Прорыв трубы Андрей Колесников Новый принцип - планирование от недостигнутого ЭКОНОМИЧЕСКАЯ история есть история терминов.

Российский народ изучал политэкономию капитализма не по Марксу - так же, как и некогда советские люди "диалектику учили не по Гегелю". Понимание приходило с опытом, а не из учебных классов. Практические занятия начались 2 января 1992 года. "Либерализация", "приватизация", "инфляция", "дефицит бюджета" - это начало "ревущих" 1990-х. "Финансовая стабилизация", "внутренний долг", "внешний долг" - вторая половина 90-х годов. "Структурные реформы", "необеспеченные мандаты", "дебюрократизация" появляются позже. Мы живем в эпоху "диверсификации экономики", "конкурентоспособности" и вот теперь - "инфраструктуры" и "инвестиций развивающего характера". И по-прежнему актуальным остается слоган 1930-х: "Темпы в эпоху реконструкции решают все". Под этим знаком прошла вся текущая неделя - сначала заседал Совет по конкурентоспособности и предпринимательству, потом глобальные проблемы экономической политики решали на заседании кабинета министров. Лозунги диверсификации экономики и конкурентоспособности понятны и логичны. Нефтяная игла, хотя про нее и говорят уважительно, что это наше естественное конкурентное преимущество, всем надоела. Оно, может быть, и преимущество, и уж в этом нет никаких сомнений, естественное, но при чем здесь конкурентоспособность? Представьте себе Россию без нефти и газа, Россию с аккуратно заасфальтированными скважинами - вот когда начнется настоящая конкуренция! Потому Михаил Фрадков и завел недавно разговор о троекратном уменьшении вклада экспорта сырья в российский валовый внутренний продукт в ближайшие годы. Эта задача поважнее формально-бюрократического удвоения ВВП и подгонки всей экономической политики не под старый принцип "планирования от достигнутого", а под новый - планирования "от недостигнутого". Герман Греф в своем недавнем выступлении на заседании правительства изложил позицию Минэкономразвития России: экспорт отраслей обрабатывающей промышленности составляет примерно 12 млрд. долларов в год, в то время как нужно 25-30 млрд. долларов. В этом позиции Фрадкова и Грефа сходятся. Но проблема еще и в том, что мы не в состоянии воспользоваться своим "естественным преимуществом": экспорт сырья упирается в те же самые инфраструктурные ограничения. Живем за счет трубы, но эта труба недостаточно современна и хороша, чтобы отвечать требованиям эффективного экспорта углеводородного сырья, адекватного благоприятному внешнему спросу на него. Специалисты из частного нефтяного сектора говорят о том, что России необходимы дополнительные экспортные мощности для 2 млн. баррелей нефти в год. Пока рост российского экспорта в целом, при всех благих пожеланиях, почти буквально соответствует приросту добычи нефти. Минэкономразвития дает консервативный прогноз роста объема экспорта "черного золота": с 223,4 млн. тонн в 2003 году до 266,5 млн. в 2007-м, хотя независимые эксперты иной раз оперируют цифрами, доходящими до 600 млн. Правительственные экономисты говорят, что для улучшения ситуации необходимо радикальное увеличение экспортных мощностей трубопроводов, потому что экспорт морем и железными дорогами постепенно становится убыточным. По некоторым оценкам, потери государства от нехватки мощностей по транспортировке нефти составляют 6-8 млрд. долларов в год, а затраты на транспортировку уже больше затрат на добычу. Так что же, совершенствуем тактико-технические характеристики трубы или бросаем все силы на диверсификацию экономики, развитие обрабатывающих отраслей? Противоречие на самом деле кажущееся. Потому что кардинальное улучшение инфраструктуры важно и для нефтяного экспорта, и для конкурентоспособного диверсифицированного развития иных отраслей. Сначала инфраструктура - затем постиндустриальная экономика. Инфраструктура имеет свойство вырабатывать свой ресурс. Помните "проблему-2003", когда все ждали, что устаревшие и обветшавшие основные фонды в одночасье начнут рассыпаться? Они и сыплются, только не одномоментно и более равномерно, нежели это прогнозировалось раньше. Плохая инфраструктура увеличивает цену реформ, например, той же жилищно-коммунальной. Какая уж там модернизация, если для начала надо трубы поменять. Или хотя бы в землю закопать. Пока инфраструктурный прорыв у нас идет весьма своеобразным способом - рвутся инфраструктурные трубы... Для большевиков были актуальны "почта, телеграф, телефон". Для нас важны "дороги, аэропорты, трубопроводы". То есть инфраструктурный прорыв. В высоком, а не приземленном смысле слова. Следующий важный вопрос: кто должен ответить за инфраструктуру, за ее поддержание, обновление, строительство, логику развития? Лейтмотив выступлений руководителей российской экономики: если государство и должно во что-то вкладываться, так это именно в инфраструктурные проекты, но при этом не перебегать дорогу частному бизнесу, который более эффективен и в создании инфраструктурных "ценностей", и в управлении ими. Второй важный элемент позиции экономических властей: существует граница финансирования таких проектов со стороны государства - как только они становятся интересны бизнесу, госструктуры самоустраняются. Подобного рода механизм немного напоминает практику, которую пыталось внедрять в середине 1990-х годов Минэкономразвития России. Тогда схожая технология совместного участия государства и бизнеса в инвестиционных проектах не прижилась. Но, во-первых, в то время у всех субъектов финансирования было значительно меньше денег, чем сейчас, во-вторых, сами проекты были больше похожи на результат мощной лоббистской работы, которой Минэкономразвития России сопротивлялось, как могло. Не менее важное словосочетание в этой новой концепции развития экономики - "инвестиции развивающего характера". Это не только инфраструктура. Это наука, образование, НИОКР и т.д. Государство стало немного богаче, и потому готово вкладывать в инновации и науку, стимулируя по той же схеме приток частного капитала. Инвестиционно-развивающую компоненту правительство намерено довести до 3,5-4 процентов ВВП против нынешнего уровня - 1,3-процентных пункта. И намерено бороться за увеличение доли инновационной продукции в структуре промышленного производства, но уже не выстраивая верхних планок, потому что отставание слишком существенное: 4-4,5 проц. у нас против 30-35 в развитых странах. Разница в процентных пунктах - это и есть цена догоняющего развития, большого скачка из индустриальной в постиндустриальную эру. В теории - все правильно. Однако от прорыва инженерной коммуникации до экономического инфраструктурного прорыва нужно еще, как пели в 70-е годы, "проложить магистраль". Андрей Колесников ОБОЗРЕВАТЕЛЬ

  00:04 09.07