Имена: Савва КУЛИШ: Добрым чувствам открыть сердца.

Сколько фильмов снимается сейчас в столице? 6 на только что приватизированной студии Горького, на Мосфильме - еще 4. На этом фоне проект "100 фильмов о Москве" выглядит фантастикой. Тем более что о Первопрестольной вроде бы и так было снято немало.

- Вот уж нет, - не соглашается со мной художественный руководитель проекта народный артист России Савва Яковлевич Кулиш. - Раньше Москву снимать запрещали, она считалась закрытым городом. Для практики студентов операторского факультета ВГИКа вывозили в Сокольники или на ВДНХ, подальше от военных объектов. Пройдя такую практику, я понял, что о Москве не снято ничего. Это чувство не оставляет меня и сейчас, когда из 100 запланированных картин в производство запущено 35. Начнешь считать - то не снято, это не снято. Сбиваешься со счета... .

Не говорю о том, как была показана Москва советской кинохроникой. Я, например, только однажды видел достойную попытку снять музей, студенческую работу "Прелюды". В ткань документального фильма были введены два актера - юноша и девушка. Через их восприятие зритель увидел музей. Мы тоже хотим показать наш город глазами людей, которые в нем живут.

- Каких? Нуворишей, для которых столица - это дорогие магазины, проститутки и казино, или стариков, сроднившихся с кривыми улочками и коммунальными квартирами?

- Я вырос в коммуналке на Сретенке и знаю не понаслышке тот особый мир, который составляли послевоенный московский двор, переулок, голубятни, скамейки с бабушками. Мы росли в атмосфере глубокого уважения к старшим. Помню, как одного из самых "авторитетных" хулиганов старуха ударила клюкой. Сморщившись от боли, тот только спросил: "За что?" - "За то, что мать обижал!" Сегодня за такое бабульку бы просто убили! .

Я не идеализирую этот мир. После войны в Москве как и сейчас хозяйничали шайки бандитов. Многие фронтовики, обученные на войне искусству убивать, не могли найти себе другого применения. Сейчас тоже хватает парней, вернувшихся из Афгана и Чечни с искалеченной психикой, однако проблемами реабилитации ветеранов ни тогда, ни теперь никто всерьез не занимался. Люди не задумываются над тем, что привычка убивать у профессионального солдата прививается надолго, а сохранить такие качества, как душа и сострадание, в окопах бесконечно трудно. .

Обычная, далекая от криминальной, жизнь тогда тоже была чудовищной. В коммуналках порой лепилось до 40 человек. Когда с фронта к нам с бабушкой приезжали дядья, меня перекладывали спать с раскладушки на пол. Поэтому мне больше всего запомнились кошмары пробуждений и милицейские сапоги рядом со мной на полу. Кто-то из соседей "стучал", что дядья ночуют в Москве без прописки, и ночью к нам приходила милиция. Для многих такая история не потеряла своей актуальности и сегодня... .

Несмотря ни на что, я любил этот город таким, каким он был, и чувствовал себя в нем, как рыба в воде. Участвовал во всех дворовых радостях и горестях, во всех драках, когда шла улица на улицу. Когда мы переехали в выстроенный моими родителями кооператив, я дико тосковал по друзьям, оставшимся на Сретенке, по своему переулку.

Свой первый фильм о столице я снял на втором курсе института. Он нагло назывался "Мое открытие Москвы". Это были не пустые слова. Я открыл для себя так называемый "Дом дешевых квартир" архитектора Нирнзее, благодаря которому в словаре горожан в начале века появилось слово "небоскреб". В полуподвале этого здания в 1915 году открылся театр Н.Ф.Балиева "Летучая мышь", который, став учебным театром ГИТИСа, сосуществует там и поныне. На плоской крыше дома располагались съемочная площадка кинофирмы "Чайка", кафе, кинотеатр "Крыша", картинная галерея и смотровая площадка, с которой открывалась захватывающая панорама столицы. Полигонометрический знак, маленькая Эйфелева башня, отмечал центр Москвы. С крыши этого дома я увидел необыкновенный, странный, незнакомый город. 25 лет спустя на той же крыше я снял еще один фильм - "Сказки, сказки, сказки... старого Арбата". .

