Проверка на цивилизованность.

Действующие законы позволят однажды реабилитировать злодеев.

Недавно военная коллегия Верховного суда РФ, согласившись с доводами Главной военной прокуратуры, своим определением признала не подлежащими реабилитации бывшего народного комиссара внутренних дел СССР Н. Ежова, его заместителя М. Фриновского, бывшего министра госбезопасности В. Абакумова, бывшего первого заместителя председателя Совета Министров СССР и министра внутренних дел Л. Берию. О том, как и почему было принято это решение, состоялся разговор обозревателя "ОГ" с главным военным прокурором Юрием ДЕМИНЫМ.

- Можно ли сказать, что отказ в реабилитации Берии, Ежова, Фриновского и других подобных деятелей сталинского режима есть признание того факта, что трибуналы по отношению к ним принимали все-таки справедливые решения? Значит ли это, что кто-то из объявленных тогда "врагами народа" по сути признаются таковыми и сегодня?

- Тем, кому было отказано в реабилитации, инкриминировались конкретные уголовные преступления. Поверьте, наши прокуроры в работе не руководствуются какими-то политическими соображениями или мотивами, ярлыками и пристрастиями.

Скажем, по отношению к Берии. Ему инкриминировалась связь с 14 иностранными разведками... Согласитесь, такого даже с точки зрения здравого смысла не могло быть. Целый ряд статей явно были натянуты, и, разумеется, убедительных доказательств по ним в деле не имелось. Но конкретные действия, конкретные преступления, которые он совершал и которые были доказаны, в деле остаются.

Вся преступная деятельность Берии с 1918 года по июнь 1953 года была пронизана его борьбой за власть. Он добивался ее путем "агентурного сбора" компрометирующих материалов в отношении лиц, препятствовавших его продвижению на самый "верх". Добивался их освобождения от занимаемых государственных и партийных должностей, а затем - и физического уничтожения. На освободившиеся должности поднимался сам и рядом пристраивал своих подручных, которые впоследствии были осуждены вместе с ним.

Следствие и суд действительно установили много реальных преступлений Берии. Например, организацию опытов по разработке и испытанию ядов на осужденных к высшей мере наказания и опытов по применению наркотических веществ на допросах. При участии Берии для этого была создана специальная лаборатория, которой руководил профессор Майрановский.

Проверка Главной военной прокуратуры показала, что вина всех осужденных по этому делу доказана, содеянное ими квалифицировано правильно, мера наказания соответствует характеру и степени общественной опасности совершенных преступлений, а поэтому реабилитированы они быть не могут. К такому выводу, оговорюсь, пришли мы в ГВП. Окончательное слово по Берии еще должен сказать Верховный суд.

Есть, правда, один юридический казус, о котором сейчас предпочитают не говорить. Было известное судебное разбирательство по КПСС. В его решении записано, что коммунистическая партия являлась составной частью государственного аппарата. Вот вам первый посыл. Второе, в 38-м году было решение ЦК ВКП(б), подписанное Сталиным, о том, что к "врагам народа" надо применять пытки, другие физические меры воздействия. И органы НКВД вовсю исполняли указание. Но если мы исходим из вывода суда о статусе компартии как государственной структуры, то решение ее высшего органа являлось нормативным актом для госслужащих. Следовательно, люди, которые исполняли его требования, как бы ни в чем не виноваты. Рано или поздно кто-нибудь воспользуется этим противоречием, чтобы постараться тех, кого осуждали за пытки арестованных, заключенных, оправдать, тоже реабилитировать. Да в общем-то родственники Ежова, некоторых других осужденных за подобные преступления фактически уже попробовали сделать именно это.

- Так что же, закон "О реабилитации жертв политических репрессий" не гарантирует от такого поворота событий?

- Этот закон, насколько представляется, был в большой степени данью политической конъюнктуре начала 90-х годов. Его принимали в момент, когда в стране сменилась власть и начинало меняться общественное устройство. Наверное, только наша страна такая. Мы каждый раз все меняем кардинально, все ломаем, "весь мир разрушим", а потом пытаемся строить с нуля. В 91-м решили: давайте разом осудим прошлое, давайте очистимся от него и, конечно, восстановим добрые имена тех, кто невинно пострадал от сталинских репрессий. Порыв был благородным. Но серьезные дела одним махом не делаются. И много "подводных камней" не предусмотрели, принимая закон "О реабилитации...", ряд других правовых актов. Теперь у нас работы еще лет на 20, не всегда разумной. Знаете, кто-то правильно сказал: если выстрелить в прошлое из пистолета, то оно ответит из пушки.

- И все же скольким людям на самом деле были восстановлены добрые имена, сняты с них необоснованные, нередко чудовищные обвинения. Ради этого, наверное, стоило однажды начать эту работу...

- Да, стоило... Но с большей основательностью и, если хотите, осмотрительностью.

Число тех людей, чьи дела поднадзорны военным прокурорам, составляет почти 1,5 миллиона репрессированных по политическим мотивам. Их судили военные трибуналы. Мы за восемь лет смогли пересмотреть порядка 86 тысяч уголовных дел. Реабилитировано около 57 тысяч человек. Отказано в реабилитации почти 20 тысячам. Сил-то всего - 40 человек в центральном аппарате ГВП и примерно столько же в регионах.

Но посмотрите, чем иной раз приходится заниматься. Человек приговорен к высшей мере наказания за, скажем, переход на сторону немцев, плюс антисоветская агитация, плюс что-то еще. Мы пересматриваем это дело, передаем его в суд. В итоге ему определяется: "Снизить меру наказания до 25 лет лишения свободы". Человеку, который был полвека назад расстрелян. И мы сейчас приходим к выводу, что он заслуживал только 25 лет тюрьмы.

Можно сказать, что это важно его родственникам. Но, во-первых, может, у него и родственников не осталось. Потом, насколько родственнику будет приятно узнать о такой реабилитации его дедушки или прадедушки. Хорошо, можно сказать - не родственникам, важно общественности нашей, чтобы мы самоочистились. Но логично ли использовать сегодняшние мерки, сегодняшний уровень морали и правосознания общества к той реальности, которая существовала полвека назад? Возьмем ту же антисоветскую агитацию и пропаганду. Реабилитировать сегодня осужденных за это правильно, не было свободы слова, но все же в тот период это считалось преступлением. Общество считало, что это преступление, государство приняло такие законы, по этим законам судили и наказывали. Но какая свобода слова была, в какой стране в то время? В США маккартизм, в Германии фашизм, в Японии военная диктатура. Весь мир был на том уровне правосознания, когда правила игры определяли деятели вроде Муссолини. А сегодня весь мир, цивилизация поднялись на порядок выше. И дай Бог, чтобы сейчас у нас действовали такие законы, которые делали бы нашу нынешнюю жизнь все более цивилизованной.

Конкретно в работе по реабилитации этому помогли бы кое-какие изменения в законодательстве. Если исходить из здравого смысла, то надо частично ограничить судей в решениях, связанных с определением меры наказания осужденным по политическим мотивам. Проще говоря, не переоценивать меру наказания, назначенную и исполненную много лет назад. Достаточно определить виновен или невиновен человек на момент нового судебного рассмотрения. Этого вполне хватит, чтобы ответить, кто же объективно заслуживает полной реабилитации, а кому следует отказать. Ну и еще помогло бы делу, сделало работу по реабилитации жертв политических репрессий эффективнее расширение управления в ГВП, которое занимается этими вопросами. Но тут все неизбежно упирается в проблему дополнительного финансирования...

ОЛЕГ ВЛАДЫКИН.

  00:04 11.11