С тряпкой по городу.

Что делать? Этот вопрос в последнее время часто задают себе женщины даже некогда занимавшие неплохие должности в фирмах. Поиск работы оптимизма не прибавляет. Работа в городе есть, но нанимают по рекомендации.

А если тебе до пенсии пять лет? Столкнешься с негласным: после 45 лет не берем. Вчерашние руководители средней руки оказываются на бирже и вынуждены через три месяца принимать условия: выходить на общественные работы (а что делать?). Решила и я испытать этот "общественный" хлеб на себе. Узнала, что существует унитарное предприятие "Труд", специализирующееся на ремонте и уборке квартир, и позвонила руководителю.

И вот я, в одежде что похуже, на остановке "Поликлиника". По дороге наскоро знакомимся. Рая, выяснилось, не так давно "на помывке". Квалифицированному специалисту, бывшему главному бухгалтеру предпенсионного возраста, через три месяца, что стоит на бирже, предложили эту работу. Выбора не было.

Чтобы не лишиться пособия, пошла. А дома после первой смены и острых ощущений перестала рассказывать о работе: "Муж запрещал ходить". Что притаилось за этой фразой - ощутила на собственной шкуре очень скоро.

"Поход к одинокому, пусть и больному мужчине небезопасен, - вела я разведку. - Мало ли что он себе вообразит".

"Вот и я так думала, когда в первый раз шла по адресу, - сказала Рая. - Боялась! А когда на улице у подъезда встретил старичок с тросточкой, с трясущимися руками да, видимо, прочитав мой испуг на лице, пошутил, поняла, какой из него извращенец".

"Вы в какую квартиру идете?" - окликнул с балкона мужчина. Оказалось, предупрежденный по телефону моей напарницей, он выглядывал нас. Стоять у подъезда не пришлось - входную дверь Виктор Алексеевич открыл быстро. Встречал и на пороге квартиры с табличкой "Участник Великой Отечественной войны".

Поначалу грязь не заметила - настолько ошеломил интерьер в малометражной полуторке. Будто попали мы в лесную чащу: кругом стоял смешанный лес. Березовые ветви, сосновые, еловые... Свисали гроздья рябины, плоды слив, яблоки. Даже пеньки "зацвели"! А между ними - лесные звери, охотники, собаки, утки. Поделки были везде - на шифоньере, серванте, тумбочках, столах. Искусственная зелень затмевала дневной свет и не пускала в квартиру солнце. Вот это самое свое хобби он не давал нам сдвинуть с места.

"На кухне окно не трогайте! - махнул он рукой. - Убирать с него все надо. Порушим. Да его в прошлом году мыли..." (!) В комнате удалось "отвоевать" лишь одно окно. Надо бы и второе, согласился Виктор Алексеевич, но к нему было не подобраться - все заложено книгами и заставлено пеньками с цветами.

"В другой раз", - отмахнулся от нас хозяин. Долго освобождали подоконник, с которого сыпались листья березы, потом старик искал для нас ненужные тряпки. Наконец, работа у Раи пошла.

А я тем временем "окунулась" в лесную чащу: начала вытирать пыль со шкафов, тумбочек, полочек. Хозяин ходил за мной по пятам, наблюдая за движением тряпки. Отвлекся, лишь когда я перешла к самодельному журнальному столику, тщетно пытаясь сквозь ворох листков отрывного календаря, каких-то клочков бумаг подобраться к его поверхности, затем - к заляпанному телефону, прочему хламу, который, будь я хозяйкой, смела бы, не глядя, в мусорное ведро. Возила тряпкой и не верила, что так может жить человек. Смахивала "мох" пыли со стола. Глаза боялись, а руки делали...

Следы запустения и равнодушия к самому себе и собственному жилищу были везде. Кровать - что логово, не поймешь что свалено. На креслах - то же самое. Но трогать постель запрещено. Вернее, не входит в компетенцию человека, отбывающего общественную "повинность". Пыль мешала дышать, стойкий запах мочи, казалось, въелся в каждый волосок, каждую складку одежды. Дедок, судя по всему, этого не замечал. Иначе б не обмолвился, что недели две назад фекалии поднимались из унитаза и ванны, стекали на пол и никто их не убирал. Так и высохло все.

