во внутриамериканской дискуссии.

Не приходится спорить, что у США действительно впервые в истории появилась возможность утвердиться в качестве единственной мировой сверхдержавы. Путь к глобальному миру њ на условиях Запада њ открыт, теперь это дорога с односторонним движением: к единому мировому рынку, мировой информационной системе, господствующей системе ценностей и культуры, то есть в конечном счете безраздельной гегемонии западной цивилизации. Вынужденно замкнувшись из-за своих внутренних проблем, Россия до минимума свернула свою глобальную политику. Китай еще не готов поспорить за лидерство даже в Азиатско-Тихоокеанском регионе, хотя его стратегия накапливания сил, наращивания экономической и военной мощи направлена именно на доминирование њ сначала в масштабах АТР, затем уже и в глобальном масштабе.

Не в таком ли контексте и верней всего оценить смысл экспансии НАТО на Восток? Постсоветскую Россию с ее евроазиатской цивилизацией нужно как можно скорее включить в геополитический ареал Запада, во всяком случае еще до того, как развернется борьба за гегемонию между китайским Тигром и американским Китом. Далеко ли до этого момента? Аналитики считают: 20њ30 лет, во всяком случае первая половина XXI века.

Что остается Медведю: роль рефери на ринге или уже только роль зрителя? Упоминавшийся выше русский дипломат князь Горчаков в связи с поражением в Крымской войне однажды заметил:

"Россию упрекают в том,что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится. Россия сосредотачивается". Тогда, в середине прошлого века, Россия действительно "сосредоточилась", успев до начала ХХ века заявить о себе как об одной из самых динамичных стран мира. Увы, тогда этот процесс прервала революция, которая, вдобавок, пробудила в бывшей социалистической сверхдержаве новый гегемонистский зуд њ идеологический.

Но теперь уж действительно пришло нам время "сосредоточиться". За два века њ второй раз. Даже если из уст иных российских политиков еще и звучат имперские амбиции, стране-то уже ясно, в чем ее новая роль њ стать региональной державой в многополюсном мире и посвятить наконец свои силы собственному обустройству. А что мир рано или поздно станет многополюсным, лучше всего подтверждает опыт тех, кто уже предпринимал такие попытки: "сосредотачивался" на идее мирового пупизма и пробовал в одиночку удержать ношу лидера на своих плечах.

Но со времен Александра Македонского такие попытки неизменно терпели крах. Александр САБОВ, обозреватель "Российской газеты".

  00:04 05.02