С Севера на Север - через Кубу.

Бывали в нашей жизни ожидания пострашней нынешних.

В октябре 62-го года мир опять приблизился к войне - разразился Карибский кризис. Николай Смирнов, морской офицер, был среди тех, кто выполнял особое задание советского правительства.

- Летом 1962-го меня, молодого лейтенанта, всего год назад окончившего училище, вызвали в управление кадров Северного флота и сообщили: "Предстоит отбыть в заграничную командировку для выполнения задачи государственного значения. Служить будете в очень специфических условиях, должность - по штатам военного времени". Так вновь формируемая 20-я эскадра подводных лодок Северного флота начала готовиться к событиям, вошедшим в историю под названием "Карибский кризис".

На эскадру отбирались коммунисты и комсомольцы - их в экипажах подводных лодок было до 90 процентов. Партийные и комсомольские билеты в специальных пакетах отправляли в ЦК КПСС. Офицерам и мичманам улучшали жилищные и бытовые условия; у меня, например, жена сразу получила работу, хотя до этого долго не могла ее в Заполярье найти.

В состав экскадры входили дивизия ракетных и бригада торпедных подводных лодок. Вскоре к нам стали поступать из арсеналов необычные дальнобойные торпеды с ядерными боеголовками.

Ночью 1 октября, после пяти месяцев тренировок, мы покинули базу. Но в отличие от обычных учений на этот раз торпедные лодки полным ходом пошли неизвестно куда. Нам было приказано занять в Атлантике определенную позицию и там вскрыть секретный пакет. В нем был приказ с указанием конечной цели: Карибское море, район острова Куба.

Все прекрасно поняли, что это означает. Мы считали кубинцев героями и сочувствовали этой маленькой стране, бросившей вызов огромной и могущественной Америке. Но было ясно, что в случае обострения обстановки упреждающий удар по нашим подводным лодкам со стороны противника неизбежен. Несколько недель мы шли полным ходом, проводя учебные и боевые тревоги по отражению атак кораблей и авиации противника, и с беспокойством ждали, чем все закончится. Условия плавания были очень тяжелыми - температура в отсеках достигла 50 градусов, а влажность была почти стопроцентной. Комсомольцы писали заявления: "Если погибну, считайте меня коммунистом". Партийцы оставляли заклеенные конверты: "Передать жене после моей смерти".

Уже позднее, когда мы вернулись домой, узнали, как американцы пытались блокировать в океане наши суда, которые доставляли на Кубу ракеты, как одну из наших подлодок американские фрегаты сумели обнаружить. Несколько дней она пыталась уйти от них, меняя курс и ныряя на глубину, но безуспешно - три фрегата вцепились в добычу намертво. На лодке "потекли" сальники, не рассчитанные на длительное плавание в южных широтах, стала просачиваться забортная вода. И когда полностью сели электрические батареи, ее командир был вынужден дать команду на всплытие в кольце кораблей противника. По неписаному морскому этикету подводники подняли советский военно-морской флаг, а из динамиков зазвучал гимн СССР. Но американцы повели себя просто по-хамски - в ответ вместо гимна США с палубы фрегата раздались звуки вульгарного буги-вуги. Тем не менее корабли расступились, и наша лодка пошла на базу. А через несколько дней и мы, не дойдя до цели, получили приказ возвращаться - Хрущев и Кеннеди сумели договориться.

СПРАВКА.

Основана на документальных материалах сборника "Москва и судьбы российского флота" - Москва, Объединение Мосгорархив, 1996, а также на документах международной научной конференции по Карибскому кризису, проходившей в Москве в 1994 году.

Военно-морское прикрытие плана доставки на Кубу советского ракетного оружия (мероприятие "Анадырь") было разработано не лучшим образом. Вначале предполагалось использовать для военного прикрытия не только подводные лодки, но и крейсеры с эсминцами. Потом, делая ставку на скрытность, от надводных кораблей решили отказаться.

Но и 18-я дивизия ракетных подводных лодок, о которой вспоминает Николай Смирнов, так и не смогла выйти в море в назначенный срок. Базу покинули лишь четыре торпедные лодки 69-й бригады, направленные в зону действия американской группировки, состоявшей из почти двухсот кораблей. Еще в районе Азорских островов все наши подлодки были обнаружены противником и следовали далее в район Карибского моря под постоянным наблюдением ВМС США. Оторваться от преследования смогла лишь одна подлодка с новым командиром бригады капитаном 1 ранга В.Агафоновым на борту. А заставивший всплыть одну из наших лодок американский капитан - коммодор Чарльз Сессиль - получил за это медаль от правительства США. Лодка эта с номером 911 отправилась назад в базу на буксире.

Связь с Москвой полностью пропадала уже на глубине 200 метров. К тому же штабисты назначили перед походом время "собирательного сеанса радиосвязи в надводном положении" - в ноль-ноль по-московски. У берегов Кубы в это время было 16.00 - всплывать в это время под носом у противника было безумием.

Всплывали по ночам. Сразу же вокруг каждой из наших лодок палубная авиация США ставила по 4 радиомаркера, оповещавших фрегаты о месте всплытия. Штаб ВМФ поставил жесткий срок прибытия в заданную точку - 20 октября. Дойти из Заполярья до Карибского моря за двадцать суток можно было, только двигаясь полным ходом в надводном положении под дизелями. Позднее министр обороны Гречко был поражен, узнав об этом, - по его словам, главком ВМФ Горшков докладывал, что к берегам Кубы движутся не дизельные лодки 641-го проекта, а быстроходные атомные подводные крейсеры.

Тем не менее, как всегда, виноваты оказались стрелочники: все четыре командира подлодок (капитаны 2 ранга Дубивко, Кетов, Савицкий и Шумков) получили от министра обороны замечания и упреки. "Надо было погибнуть, но не всплывать на глазах американцев!" - заявил им маршал Гречко, а когда моряки покинули его кабинет, в сердцах бросил: "Лучше бы им было утонуть!".

НИКОЛАЙ КУРНОСОВ.

  00:04 22.10