Хлеб, вода и сериалы.

На телевидении не найти более ярого сторонника отечественных телесериалов, чем режиссер Леонид Пчелкин. Хотя и к зарубежным он относится с уважением. "Хлеб, вода и сериалы њ тот прожиточный минимум, на котором может продержаться наш человек," њ любимое его изречение. К такому выводу Пчелкин пришел давно, но еще сильнее утвердился в своей правоте, читая сотни писем. Они мешками приходят в адрес созданной им студии "Сериал", где родились "Петербургские тайны". В свои 75 лет мэтр отечественного телекино уверен, что должен продолжать снимать. Телевидению он отдал больше сорока лет.

њ Раньше наши соотечественники могли часто бывать в кино, в театрах, на концертах, путешествовать семьями по стране, ездить на курорты. Теперь на это денег не хватает. В такое время человеку нельзя одному оставаться со своими проблемами, да еще у телевизора, который непрерывно его пугает, показывая трагедии по 10 раз на дню. А сериалы дают заряд положительных эмоций. Сам жанр обещает счастливую развязку, победу справедливости. Зрители видят красивых и благополучных людей, чьи высокие чувства побеждают зло.

њ Леонид Аристархович, кризис ударил по телевизионному кинопроизводству особенно ощутимо. Сможет ли наше кино начать соперничать с латиноамериканскими телесериалами?

њ Обидно, что даже Бразилия и Мексика, где экономика тоже в тяжелейшем положении, понимают важность такой моральной поддержки своего народа. К сожалению, у нас еще не осознали всей силы влияния на нравственное и психическое состояние людей многосерийного телевизионного кино. Ведь в него надо вначале вложить средства, а года через три будет отдача, если грамотно "раскручивать". Как показал пример "Петербургских тайн", не только современные сюжеты увлекают зрителей. Например, мы готовы хоть завтра приступить к работе над "Саломеей" њ захватывающей историей из русской жизни ХIХ века по роману популярнейшего в то время писателя А. Вельтмана. Пока не получается соперничать с латиноамериканскими студиями ни в техническом, ни в финансовом вопросах. Но сняли же мы за два года 148 серий "Петербургских тайн", несмотря на все сложности.

њ Недавно вы отметили свой юбилей, стоит вспомнить, как прошли эти годы, как начинали работать на телевидении.

њ Сначала, правда, я учился кинорежиссуре рядом с великим мастером Александром Довженко. После смерти Довженко я решил не оставаться в кино и пошел в новую тогда область њ телевидение.

В телевидение я влюбился сразу и бесповоротно. У режиссера лит-драмы была уникальная возможность создавать для каждой телепостановки труппу из актеров, приглашать лучших из лучших и не только из Москвы, но и из провинции. Мы постоянно обращались к классике њ отечественной и зарубежной, на телеэкране было много поэзии. Давление официальной идеологической демагогии ощущалось сильно, порой приходилось ставить постыдные вещи, но от тех лет больше осталось прекрасных, интересных работ.

Как я снимал Александра Твардовского. Он долго отказывался записать для телевидения поэму "За далью њ даль", стеснялся своего несимметричного лица. Пришлось "внедряться" в семью, чтобы родные воздействовали на поэта. Снимали Твардовского часов семь. Он подарил мне свою книгу и надписал: "На память о мучениях на студии телевидения". Потом подумал и вставил њ "совместных".

В середине 60-х я перешел в творческое объединение "Экран" и полностью отдался телевизионному кино. Для меня открылась счастливая возможность њ темы фильмов позволяли знакомиться и дружить с уникальными людьми разных профессий њ от разведчика до хрустальных дел мастера.

Как Шнитке писал для кино. Мне порекомендовали талантливого молодого автора. Разве я мог тогда знать, что этот застенчивый юноша в скромном пальтишке и есть будущий великий композитор, вынужденный писать киномузыку для заработка. Нам он принес "реалистическую" партитуру, но даже в ней различимы отзвуки того Шнитке, которого знает весь мир. Помню, он очень переживал, что не получится у него песня для фильма. Стихи я заказал Александру Галичу, который уже собирался в эмиграцию. Пришлось не называть его в титрах, а Шнитке, к стыду своему, я указал мелким шрифтом рядом с звукооператором.

В начале моей работы в "Экране" произошло чрезвычайное событие. Документальную картину про Ленина "Штрихи к портрету" по сценарию Шатрова, где каждый кадр был выверен начальством, положили на полку. Политбюро тогда решило поднимать в стране авторитет Брежнева. А мы в фильме очеловечили "бронзового" Ленина, разрушили привычный благостный кинообраз. Михаил Ульянов показал его человеком жестким, усталым и замкнутым. За каждое слово в этом фильме, показанном лишь в 90-е годы, я и сейчас отвечаю.

Но особенно горжусь тем, что в семи фильмах снял И. Смоктуновского. Для меня этот великий актер был просто Кешей. Характер у него был непростой, и мне приходилось то "душить его в объятиях" њ нахваливать, чтобы на съемках он сделал по-моему. На это он поддавался. А иной раз, когда надо было что-то подправить, я подходил и тихо говорил: "Ну что ты, как "ватное чудило"? Была у нас в ходу такая шутка, напоминавшая, как однажды в ресторане мы с ним забавлялись, изображая Деда Мороза и Снегурочку. На съемочной площадке нас можно было сравнить с чутким дрессировщиком и агрессивным львом.

Свою профессию я ценю и за то, что, живя трудно и неинтересно в реальном быту, в кино я существую в ярком мире страстей своих героев. А главное њ количество зрителей, которые смотрят телефильмы, несравнимо с любой другой аудиторией.

Елизавета ТРЕНЕВА.

  00:04 26.02