Как я нашел историческую родину.

Первый раз в жизни довелось мне оказаться в составе официальной делегации да еще и за границей. Делегация была большая, состояла сплошь из журналистов и приглашена была в Минск, в Белоруссию, где с 5 по 9 мая проходил Форум журналистов стран СНГ.

ЗАГРАНИЦА началась в Москве, на Белорусском вокзале, в белорусском поезде, где в идеально чистом вагоне за накрахмаленное постельное белье с нас попросили 34 "зайчика", которые по официальному курсу стоят чуть меньше пяти российских рублей. Два раза можно съездить на метро, и еще останутся какие-нибудь копейки.

Минск оказался таким же сверкающе чистым, спокойным и комфортным, как белорусский поезд.

Ехал я на этот международный журналистский форум, поставив перед собой, как минимум, две цели. Во-первых, своими глазами посмотреть на взаимоотношения прессы и власти в Белоруссии и сравнить свои впечатления с телевизионными сюжетами на эту тему, периодически появляющимися на российских каналах. Во-вторых, просто поговорить с теми, кто никакого отношения ни к журналистике, ни к власти не имеет, кого принято называть простыми людьми, от них услышать, как они живут: хорошо њ плохо, сытно њ голодно, довольны властью или готовы в любой момент выбрать себе другую.

Когда на форуме три с лишним часа президент Республики Беларусь Александр Лукашенко общался с белорусскими и ближнезарубежными журналистами, прямо, открыто, подробно, порой даже излишне детализированно отвечая на все, иногда весьма ядовитые, вопросы, зная по именам и публикациям каждого, кто к нему обращался, возникло ощущение, что слухи о его диктатуре, о зажиме прессы в республике сильно преувеличены. Он предлагал, например, назвать либо открыто и прямо здесь, либо в письменном виде и анонимно хоть одно издание, которому бы власть или какой-то властный чиновник воспрепятствовал выйти к своему читателю, и обещал, что такой чиновник будет немедленно наказан. У меня, сидящего в зале, не возникло никаких сомнений, что если такой чиновник найдется, он будет действительно наказан немедленно.

Президента упрекают за диспропорцию в тиражах государственных и оппозиционных газет: мол, нехорошо, когда у самой оппозиционной газеты тираж в три тысячи, а тираж государственных газет измеряется сотнями тысяч. Но, во-первых, тираж њ это читательское голосование рублем. А во-вторых, представьте себе в России государственную поддержку "Московского комсомольца" или газеты "Завтра". Живут они сами по себе, тиражи обеспечивают собственными силами и денег у Правительства не просят. Так почему белорусские оппозиционные газеты должны быть на особом положении?

Александр Лукашенко многократно призывал журналистов установить правила взаимоотношений прессы и власти. Эти правила можно и нужно постоянно совместно корректировать, но и следовать им необходимо.

Может ли президент Белоруссии нарушить права человека? По-своему, да, может, и это проявилось в весьма комической ситуации. Из зала ему прислали жалобную записку примерно такого содержания: Александр Григорьевич, наш председатель Гостелерадио более пятисот тележурналистов лишил премии за месяц только за то, что мы не сделали прививки. Помоги, батька, накажи начальника.

Это была ситуация, в которой бы любой политический популист стукнул кулаком по столу и сказал: ты, господин начальник, нарушаешь права человека, ведь если не хочет человек делать прививки, то пусть и не делает. Это его незыблемое конституционное право. Выдать премии и вон с работы!

Лукашенко прочитал записку, посмеялся вместе с залом и сказал примерно следующее: ребята, все вы находитесь на государственном медицинском обеспечении, а знаете, во сколько государству обходится ваше лечение? Неужели вам собственного здоровья не жаль? Да сделайте вы эти прививки, а уж я распоряжусь, чтобы премию вам всем вернули.

Не знаю, как кому, а мне такой тоталитаризм очень понравился. Как понравилось и высказывание президента о том, что какими бы порой напряженными ни были взаимоотношения власти и прессы в Белоруссии, в республике не застрелили еще ни одного журналиста. Государство, сказал президент, может и будет защищать не только свободу слова, но и здоровье, и жизнь носителей этой самой свободы.

Но специфика журналистской профессии очень уж своеобразна. Приведу один посторонний пример. Когда объединенные войска НАТО уже вошли в Югославию и телевизионные компании со всего мира уже расставили камеры, чтобы снять первую бомбардировку, а она не состоялась, то в телевизионном отчете прозвучали такие слова: тележурналисты чуть не плакали, сворачивая свою технику. Событие не состоялось.

Это же надо представить себе њ плакали, потому что никого не убило!

По странной аналогии я вспомнил этот эпизод, когда разговаривал с одним явно оппозиционно настроенным белорусским коллегой. Он говорил мне, что, мол, как хорошо им было работать в прежние времена, когда между Шушкевичем и Кебичем, возглавлявшими две ветви белорусской государственной власти, были серьезные трения и противоречия! Какое поле деятельности открывалось тогда, столько тем, проблем, возможностей! А сейчас, когда власть почти монолитна, работать стало неинтересно.

њ Постой, њ говорю, њ а жить-то вы стали лучше, чем при Кебиче с Шушкевичем?

