(1) Геннадий Месяц: Мы не конторщики при храме.

Российская наука не сдает позиций, убежден вице-президент РАН, председатель ВАК.

РАЗГОВОР в редакции начался с вопросов, которые наши читатели адресовали академику Месяцу как председателю Высшей аттестационной комиссии. И первый - как защитить науку от напора чиновников, которые рвутся к ученым степеням и званиям?

- Непросто. Предположим, гражданин N все сделал по правилам, защитил диссертацию, и она направлена в ВАК. Тут экспертный совет - примерно тридцать человек, все крупные ученые. Они смотрят, начинают обсуждать. Лиц, занимающих высокие посты, как правило, приглашают для очной беседы. И если все требования соблюдены, на вопросы отвечает - что тут скажешь? Как определишь - сам писал или нет? Вскрывать черепную коробку?

- Многие читатели поддерживают меры по ужесточению требований к соискателям ученой степени. И даже предлагают отменить все присужденные за последние 5-8 лет докторские степени.

- Это невозможно. Закон обратной силы не имеет.

- Не секрет, что подготовка диссертаций для состоятельных клиентов на так называемой коммерческой основе стала весьма распространенной формой заработка. Как быть с этим явлением?

- А что тут сделаешь? Если человек получает на основной работе 150 долларов, а его просят написать диссертацию и обещают заплатить, положим, пять тысяч? Я себе очень хорошо такую ситуацию представляю. Полагаю, любой работающий академик при желании мог бы спокойно три-четыре работы за год написать...

- В одиночку?

- Да. И самый простой способ - компилировать старые диссертации.

- Вопрос от нашего читателя Г. Антоненко: "На кафедре национальных отношений Российской академии государственной службы готовится к защите докторской диссертации депутат Госдумы С.К.Смирнова - кандидат наук, но не политологических, а сельскохозяйственных. Возможно ли это?".

- В принципе такое возможно, никаких запретов на этот счет не существует. Потребуется, наверное, дополнительная сдача экзаменов по каким-то предметам. Чтобы точно ответить, надо знать конкретные детали.

- Доктор медицинских наук, практикующий стоматолог М.Д.Перова из Краснодара спрашивает, может ли она получить звание профессора, хотя в вузе никогда не работала и не имеет педагогического стажа...

- Может. Для этого есть две возможности. Самый распространенный путь - работать на кафедре и читать лекции. Можно по совместительству. В этом случае присваивается звание "профессор по кафедре". Кроме того, предусмотрена возможность получения звания "профессор по специальности". Для этого требуется подготовить как минимум пять кандидатов наук.

- В свое время, когда вы только стали председателем ВАК, от соискателей на кандидатскую степень требовали сдавать кандидатский минимум не по своей специальности...

- Сейчас таких экзотических требований нет. Сохранились экзамены по научной специальности, а вместо философии введен предмет - философия и история науки. Будет издано 25 книг. В том числе "Философия науки", "История химии", "История физики", "История биологии", "История технических наук"... Такая серия сейчас готовится.

Два в одном: контора и храм.

- Недавно состоявшееся Общее собрание РАН утвердило новую структуру академии. Эти перемены многие связывают с вашим именем. Вы удовлетворены тем, что получилось?

- Реструктуризацией академии занимался весь президиум, мне было поручено возглавить соответствующую комиссию. В целом мы ожидали большей борьбы и большего сопротивления. Надо сказать, что со времен Петра I структура академии постоянно менялась. В петровском указе значилось всего три класса или, по-нашему, отделения. В восемнадцатом веке это число несколько раз менялось.

Два века спустя, в 1935 году, в структуре советской академии было два отделения: физико-математических и гуманитарных наук. Вскоре добавилось отделение технических наук. В 38-м году их стало уже восемь.

А в начале шестидесятых, когда успехи в космосе и общая ситуация в стране обеспечили расцвет науки, было организовано шестнадцать отделений. Тогда действительно выделялось много денег, и некоторые направления развивались очень бурно. Следом было создано еще отделение информатики, потом - отделение международных отношений. Всего стало восемнадцать.

- А сейчас, иронизируют коллеги-журналисты, вернулись к ситуации 38-го года?

- Не вижу оснований для такой аналогии. Но могу привести другие. В испанской академии всего три отделения. В Академии наук Франции два отделения и восемь секций. Самое большое количество отделений сейчас в американской академии - десять. У нас будет девять отделений. Сама жизнь побуждает к подобной унификации.

- И чего вы надеетесь добиться таким укрупнением?

- Мы добиваемся того, например, чтобы все наши биологи работали в одном научном сообществе. Ведь у нас было три отделения биологии! Два отделения физики, два отделения химии, пять гуманитарных отделений... И так далее. При таком дроблении и объективно мизерном финансировании науки это было непростительным распылением денег. Главная цель реструктуризации - сконцентрировать интеллектуальные силы и соединить их с финансовыми ресурсами на приоритетных направлениях научного поиска.

Если говорить честно, мы пошли на это от бедности. Когда страна богатая, когда много денег, можно на одну и ту же тему бросить 20-30 лабораторий. А когда этого нет, надо исходить из условий жизни бесконечно малых величин. Наше финансирование по сравнению с мировым бесконечно малое. Семь стран, входящих в "семерку", выделяют из бюджета 500 миллиардов долларов на науку. Россия имеет один миллиард. Вы понимаете - 1:500!

- Так ведь это не одна, а семь высокоразвитых стран...

- Хорошо. Одна только Япония расходует на эти цели 137 миллиардов, Америка - около двухсот. На этом фоне сохранить науку, удержать ее хотя бы на уровне понимания того, что делается в мире, куда смещаются акценты, - очень серьезная задача. И научная, и организационная. Исходя из этого, мы и делали реорганизацию.

