Полеты и падения.

Михаил Телехов.

Городу вернули потерянное имя художника.

ДВЕ ИМЕННЫЕ выставки, открывшиеся на днях в Петербурге, заметно выделились на фоне десятков других, мигрирующих по галереям и выставочным залам города.

Экспозиция, представленная научно-исследовательским музеем Академии художеств, стала тем редчайшим событием, о котором будут вспоминать еще долгие годы. Работы художника Павла Голубятникова - воистину возвращенное имя в русском искусстве - пока не собрали много зрителей. Люди спокойно проходят мимо афиш, не обращая внимания на незнакомое имя. Жаль.

Достаточно рваная и непоследовательная судьба оставила художника безвестным. Тем не менее он был лучшим студентом на четырехлетнем курсе в мастерской Кузьмы Петрова-Водкина. Но не остановился на звании ученика. Восприняв и космогоническую философию автора "Купания красного коня", и философию троецветия, Голубятников представил зрителю свое художественное восприятие мира. В годы его жизни романтика революции, какой ее воспринимали писатели и художники, поверившие в новую идеологию, уже изжила себя. Люди были бедны материально и духовно. Художник и сам так и не выбрался из нищеты. Цензура, ожесточившаяся после принятия Конституции СССР 1936 года, уничтожила его трехтомный теоретический труд "Атлас цвета", развивающий теорию цвета Иоганна Вольфганга Гете. Но как художник-практик Голубятников все-таки смотрел в небо, где летали самолеты.

Тема полета - одна из основных в его картинах. В картине "Самолет над селом" измученные страдой бабы без всякого интереса смотрят на железную птицу, пролетающую над ними. Художник очень понятно общается со зрителем жестами своих героев. Вот юный авиамоделист рассматривает простенькую двукрылую модель и мечтает, а мать, обхватив мальчика руками, то ли гладит его по голове, то ли жесткой рукой прижимает ближе к земле.

Голубятников тоже мог только мечтать. Он рисовал крыши и тротуары города из недосягаемой точки в воздушном пространстве. Но его жена на портрете сидит в окружении куриц, не знающих свободы полета. А в основном Голубятников видит лишь падения. Даже парашютистка обреченно глядит с самолета на землю. Падает же человек, с точки зрения художника, когда никуда не стремится. И даже композицию натюрмортов он выстраивал по-особому. Плоскость всегда под наклоном, отдельный предмет не стоит, а движется вверх-вниз, по спирали. И только при таком взаимодействии какой-нибудь бутылки, чашки и куска сахара сохранялось напряженное равновесие. Говорят, что художник даже рассчитывал сумму силовых векторов - ведь он еще и физик по образованию.

Заметным событием в художественной жизни Петербурга могла бы стать и выставка, открывшаяся в залах творческого союза художников IFA - она посвящена столетию Владимира Стерлигова. Декоративная живопись этого художника вращается вокруг "Квадрата" Малевича, он развивает идею пространства, заданного родоначальником супрематизма. Как выражался сам Стерлигов: "К квадрату я добавил чашу и купол". Многие ожидали этого случая насладиться работами мастера, но все испортили художники, называющие себя его учениками. Кое-как набрав по сусекам случайные работы, они поленились даже составить сколько-нибудь цельную экспозицию. И потерялось даже то впечатление об этом художнике, которое несколько лет назад Петербургу подарил Русский музей в виде большой персональной выставки. Из выставки же нынешней запомнились только разговоры престарелых "учеников Стерлигова" о Боге и полное невнимание к их учителю, из которого им очень хочется сделать пророка.

  00:04 29.03