њ Ну жить-то мы стали, конечно, получше, но и тогда уже наметились тенденции к улучшению.

Вот вам и пример нашей журналистской специфики, когда работа, казалось бы, для людей оказывается важнее жизни самих людей.

Да, Бог с ней, этой спецификой, и поскольку о прошлых "тенденциях к улучшению" я ничего не знаю, а как живут сегодня в Белоруссии люди, а не только журналисты, узнать очень хотелось, оторвался я от официальной делегации и поехал в город Червень, небольшой њ меньше десяти тысяч человек њрайонный центр Минской области. От Минска до Червеня њ шестьдесят километров. Проезд на вполне удобном и традиционно чистом автобусе стоит тридцать "зайчиков", то есть четыре наших рубля њ опять те же самые две поездки в московском метро.

С КЕМ БЫ Я ни разговаривал и по дороге, и в самом городе, впечатления от собеседников были одни: полная и абсолютная доброжелательность, открытость, приветливость. Живут трудно, но лучше, чем раньше. Работа есть у всех. Зарплата от двухсот пятидесяти до пятисот наших рублей. Но .

Если буханка вкуснейшего хлеба стоит дешевле нашего рубля, если цены на продукты с нашими просто несопоставимы, если ни на один день ни зарплаты, ни пенсии никому никогда еще не задержали, то можно понять, почему я не встретил в Червене и его окрестностях ни одного оппозиционера.

њ За кого бы вы проголосовали на выборах президента, если бы они состоялись завтра? њ задавал я традиционный для нашего телевидения вопрос.

њ За батьку, њ отвечали все. Но только один объяснил, почему Александра Лукашенко в народе зовут "батькой". Оказывается, так называли и председателей колхозов, и командиров партизанских отрядов, но далеко не всех. Лишь только тех, в чьих отрядах реже гибли бойцы, в чьих колхозах сытнее и лучше жили люди.

Быть в районе и не зайти в районную администрацию просто непрофессионально, но тут меня ждал, как говорит наша молодежь, "полный облом". Дело в том, что приехал я в город 8 мая, а в этот день все, абсолютно все чиновники лично (!), я подчеркиваю њ лично, разъехались вручать поздравления ветеранам Великой Отечественной войны. Ветеранам њ домой. А также возлагать венки к многочисленным братским могилам, той войной оставленным на территории района. Говорят, такое правило для государственных служащих завел сам Александр укашенко, и кто-то, может быть, усмотрит в нем очередной признак его авторитаризма Ну и пусть усмотрит, зато простые люди конкретной власти и благодарны конкретно.

Надо сказать, что была у меня еще одна потаенная и очень личная цель для поездки в город Червень. Дело в том, что отец мой, Александр Иванович Верин, только в конце хрущевской оттепели признался, что мы с ним потомки раскулаченного и расстрелянного белорусского крестьянина, что родом он из деревни Слобода Червеньского района Минской области. Дед мой, Иван Дмитриевич, имел большую семью, крепкое хозяйство и брал подряды на строительство школ и церквей. В 1928 году, когда началась коллективизация, он собрал своих старших сыновей њ Дмитрия, Александра и Михаила њ и велел им быстрее уезжать из деревни в Россию. Чем фактически их и спас. И несмотря на то, что все они прошли войну, а отец мой даже трижды был ранен, умерли все своей смертью в преклонных годах. Деда же в начале тридцатых расстреляли.

Вот с этой историей я пришел в червеньскую газету "Раенны веснiк", к главному редактору Александру Станиславовичу Бушенко. Сказать, что меня приняли как родного, это значит, ничего не сказать. Он предложил немедленно ехать в деревню Слобода и разыскать семейные корни. Пока он собирался в дорогу, я открыл телефонный справочник Червеньского района и в одном только городе Червене обнаружилось четверо Вериных. Я решил набрать номера их телефонов, но ответил только третий по счету. Зато какой!

К телефону подошла Верина Валентина Алексеевна, и когда мы выяснили, что это не только, мой отец, но и ее муж, Николай, родом из деревни Слобода, она тут же пригласила немедленно приезжать к ним на улицу Александра Невского и гостить столько, сколько захочется.

О ТОМ, что происходило дальше, можно рассказывать долго и подробно. Но не нужно. Скажу лишь, что мы с главным редактором Александром Станиславовичем и дочерью Валентины Алексеевны съездили в деревню Слобода, нашли мою родню, пусть далекую (наши прадеды были родными братьями), зато кровную. Мне показали место, где был дом моего отца. Мне показали дорогу, по которой увели моего деда, а через год в кустах нашли его свитку. Александр Станиславович сказал, что свитку нашли рядом с тем местом, где было массовое захоронение репрессированных, а теперь стоит памятная стела. Прямо в лесу стоит. Конечно, мы съездили и туда.

Если бы не было необходимости вечером возвращаться в Минск, а на следующий день њ в Москву, я, может быть, узнал бы о своих корнях больше. Но для меня и того, что узнал, было с избытком. Главное, я понял одно: когда в заставке Радио России звучит голос пожилой женщины со словами: "Разбросали нас, раскидали нас ", я точно знаю њ это ненадолго. Наша историческая родина еще будет общей.

Владимир ВЕРИН.

  00:04 15.05