"Как это было".

В.ПОЛЕТАЕВА.

Ровно сорок лет назад в Советском Союзе начали формировать первый отряд советских космонавтов. Мы продолжаем публикацию воспоминаний о тех днях Германа Титова.

- Думаю, Сергей Павлович Королев не случайно решил, что в состав первого отряда должны войти молодые летчики. Насколько я знаю, он с самого начала предполагал, что мы все не по одному разу слетаем. И потом часто говорил нам: "Обживайте корабль, давайте замечания. Вам работать, вам летать".

И у нас, конечно, были собственные планы - и какие! Сидели мы как-то с ребятами - уже после того, как Юрий Гагарин слетал - и думали, как мы свою профессиональную жизнь закончим. Мы же понимали - летчик, реактивщик, высотник - это профессия молодых. Сорок лет, и списывают. Вот мы сидели и думали: наверное, и нас после сорока спишут.

Но космонавтика в те годы развивалась очень быстро, и мы были уверены, что на Марс все-таки слетать успеем. Вот такая была мечта... О Луне даже речи не вели - полагали, что Луну к тому времени люди обживут.

Мы же были влюблены в свою профессию, мы рвались летать! Вот постоянно приходится слышать: зачем Юрию Гагарину разрешили летать? Но он же был не только летчик и не только космонавт, но и заместитель начальника Центра подготовки космонавтов и как раз по летной подготовке! Что же он должен был рассказывать тем, кто готовился к новым полетам, теорию вопроса? Никакой авторитет, никакие награды здесь не помогли бы.

Мы все учились в Военно-Воздушной инженерной академии им. Жуковского. Кроме того я, например, начиная с 1964 года, летал как летчик-испытатель, переучился в Липецке на сверхзвуковые. А в 1967 году летал во Владимировке практически на всех тогдашних истребителях. Потом была создана специальная группа, которая работала по проекту "Спираль". Туда входили еще Анатолий Филипченко, который участвовал потом в программе "Союз-Аполлон", и Анатолий Куклин. Сначала нас было трое, потом создали отдел, и меня утвердили начальником отдела. И тогда я набрал группу молодых летчиков - Ляхов, Малышев, Петрушенко, Романенко, Джанибеков...

Проект "Спираль" разрабатывался в КБ Артема Ивановича Микояна. Идея была проста: спускаемый аппарат при возвращении из космоса должен опускаться на Землю не на парашюте, а на крылышках, как самолет. С использованием аэродинамических качеств. Просто? На первый взгляд, да. Но было очень много совершенно неисследованных проблем.

К примеру, на сверхзвуке к тому времени уже летали. А на гиперзвуке - еще нет. А тут от космических скоростей - к посадочным. И при этом наш самолет должен быть устойчивым и управляемым на всем этом огромном диапазоне скоростей. Температурные нагревы и теплозащита, нагрузка, двигатели - все это предстояло изучать на новом спускаемом аппарате. Их называли по-разному: "ракетопланы", "орбитальные самолеты", потом "многоразовые корабли"... А мы называли наш самолетик - "Лапоток". Его небольшие крылышки могли поворачиваться в зависимости от скорости. Если нужно было маневрировать, то одно крыло поднималось, другое убиралось... Мне очень понравилась эта идея. Чтобы космический корабль приземлялся не на парашюте, а по-нашему, по-самолетному...

Конечно, у "крылышек" были и противники. "Зачем крылья космическому аппарату? Ведь у десантников даже танки спускаются на землю на парашютах. Можно создать и для космонавтов спускаемую капсулу больших размеров и на парашютах ее спустить. Ведь и термодинамика, и аэродинамика для "шарика" испытаны". Сторонники "крылышек" говорили, что у спускаемого аппарата появляется возможность маневрировать - когда ты входишь в плотные слои атмосферы, начинают действовать законы аэродинамики, и крылья, корпус начинают нести твой аппарат. Ты можешь сделать поворот, достаточно большой маневр, чтобы выйти на посадочную полосу. Можно "нырнуть" в атмосферу и второй раз пройти в поисках места посадки. Я не говорю уже о том, что была возможность и предотвращения аварийных ситуаций при посадке - ведь не всегда по трассе мог быть аэродром... К тому же не надо забывать, что над этим проектом мы работали в годы "холодной войны", и такой фактор, как доразведка цели с борта "Спирали", тоже имел немалое значение.

