Анатолий Карачинский: "С системной точки зрения "электронная Россия" пока мало влияет на рынок".

Беседовал Александр Кондратьев.

Российская индустрия высоких технологий, находящаяся сейчас на подъеме, считает себя независимой от испытывающего трудности западного hi-tech бизнеса. Гораздо больше отечественный бизнес информационных технологий (ИТ) зависит от самочувствия базовых отраслей российской экономики, которые он обслуживает. В некотором смысле в этом сегодня сила отечественных ИТ-компаний - стагнация hi-tech на Западе ими почти не ощущается. Но недостаточная диверсифицированность опасна, отмечает президент группы IBS Анатолий Карачинский.

- Вы были на Давосском форуме нынешнего года. Как сейчас относятся к России в Давосе? Говорят, на нас обращают внимания заметно меньше, чем прежде?

- Если в Давосе на какую-то страну все обращают внимание - это значит, с ней что-то не в порядке. Я хорошо помню четыре последних форума в Давосе. Там ни разу не было "спецпанели" по Франции или Норвегии. Специальное внимание уделяется странам, у которых есть большие проблемы. Например, в этом году было много спецпанелей по США, по Ираку, по мировой экономике. И еще бывают случаи, когда страна вызывает очень много вопросов из-за неординарной ситуации с точки зрения рынка. Скажем, спецпанель по Китаю - в этой стране большие позитивные изменения, но все пытаются понять, как в будущем будет разрешен конфликт между коммунистической формой и капиталистическим содержанием.

По России впервые не было никаких специальных мероприятий. Значит, мы становимся той частью мирового экономического сообщества, которая вызывает меньше вопросов, а значит, становится более привлекательной и для бизнесменов, и для политиков.

Я помню, когда президентом России стал Владимир Путин, в Давосе была огромная спецпанель Who is mister Putin?. Все хотели знать ответ на этот вопрос и на много-много других. А сегодня уже таких вопросов нет. При этом в целом интерес к нашей стране есть - и очень большой. Но это уже чисто бизнесовый интерес.

- Мы становимся частью мирового сообщества, но при этом все основные странности и нелинейности российской экономики никуда не делись.

- Я бы сказал, что количество рисков для инвесторов в России ничуть не больше, чем во многих других странах. Например, в Китае тоже много неординарных проблем. За десять лет в Китае произошли большие перемены, но много странностей осталось.

Просто весь мировой бизнес уже привык к правилам игры в Китае. Эти правила меняются очень редко, а главное - предсказуемо. Мы знаем, что человек может привыкнуть ко всему. У Кобо Абэ есть роман "Женщина в песках" о фантастической способности человека адаптироваться - кажется, что в таких условиях жить невозможно, но люди живут.

Так вот, у бизнеса способности к выживанию еще лучше. Когда ситуация более или менее постоянна, бизнес к ней адаптируется. Конечно, хочется что-то изменять, сделать ситуацию лучше, хочется идеала - но все делают бизнес и в существующих условиях.

Просто правила должны быть понятны и неизменны. Мне кажется, Россия начала двигаться в этом направлении.

- Изменились ли правила существования отечественного ИТ-бизнеса после провозглашения "Электронной России"? Изменилось ли отношение государства к бизнесу или бизнеса к государству?

- Это вопрос достаточно сложный. Существует большой разрыв между декларацией и тем, что сейчас реально происходит. Пока что программа "Электронная Россия" не очень большая, в прошлом году около $20 млн, а весь российский рынок высоких технологий - около $5-6 млрд. Очевидно, что с системной точки зрения "Электронная Россия" пока мало влияет на рынок и, соответственно, на правила существования на нем.

Но нужно понимать, что в России существуют крупные ведомства, у которых есть свои программы - что они должны сделать в плане информационных технологий, чтобы значительно более эффективно управлять государством. Отношение их суммарного ИТ-бюджета к "Электронной России" примерно двадцать к одному. По сути, эти ведомственные программы сегодня и являются отражением позиции государства по отношению к информационным технологиям.

Именно к технологиям, а не к ИТ-рынку и его участникам. Я бы хотел, чтобы мы очень четко разделили понятия. Есть объекты и субъекты. Объект - это использование ИТ в управлении, для повышения эффективности принятия решений, создания систем жесткого контроля. А есть субъекты, которые участвуют в процессе, - государство как заказчик, рынок как исполнитель. Так вот, отношение государства к использованию ИТ явно изменилось в позитивную сторону.

