Вехи: Облака с синими донышками.

По-прежнему не утихают (и еще долго не утихнут) споры вокруг "классиков соцреализма", оценки их творчества и судеб неоднозначны и противоречивы. Сегодня мы впервые публикуем воспоминания поэта Валентина Берестова об Алексее Толстом - ту их часть, которая не была, да и не могла быть опубликована в годы советской власти.

За мемуары меня на 28-м году моей жизни усадила Людмила Ильинична Толстая. Подала тетрадь в твердом переплете: "Запиши, что помнишь про Алексея Николаевича". Написанное ей понравилось: "Хоть печатай в журнале!" Я - в "Новый мир". "Что у тебя там? Поэма?" - покосился на мою папку Ярослав Смеляков. "Воспоминания, - ответил я. - Об Алексее Толстом". Смеляков так смеялся, что я убежал из "Нового мира" и направил стопы в "Пионер".

Перед 90-летием Толстого я расширил воспоминания за счет дневника 1944 года. Не решился включить любимый анекдот Толстого (все равно не напечатают): "Один старый еврей написал Богу письмо: "Господи, если Ты всемогущ, а Ты всемогущ, пришли мне 1000 рублей". Надписал на конверте "Господу Богу" и опустил в ящик. Письмо попало в НКВД. Проверили. Видят, бедствует старик. И послали ему 500 рублей. Старик опять за письмо: "Слава тебе, Боже, что услышал мольбу несчастного. Но больше не посылай денег через НКВД. Они берут себе половину".

Не напечатали бы и как умирающий Толстой хлопотал за моего ровесника-девятиклассника. Тот о чем-то поспорил на уроке основ дарвинизма. Учительница донесла на него. Юный каторжник, не согласившийся с Дарвином, валил лес в Республике Коми и писал стихи. Секретарь Толстого показал их мне. За ними виделся очень хороший человек. Наверху знают, что у Толстого рак. Вдруг порадуют его, отпустят юношу. Спасло же студента Литинститута Аркадия Белинкова от расстрела письмо с подписью А.Н.Толстого!

Многое у Толстого из написанного при советской власти мне не нравилось. Но почему-то я не осуждал его за это. Оказывается, то же было и с Ю.Н.Тыняновым. Как-то еще в Ташкенте я нашел на столе у Чуковского пьесу "Любовь - книга золотая". Ах, какие куплеты пели у барина, поклонника античности, девки, одетые нимфами: .

Нимфа ягоду брала, .

Грибы собирала.

Чуковский радовался со мной: "Тынянов говорит: "Я - просто хороший писатель: каждую вещь обязан писать хорошо. А Толстой так талантлив, что может позволить себе писать гнусно". Чуковский ценил трудолюбие Толстого. Ни дня без работы - после ночного возлияния с гостями обвяжет голову мокрым полотенцем - и за машинку!

Не включил я и разговоры с Людмилой Ильиничной. Ждал, что сама напишет. Вот записи 1945 года.

"19 февраля. Зашел в квартиру Толстого. Стеша, низенькая, пожилая, дитя-домработница, беседует со мной. - Как здоровье Алексея Николаевича? - Да все так же, все так же... И не выдержала - Плохо, Валечка, плохо. Похудал бедненький, есть ничего не может, рвет его. После Нового года полегчало было ему, а 10-го, в свой день рожденья наелся капусты, огурцов, выпил, ну и заболел желудком. Несколько дней скрывал, а потом слег, да и не вставал с тех пор. Ох, как плохо! А теперь ему прислали лекарство из Америки. Укол делать три раза в день, пускать его, это лекарство. Вчера получили, вчера и начали. А теперь вот американский врач приедет. Может, как- нибудь...

Прощаюсь: Передавайте привет... Людмиле Ильиничне... И как-то скомкав: Алексею Николаевичу... Оглядел комнату. Тускло, пыльно, на письменном столе нетронутые газеты и бумаги. На все махнули рукой, все суета...

23 февраля... Морозный воздух как бы горел голубоватым пламенем... Узкие тени березок. Коричневые ветви лип тянутся из оврага. Четкая, резкая луна. В эту ночь умер А.Н.Толстой.

