Завтра в Челябинской академической драме премьера - "Вишневый сад".

Театр драмы продолжает проект "Театр Чехова", предполагающий постановку всех пьес великого драматурга. Нынешняя премьера - четвертая по счету серия чеховского сериала. До этого поставили "Безотцовщину" (1994), "Чайку" (1997) и "Дядю Ваню" (1998). Все они (кроме "Чайки", поставленной Аркадием Кацем на большой сцене) придуманы Наумом Орловым и идут в едином, одном на всех оформлении (меняются только предметы обстановки и реквизит).

Московский сценограф Татьяна Сельвинская построила на малой сцене театра нечто вроде мезонина с красными и зелеными ромбиками стекол. Получается, с одной стороны, очень даже реалистично, но с другой - разноцветная мозаика отсылает к венецианским карнавалам и, значит, комедии "дель арте". В первом приближении ассоциации эти вызывают недоумение: ведь Чехов намертво ассоциируется у нас с мхатовским жизнеподобием. Тем не менее Сельвинская всячески продолжает мотивы карнавала и клоунады, например, сооружая в "Дяде Ване" намеренно нелепые костюмы все с теми же разноцветными ромбиками. Игру эту подхватывает и постановщик, исследуя в своих последних работах природу чеховского смеха. Как известно, "Вишневый сад" драматург замыслил как комедию. Но отцы-основатели Московского художественного Станиславский и Немирович этого не поняли. Поставили "семь пудов слез". Так затем и привилось. Чехов этому не сопротивлялся: не мог. Измученный чахоткой, он медленно угасал. "Вишневый сад" и оказывается пьесой-завещанием. Но представим себе ситуацию: человек, знающий о близости конца (врач все-таки!), всячески подчеркивает, что пишет комедию, "местами даже фарс".

Чехов был известным мизантропом. И человеконенавистничества своего не скрывал, но холил его и лелеял. А как иначе: очень уж скучна немытая и неприбранная наша Россия. Не зря начинал он как сатирик. Вот и пьесы его полны карикатур да шаржей. Только традиция нашей сердобольной культуры с вниманием к маленькому да лишнему человеку перевернула заложенный автором в пьесу мессидж. А Наум Орлов не побоялся вытащить первоначальный замысел, для чего вернул выброшенные перед премьерой в МХАТе сцены и прочитал их именно так, как они и были написаны. В философии подобная процедура называется "трансцендентальной редукцией", отсечением всего лишнего, наносного, случайного. И за счет этого прорывом к самой сокровенной сути.

Подобной работой Орлов занялся уже в первой серии "Театра Чехова" его "Безотцовщина" была поразительно смешной и трагичной одновременно. Эмоции захлестывали персонажей, перетекая из крайности в крайность. Нечто подобное происходит и в "Вишневом саде". Постановщик освобождает хрестоматийные образы от романтического флера. Та же самая процедура осуществлялась им и в "Дяде Ване", где уездные интеллигенты Войницкий и Астров выглядели натуральными пошляками. Именно выпуклые, подробные, точные актерские работы - основа успеха этого камерного проекта. Особенно на фоне постоянной, одной на все постановки, декорации, что не отвлекает, не замыливает глаз, но как бы выносит актера на возвышенность прямого и непосредственного контакта со зрителем. И еще единая декорация придает спектаклям чеховского цикла концептуальную цельность. Она позволяет проследить любимые темы и лейтмотивы драматурга и режиссера, увидеть актеров в развитии образов и характеров. Елена Андреевна Елены Дубовицкой из "Дяди Вани" плавно перетекает в Раневскую. Дорн и Астров Бориса Петрова маразматируют в Гаева.

Медведенко и Вафля Николая Ларионова трансформируются в Фирса. Хочется подчеркнуть и метаморфозы, происходящие с матерыми человечищами Л. Варфоломеева - от вольготной вольницы "Безотцовщины", через страдальческую правоту в "Дяде Ване" к юродству в "Вишневом саде". Традицией стало и то, что распределение ролей во всех постановках цикла первоначально вызывает оторопь. Вспомним Цапника - Тригорина в "Чайке", Торхова - Платонова в "Безотцовщине". Нынешняя премьера не исключение. Кто б мог подумать, что русская красавица М. Аничкова (и в пару к ней Л. Брусс) может оказаться Шарлоттой? Что романтические герои С. Морозов и О. Плаксин получат характерную роль лакея Яши? Что "облезлого барина" Петю сыграют холеный А.

Мартынов и мизантропический С. Жаров? Режиссер, однако, выстраивает систему сдержек и противовесов распределения, идущие поперек привычных амплуа, уравновешивают точные попадания в актерские индивидуальности. Понятно, почему Лопахин - И. Лопаткин у них даже фамилии схожи. Или гротесковый Епиходов, вполне вписывающийся в послужной список М. Гребня и С. Алешко. На своем месте здесь и сестры Аня (Р. Искандер и Н. Касатонова) и Варя (С. Гребень и Е. Зенцова), удачно вписавшиеся в букет "взрослого" ансамбля. И простодушная Дуняша (Е. Сергеева и особенно Т. Вяткина).

Отметим тему надломленной, внутренне опустошенной красоты, которую привносит в спектакль Раневская Любови Чибиревой - роль, точно специально для нее написанная.

Выписанная. Наум Орлов репетировал с двумя составами - таким образом, судьба нынешнего "Вишневого сада" будет щедра на открытия и импровизации. Особенно после того, как комедия утрясется и даст всходы после премьерного переполоха.

Татьяна ПЕТРЕНКО.

  00:04 05.04