Тогда я впервые понял, что Москва чудовищно разрушена и что Арбат давно перестал быть Арбатом. Его особняки осветили нелепыми фонариками, в переулках, чтобы было не очень заметно, выстроили современные дома. Еще сильнее город изуродовали во время строительства Калининского проспекта. Под ножом бульдозера погибли Собачья площадка, Мещанская улица, охотничий домик Петра. .

У меня появилось желание если не остановить, то по крайней мере задержать этот процесс, зафиксировать на пленке здания и чувства людей, которые в них живут, показать их в таких ипостасях, которые оставались в стороне от интересов документального кино, в том числе, национальных и конфессиональных. В Москве есть грузинская, армянская, татарская и немецкая слободы. Неважно, что людей, которые их основали и выстроили, давно уже нет. Наложенный ими отпечаток остается, дома сохраняют не только архитектурный стиль своей эпохи, но и стиль проведенной в их стенах жизни...

- Создание 100 фильмов о Москве вы доверили своим единомышленникам? .

- В нашем проекте работают режиссеры разных взглядов и убеждений. Их возраст колеблется от 24 до 70. Критерий, которым я руководствовался, приглашая этих людей, был прост - мне хотелось, чтобы у каждого было свое лицо и чтобы каждый любил Москву. Разумеется, несхожесть взглядов заставляет нас конфликтовать, но внутренней цензуры я почти не осуществляю. Огромные сложности возникают у нас на каждом шагу и по каждому поводу. Например, денег, чтобы пригласить композиторов, нет. Приходится использовать уже написанную музыку, которая порой совсем не ложится на отснятый материал. От отчаяния режиссеры порой начинают хвататься за что ни попадя. Кроме того, возникают неизбежные сложности с авторским правом... .

- Что вам приходится делать в роли худрука, уже ясно. А в качестве режиссера и продюсера? .

- Мои продюсерские функции состоят в том, чтобы найти необходимые средства и дать людям возможность нормально работать. Заработать на этих фильмах, чтобы потом пустить в производство что- то другое, я уже не мечтаю. Хватило бы денег на завершение работы! Мы получили едва ли двенадцатую часть необходимых для этого средств. Приходится в основном работать на энтузиазме.

Как режиссер, я оставил за собой две картины. Одна называется "Времена года". Вместе с оператором Григорием Рербергом мы снимаем ее на музыку Чайковского. Стараемся показать как можно полнее каждый сезон. Не знаю, что у нас получится, но отснятый для фильма материал уже помог доброму десятку других картин. Та же судьба постигла ленту "Хозяин", посвященную Лужкову. Формально она еще не запущена в производство, но под нее уже снято довольно много материала, который подпитывает другие фильмы. Вторая моя работа будет называться "Крыши Москвы". .

- Показ 100 фильмов по телевидению запланирован на август, а вы пока обо всем говорите в будущем времени...

- Уже готовы картины о старообрядцах, "Москва несгораемая" о пожарных и "Сожжение зимы" о празднике Масленицы, "Навруз в Москве", "Ростропович. Немножко нервно..." Татьяна Скаброд сделала фильм о бродячих собаках. Эта картина о сострадании, поэтому на самом деле она в первую очередь все-таки о людях. Наша задача не бичевать пороки, а пробуждать у зрителей добрые чувства. Мы планируем снять картину "Ночная Москва", в которой постараемся показать все многообразие ночной жизни столицы, и при том без всяких сантиментов. Сделаем фильм о столичных газетах. Как видите, набор получается довольно пестрый. Думаю, это будет не столько памятник Москве, сколько автограф на полях ее истории.

Андрей Веймарн.

  00:04 09.08