25 февраля. С поезда - в Октябрьский зал... Ленты венков на полу, надписи "Алексею Толстому" напоминают столько раз виденные на конвертах... Среди цветов голова, недобрая, навощенная. Это не Толстой! Но мысли о нем - какие-то образы. И больше всего - руки Толстого завязывают тесемку на стебле полюбившегося цветка.

24 марта. У Л. И... Только кабинет А.Н. наполнен светом... Л.И. в черном платье за столом... Письма, бумаги, фото...

Л.И. сказала, что в Толстом было какое-то чудо. Есть оно и в народе, у каждого понемногу. Я узнавал его в записях... Странно, что вот это народное чудо живет в одном человеке - художнике.

...Сразу после смерти... Он любил свечи... Они кончились. Приехал митрополит, привез огромную, средневековую.

Подтянутость А.Н. Не хотел доставлять людям неприятные ощущения. Не любил неряшества, его брили каждый день... А.Н. похудел, бледен, красив, большие глубокие глаза. Письма Шкловского по поводу "Петра". Толстой - первый писатель счастья... Никита, сын Шкловского, - в честь "Детства Никиты". После смертиТолстого был убит на фронте.

9 мая. День Победы... Ярко блестят пуговицы милиционеров от автомобильных фар. Посреди улицы стоят с рюмками на коленях друг против друга и чокаются. Людмила Ильинична: "Алешенька сейчас стоял бы в машине, он бы приветствовал, его бы приветствовали...".

И правда. Весной 44-го, в ночь, когда мы с ним познакомились, Толстой задержался на благотворительном базаре в пользу раненых, надписывал свои книги. И тогда цены их резко возрастали. На улице его машину остановил патруль. Толстой забыл пропуск. Но солдаты узнали его и не отпускали, расспрашивая о творческих планах. И еще запись, не полностью совпадающая с тем, что я дал в прежних воспоминаниях.Так хотела Люмила Ильинична: "Зажгла камин: Мы с Алешей играли в последних людей на земле. Когда угли догорали совсем, мы гасили свет, прижимались друг к другу, шевелили угли и вспоминали о прошлом. Такая извечная радость огня".

Ее обескуражил восьмидесятилетний профессор математики. Она рассказывала, что Алексей Николаевич работает во время болезни. "Зачем? - Чтобы не ощущать пустоты и бессмысленности в дни болезни. - Все относительно. Возьмите масштабом тысячу лет и подумайте, что останется".

Эпизод, какой Людмила Ильинична вынула из моих воспоминаний, собиралась написать сама. После одного разговора с поддразниваньем и розыгрышами я спросил ее: Почему Алексей Николаевич, такой умный человек, все время говорит всякие глупости?

Пошла к нему. Толстой подумал и ответил так: Если б я все время находился в творческом состоянии, меня б разорвало!

Прошли годы, прежде чем я понял, что в этих глупостях тоже было очарование. Каким языком они произносились! Какой был балаган!

В его статьях - странные признания. Например: "В 1917 году пережил литературный кризис..." Далее он пишет, что куда-то подевались единственные слова для выражения мысли. Но "вывело меня на дорогу изучение судебных актов XVII века. Эти розыскные акты записывались дьяками, которые старались записать их в наиболее сжатой и красочной форме наиболее точно рассказ пытаемого... В из записях - алмазы литературной русской речи!" "Это был язык, - добавил он в другой статье, - на котором говорили русские лет уже тысячу, но никто никогда не писал (за исключением гениального "Слова о Полку Игореве")".

Всем писателям он рекомендовал книгу Новембергского "Слово и дело", откуда он все это вычитал. В такое время, идя от таких документов, таким языком он пробовал писать о счастье! Правда, у автора "Детства Никиты" были союзники: "Ребенок знает, что впереди - счастье".

Еще выписка из записной книжки А.Н.Толстого, которую я сделал мартовским вечером 1945-го: "Пробудиться ото сна и оглянуться - чудо. Вот от чего такая радость пробуждения у ребенка.

Познание не отдельных элементов и законов, а всего чуда в совокупности - искусство. В нем глаза пробудившегося ребенка".

И еще одна фраза из моей записной книжки: "Мучался, когда писал статьи на заказ".

Иногда между весной и летом при взгляде на небо вспоминаю строку из "Петра": "По небу шли облака с синими донышками". И от этих слов до сих пор наш безумный мир делается для меня прекрасным.

  00:04 07.08