А убирать самостоятельно он после инфаркта ничего не может. Плохо доживает свой век защитник Отечества, озираясь по сторонам, думала я, одиноко. И большая пенсия не подмога, когда вот уже 38 лет он оплакивает жену, которую сбила машина. Однолюб оказался. О ней он вспомнил не раз. "Я ведь пить начал после ее смерти, - рассказывал он, присев на ворох тряпок на кровати.

- Пьяный голосил по ней, плакал... Спасла работа. Устроился к геологам. Крутил баранку и о водке забыл". Он с гордостью продемонстрировал знак отличия "За работу без аварий", который до сих пор носит на лацкане пиджака. "Я так военной награде не радовался, как знаку, - поведал старик.

- Когда застежка отломилась, просверлил его и укрепил. Я ведь лучше всех работал, безотказный был. А таких любят".

Разметать пол и дорожки, усыпанные прошлогодней листвой (поверьте, я не шучу, хотя Виктор Алексеевич и утверждал, что квартиру уже в этом году убирали, и не раз), щеткой от поломанного пылесоса, которую предложил хозяин квартиры, отказалась. Попросила веник - дальше заберешься. И без того все заставлено. Приготовив фронт работ Рае - а она наливала воду, чтобы мыть пол, - опять заговорила со стариком о событиях военных лет, о том, как дважды уходил он добровольцем на фронт, где воевал, какие страны покорил.

Хозяин нервничал, ссылаясь на то, что в доме давно не было женщин, не знал, куда приткнуться. Работали мы, задерживалась и медсестра с уколом. А чувствовал себя плохо. Он даже обрадовался, когда, домыв в кухне пол и переодевшись, мы протянули ему на подпись акт.

Уходя, моя "напарница" распахнула сумку. "У меня здесь только мои вещи", - серьезно сказала она. "Ну если что и стибришь - жаловаться не стану. Брать нечего!" - отшутился дед и закрыл за нами дверь.

"Неприятная у вас работа..." - первое, что искренне вымолвила я, оставшись с Раей наедине. Про то, что я бы совсем не переодевалась, так и шла бы в рабочей одежде (повесить-то вещи в чужой квартире не очень приятно - еще насекомых домой принесешь), умолчала. Она сама заполнила недосказанность.

Впервые такая грязная квартира ей попалась. Действительно, по-хорошему вдвоем ее день надо мыть, выдвигая все шкафы на середину комнаты. Но по два человека, насколько мне известно, на объект не посылают - низкие слишком расценки. К слову, за адресок платят всего 50 рублей (из них безработный получает и того меньше - 43 рубля 50 копеек). Структурному подразделению центра занятости населения "Труд" городское управление социальной защиты и пенсионного обслуживания больше не выделяет. Хочешь за такие деньги - на совесть мой, хочешь - грязь размажь по краям, набрав заказов побольше, подумала я. Правда, руководитель фирмы осадила меня: "Больше 10 квартир на одного безработного не даю. Есть ведь среди них и те, кто, получая мизерное пособие, хочет подработать и готов набрать заказов побольше".

150 квартир в месяц приводится в порядок силами бывших бухгалтеров, инженеров, медиков, продавцов (причем адреса чередуются - одиноких очень много), в восьми делается текущий ремонт (кстати, за эту услугу им платят в 10 раз больше - 500 рублей). Разумеется, не все такие клиенты, как нам достался. Попадаются, говорила Рая, и чистюли. Хоть и совсем слепые, но в квартире будто только что помыли.

Но в большинстве своем все-таки такие, как наш дедок: немощные, одинокие. Хорошо хоть соцзащита их не забывает. Да вот и рынок труда на руку старикам. Если не обогреют их безработные Раи, Тани, Мани, не накормят, а день в чистоте дадут пожить. "Генералят-то" ведь не только квартиру, драят и унитаз, и умывальник, и ванну. Честно говоря, я только теперь поняла, что не знала жизни.

Ирина БЕРЕЖНАЯ.

  00:04 28.06