Что еще нельзя забывать? Российская академия наук - особая академия. Это, как говорят, два в одном: научное сообщество и организация по управлению науками. Ведь когда все спорили, надо или не надо объединяться, говорили только о научном сообществе. Мало кто думал о том, что есть 400 институтов. Будут у них результаты, будет оправдано и существование академии. Считаю, что в ее прежней схеме явно недоставало функций руководства институтами. И мы сейчас не просто создали девять отделений, мы хотим экстраполировать на них положительный опыт наших региональных отделений, которые давным-давно живут самостоятельно.

Это было заложено еще во времена академика М.А. Лаврентьева, когда он настоял на автономии Сибирского отделения. Он получал деньги напрямую от правительства РСФСР, в то время как большая академия получала деньги от союзного правительства. В 1987 году, когда я был уже на Урале, мы начали организовывать Уральское отделение. Параллельно с ним создавалось Дальневосточное... А как только рухнул Союз и началась бесконтрольная приватизация, сколько сразу появилось охотников прибрать к рукам то, что создавалось поколениями российских ученых - по сути всем народом!

Самые нетерпеливые в открытую требовали: отобрать институты, дать академикам по тысяче долларов - пусть себе копаются. Примерно так обошлись с отраслевой наукой. И во что превратились отраслевые институты? Банки, кабаре, конторы. Если бы академия не принимала защитных мер, не добивалась внимания со стороны Горбачева, Ельцина, - нас бы постигла та же участь.

- А как вы защищались?

- Один из первых указов, подписанных президентом Ельциным, был как раз о том, что Российская академия наук сама по себе является собственником. Это нам позволило все удержать. Только потом мы стали федеральной собственностью. В результате сохранено на 99 процентов все имущество и оборудование.

А далеко не все знают, что за академией числится 14 миллионов квадратных метров площадей. Чтобы эту недвижимость сохранить и эффективно использовать, мы создали Агентство по управлению имуществом на правах территориального органа России. И сегодня около трех процентов площадей сдаем арендаторам. Это 0,17 процента от всех федеральных площадей, находящихся в аренде. А доходы наши по этой статье, заметьте, достигают 15 процентов от всего, что официально получают от аренды государственные предприятия.

- И какой вывод из этого следует?

- Учесть накопленный опыт и делегировать больше прав и самостоятельности отделениям. Чтобы не выпрашивали на президиуме, не шли за каждой мелочью к президенту академии, а сами решали большинство вопросов. По-другому уже нельзя. И в этом отношении не надо без конца кивать в сторону Америки. Что сравнивать, когда у них бюджет на науку вдвое больше всего российского бюджета?!

- Один из участников Общего собрания РАН, когда об этом зашла речь, невесело пошутил: нищую науку призывают к экономии. Мы даже хотели вынести его слова в заголовок. Но сочли, что это может обидеть...

- Да, слышать это обидно. Но хочу обратить внимание вот на что: как, вообще говоря, оценивают успехи фундаментальной науки? В долгосрочном, глобальном плане таким критерием могут быть международные премии, в том числе Нобелевские. А оценка текущая - это количество научных публикаций.

В международных каталогах, которые оценивают и собирают информацию по новым темам, применительно к России учитываются публикации примерно в сотне журналов. Это наиболее уважаемые, главным образом академические издания. Так вот, 3,9 процента публикаций по всем разделам науки приходится на Россию - это работы наших ученых.

Предвижу замечание, что этот показатель не говорит о качестве - какие работы и как сделаны. Готов признать, что качество снижается, лучшие люди уходят, раскупают уже студентов. Как только первую публикацию сделает, сразу берут на заметку...

- Можно ли верить утверждениям, что пошла обратная волна - интеллект начал в Россию возвращаться?

- Не думаю, что это тенденция. Волна - возможно. И связано это с тем, что у первых уехавших в США истек или истекает срок, когда по их эмиграционным законам приехавший теряет право на работу, если не получает вид на жительство - так называемую грин-карту.

Там ведь как? Выделяются гранты - на год, на два. Постоянную позицию имеют буквально единицы. И когда истекает срок очередного гранта, еще неизвестно, будет ли продолжение. Люди просто вынуждены возвращаться.

А после 11 сентября возникла еще и колоссальная подозрительность ко всем приезжим и иммигрантам, чего прежде в США не наблюдалось. Скандал с утечкой информации по атомному оружию из Лос-Аламоса в Китай только усугубил ситуацию. Иностранцу фактически невозможно сейчас попасть на работу ни в одну сколько-нибудь серьезную лабораторию.

Свои "челноки" появились в науке.

- Таким образом, если и возвращается интеллект в Россию, то не потому, что здесь ему созданы все условия, а лишь потому, что на Западе они ужесточились?

- В общем, да. Есть вполне реальные предпосылки для того, чтобы ученые, покинувшие Россию 8-10 лет назад, сейчас возвращались. Если человек заработал там 100-150 тысяч долларов, здесь он относительно спокойно может работать даже за маленькую зарплату.

Теперь практически каждый институт и многие лаборатории вправе заключить любой контракт, если он не противоречит законам. И люди этим пользуются. Возвращаются, приходят на прежнюю работу, а через полгода-год, получив новый контракт откуда-нибудь из Японии, снова уезжают. Такая, знаете, челночная ситуация. Грустно, но приходится признать: многие из уехавших и потом вернувшихся оказываются навсегда потерянными для российской науки.

- Не секрет, что наши лучшие умы десятилетиями работали на оборону. По некоторым оценкам, до 97 процентов научного потенциала Новосибирского академгородка было ориентировано на военные разработки. Как вы оцениваете перспективы демилитаризации академической науки?

  00:04 01.06