- Говорят, в 2002 г. объем крупных государственных ИТ-тендеров был меньше, чем в 2001 г. Смог бы выжить российский ИТ-рынок без крупных госзакупок? Достаточно ли развилась, скажем, розница, чтобы существовать за ее счет?

- Российский ИТ-бизнес сегодня состоит из нескольких больших подмножеств. Есть 100-200 крупных компаний, которые все обычно и называют рынком. Но реальный рынок существенно больше. Есть множество средних и мелких компаний. Их очень много, не существует возможности точно узнать их количество, я слышал различные оценки - от 3500 до 10 000 ИТ-компаний. Эти фирмы не вчера появились и завтра не исчезнут.

То есть существует целый пласт среднего российского ИТ-бизнеса, не зависящий от крупных тендеров. Если эти тендеры исчезнут, то небольшой круг крупных компаний, в них участвующих, конечно, это почувствует. И весь рынок тоже почувствует это, но несильно. На долю тендеров приходится лишь от 5% до 10% всего рынка.

Другое дело, если произойдет экономический спад или - еще хуже - экономический кризис. Это, конечно, заметит весь рынок. Здесь можно вспомнить застой 1994-1995 гг., связанный не с политикой, а с нестабильной работой банков. Далее был политический кризис - когда в 1996 г., перед выборами президента, никто не покупал технику, потому что будущее было неясным. Потом был экономический коллапс 1998 г., который сильно по всем ударил. Затем - нынешний подъем.

- ИТ-рынок рассчитывает, что нынешний подъем будет продолжаться?

- Мы живем в очень сложное для всего мира время. В 1990-е гг. мы пережили очень сложные для России, но очень хорошие для мировой экономики времена. Сейчас совершенно обратная ситуация.

Сейчас нам проще понимать, что будет происходить внутри России. Внутренняя ситуация стала стабильной, не меняются каждый день правила игры и люди, и это очень позитивно. Но теперь настало тяжелое время для мировой экономики. А наша экономика на сегодняшний день в очень значительной степени является придатком мировой. Понятно, что любые мировые экономические катаклизмы окажут сильное влияние на Россию.

Есть еще комплекс внутрироссийских проблем, связанных с экономическими реформами, которые неизвестно, как пойдут. Поэтому очень сложно что-то предсказать.

- Насколько вообще возможен подъем рынка высоких технологий в России во время спада этой индустрии на Западе?

- Наш ИТ-рынок и западный никак не связаны. Рынок есть функция спроса. Российский ИТ-рынок локальный, у нас очень мало компаний, для которых рынок сбыта вне России имеет важное значение. И это очень печально: если бы мы были более диверсифицированы, это было бы более полезно и для рынка, и для страны.

Отечественная ИТ-индустрия живет за счет спроса внутри России. Причем это сервисная отрасль, которая обслуживает реальный бизнес точно так же, как его обслуживают аудиторы, юристы и многие другие. Соответственно, есть прямая пропорциональность между ростом отечественного ИТ рынка и ростом всей российской экономики. А никакой зависимости от роста западного ИТ-рынка нет вообще.

- Попытки российских программистов выйти на большую дорогу оффшорного программирования, серьезно потеснив индусов и китайцев, кажутся не совсем удачными. Дело в кризисе на Западе или в наших, внутренних причинах?

- Я бы не сказал, что эти попытки неудачны.

- Если сравнить обороты...

- Посмотрите на скорость роста этих оборотов. По моему мнению, российская индустрия оффшорного программирования растет на 50-70% в год, а может быть, и больше. Если бы меня спросили как бизнесмена, можно ли расти быстрее - я бы сказал, что да, безусловно, можно. Но только теоретически. Чтобы добиться большего роста, требуется очень слаженная работа рынка, государства, многих и многих. Оркестр должен быть хорошо "сыгран". И самое главное - такая задача должна быть сформулирована в государстве. Не обязательно во власти - потому что власть просто реагирует на запросы общества. Если запросов мало, то власть на них не сильно реагирует.