К середине 60-х годов в КБ Микояна уже сделали большое количество продувок, и завод в Дубне уже начал делать летные экспериментальные образцы, которые предстояло сбрасывать с самолета. "Лапоток" подвешивался под стратегический бомбардировщик Ту-95 и с определенной высоты сбрасывался - так шла проверка его посадочных дозвуковых характеристик. Потом на него должны были поставить ракетные движки, сбросить, разогнаться до сверхзвука и опять вернуться на посадочные скорости. И в 1967 году я, уже как летчик-испытатель этого орбитального самолета, приезжал на авиационный завод в Куйбышеве, где дорабатывали Ту-95 для бросковых испытаний "Лапотка". Когда самолет поднимался, пилот орбитального корабля сидел в кабине с летчиками для обеспечения мер безопасности. А потом проползал по каналу и занимал место за штурвалом экспериментальной машины. Всего у нас было сделано шесть сбросов и шесть посадок с Ту-95 во Владимировке. Для этих испытаний там сделали специальную грунтовую полосу 20 километров длиной. Тем более что у этой модели, у "Спирали", были не колеса, а "тарелки" - самолет садился на них и как бы скользил. А потом в марте 1968 года погиб Юрий Гагарин, и мне не то чтобы запретили работать испытателем, но не разрешал и летать. Так я ушел иэ того проекта.

Что касается дальнейшей судьбы "Спирали"...

В конце шестидесятых годов назрела необходимость перейти от экспериментальных работ к опытно-конструкторским. Заказчиком должно было стать министерство обороны, ему предстояло платить деньги. И якобы тогдашний министр обороны написал резолюцию (я ее, правда, своими глазами не видел), что этот проект - фантастика. А Сергей Александрвич Афанасьев, когда документ визировал, собственноручно написал: разработку "Спирали" предусмотреть как средство обеспечения работы орбитальных станций.

Я уверен - если бы Артем Иванович Микоян был жив, он бы приложил максимум усилий, чтобы эта тема нашла развитие именно тогда, в конце шестидесятых годов.

О ней вспомнили лет двадцать спустя, когда шли работы над "Бураном" и возникли вопросы натурной аэродинамики, тепловых нагрузок и т.д. Изготовили автоматические модели в треть величины "Спирали", так же сбрасывали ее - сначала с самолета, потом на высоте четырех километров открывали парашют: тогда еще не была отлажена система автоматической посадки. Я руководил этими работами, запусками, возглавлял комиссию по результатам экспериментов. Потом был "гагаринский полет", один виток. Модель запускали на ракете, она вылетала на орбиту, делала один виток, потом входила "животом" с углом атаки 60 гардусов и постепенно перестраивалась на планирующий полет, испытывая при этом весь диапазон температурных, аэродинамических, прочих нагрузок. И на высоте в четыре километра летела на парашюте. Между прочим, на втором полете американцы нас сфотографировали из космоса, когда наша модель села в Индийском океане, и мы поднимали ее на борт нашего поискового корабля. На первом полете они промазали. А второй полет отследили. Они тогда уже в полную силу работали на "Шаттл" другой конфигурации... А это наша идея начала шестидесятых годов!

В августе этого года, на Международном авиакосмическом салоне МАКС-99 в Жуковском журналисты поинтересовались у меня, как мне нравятся новые разработки. А я в свою очередь поинтересовался, много ли они там открыли для себя? Ведь пока в основном за новинки выдается то, что было сделано при нас. Сейчас мы движемся по инерции, за счет того, что набрали двадцать, тридцать лет назад. Пусть это время назвали потом застойным - но в космонавтике-то застоя не было!

Наше поколение сделало великое дело - и нам сегодня можно с гордостью оглянуться на наши лучшие годы. Благополучие страны, безопасность страны, грамотные люди, высокая национальная культура - это был вклад нашего поколения в историю ХХ века. Энтузиазм, трудовой героизм, патриотизм - для нашего поколения это были не просто звонкие слова.

И я уверен, что дети и внуки эти свойства души нашего народа не утратят. И былая космическая слава России возродится!

  00:04 14.04