В сфере высоких технологий весь этот оркестр еще не "сыгран". Наверное, запросов мало, может быть, сам российский рынок еще не созрел. Вот, например, по поводу сырьевого рынка есть очень сильный запрос от общества. Бабушка в очереди стоит и рассуждает, а что будет, если нефть упадет. И этот "оркестр" демонстрирует хороший результат, сыгранность оркестра отличная.

Оффшорное программирование - это один из путей диверсификации страны.

- Если говорить об информатизации российского реального бизнеса... Сейчас на отечественных предприятиях продолжается массовое внедрение систем управления производством и ресурсами - ERP. Или эпоха ERP уже заканчивается и начинается что-то новое?

- Я бы сказал, что эпоха ERP еще не началась. Сейчас заканчивается эпоха простого оборудования, соединенного проводами. И начинается переход к оборудованию с некоторой сложной инфраструктурой. Это если говорить в масштабах всего рынка; конечно, всегда существуют исключения.

Тем не менее некоторые качественные сдвиги ощущаются. Топ-менеджеры начали понимать, что, внедрив такие-то системы, компании могут получить большую премию. Здесь главное - вопрос мотивации. Это может звучать банально, но забывать об этом нельзя. Бизнесмен ничего не делает просто так, но всегда - для увеличения чего-то. Чаще всего - для увеличения прибыли, иногда - во имя своего честолюбия.

Внедрение ERP означает повышение эффективности компании. Вопрос в том, приведет ли это увеличение эффективности к росту прибыли. Если да - сюда нужно инвестировать. Но сегодня в экономике России есть еще много механизмов, которые позволяют увеличить прибыль, не инвестируя в ИТ. Первый, и самый простой метод - административный. Это поиск профессиональных менеджеров. На втором месте, я бы сказал, законодательство: существует много совершенно легальных юридических и бухгалтерских тонкостей, которые позволяют увеличить прибыль. Причем довольно быстро и без больших долговременных инвестиций в инфраструктуру.

Кто же сегодня внедряет "тяжелые" корпоративные системы управления? Те, кто шагнул на путь "прозрачности". "Прозрачность" дает шанс получить очень большую "премию", но в перспективе.

В первую очередь "прозрачность" в перспективе необходима крупным компаниям, которые собираются привлекать внешних акционеров, выходить на публичный рынок, сливаться с западными компаниями и т. д. "Премию за прозрачность" уже получили "ВымпелКом", МТС, "Вимм-Билль-Данн", "ЮКОС" и ряд других компаний.

Кроме того, такие информационные системы нужны фирмам на рынках, где конкуренция остра и в будущем будет только ожесточаться. Они уже сегодня готовятся к конкурентным боям, к жесткому управлению своими издержками.

В сумме компаний, удовлетворяющих этим признакам и внедряющих ERP, пока немного. Стимулы сделать свой бизнес другим появляются, но постепенно. Но меня очень радует, что процесс идет. И что слухи от компании к компании распространяются экспоненциально. Не стоит ожидать, что все изменится сразу.

- В начале нынешнего года новые эпидемии компьютерных вирусов породили разговоры о "конце Интернета". Как по-вашему, что будет с Интернетом?

- Мне все это напоминает слухи о конце света. Безусловно, есть проблемы с безопасностью и идентификацией пользователей в Сети. Что именно будет с Интернетом, пока не может сказать никто. Кто в 1994 г. мог предположить, что Интернет станет таким, каким он стал? Сейчас продолжается извечная игра в полицейских и воров. Воры задумывают новые способы украсть, а полицейские ловят воров и придумывают, как им не дать использовать эти способы в будущем.

Мне кажется, что Интернет в будущем разделится на две части. Появится одна часть, в которой можно будет жить очень удобно, но которая будет предъявлять жесткие требования к личной идентификации. Где будет отлично известно, кто ты и что нечто сделал именно ты. В другой части Интернета можно будет делать все, что хочешь. Рано или поздно эти части разделятся.

В какой-то степени Интернет будет воспроизводить устройство общества. Есть места, где нужно соблюдать жесткие нормы. И есть места, где можно говорить и делать почти что угодно - и пока ты в рамках некоторых, достаточно мягких правил, на тебя никто не обращает внимания.

  00:04 10.03