НАСТУПАЕТ ЭРА БЕЗ НАЗВАНИЯ.

Время перемен на Кавказе.

Продолжавшийся в течение нескольких лет спор вокруг дальнейшего развития событий в регионе Южного Кавказа, судя по всему, подходит к концу. На повестке дня сегодня стоит вопрос о реализации наметившихся проектов. России придется реагировать на происходящее и выдвигать собственный план.

Кто победил.

С момента создания СНГ основной проблемой российской внешней политики в Содружестве было его удержание различными способами под контролем Москвы. Южный Кавказ оказался одним из регионов, борьба за который между Россией и странами Евроатлантического сообщества во главе с США постоянно влияет на всю внешнюю политику Кремля.

Внутриполитическое развитие государств региона и их взаимоотношения друг с другом оказались решающими при выборе партнеров на международной арене. Игра на противоречиях Вашингтона и Москвы при постоянном заигрывании с европейцами и соседними по южно-кавказскому региону государствами - такова была простая, но действенная в период 90-х годов ХХ века внешнеполитическая тактика бывших советских республик, а ныне независимых государств Закавказья. При этом не был решен ни один серьезный вопрос: этнотерриториальные конфликты оказались заморожены, но не устранены; экономика развивалась "по велению" правящих кланов, а политика представляла причудливую смесь советских, постсоветских и "раннебуржуазных" тенденций и правил.

Однако стратегическое значение Южного Кавказа как для России, объявившей СНГ зоной своих особых интересов, так и для ряда других стран не могло не повлиять на ускорение центробежных процессов, протекавших в регионе. Использование различных способов удержания Азербайджана, Армении и Грузии в зоне российского влияния было для Москвы на протяжении десяти лет основным инструментом ее внешней политики здесь.

Тем временем в Баку, Ереване и Тбилиси начинали понимать, что Москва хотела бы сохранить свое присутствие на Южном Кавказе, но не может предоставить им реальных шансов продвижения к главной цели: Единой Европе и НАТО. Более того, отношения России с этими организациями были не совсем ровными, а к началу 2004 года вообще, если называть вещи своими именами, испортились. Пример бывших союзников СССР по Варшавскому пакту и СЭВ, уже принимаемых в Евроатлантическое сообщество, начинал воздействовать и на бывшие советские республики, ставшие независимыми государствами.

Смена власти в Грузии, где президентом стал не бывший кадр из советской номенклатуры и даже не представитель "советского поколения", "наследственные выборы" в Азербайджане, президентом которого стал ставленник вполне конкретного регионального клана и, наконец, исключительно проблемный с точки зрения проведенных выборов приход к власти в Армении нового-старого президента продемонстрировали конец постсоветской эры и наступление новой, пока еще не имеющей название.

Для Запада происходящие изменения на Южном Кавказе одновременно означали и победу, и повод для новых тревог, так как наряду со свежими веяниями сохранились и старые проблемы.

Для России эта ситуация, на первый взгляд, ничего не меняла. Однако все большая самостоятельность Грузии и Азербайджана на фоне активной внешней политики Армении на турецком, европейском и американском направлениях уже позволяли говорить о том, что "южный фланг" СНГ постепенно трансформируется. За это время Москва так и не смогла выдвинуть реального плана "группирования" стран Южного Кавказа, который мог бы их заинтересовать. Несмотря на свою зависимость от Москвы, они очень осторожно нащупали для себя новый путь. Он оказался не пророссийским, не прозападным, а подчеркнуто национальным. Его суть заключается в позиционировании всех трех государств в системе международных отношений как сторонников Евроатлантического сообщества, готовых последовать примеру восточноевропейских стран.

Однако это общее направление потребовало от Баку, Еревана и Тбилиси более конкретного видения своего места на международной арене в самом ближайшем будущем. Именно здесь стало ясно, что прямая дорога в Евроатлантику, по которой шли страны Восточной Европы, не подходит. Маленькая победа, одержанная государствами Южного Кавказа, оказалась под угрозой превращения в поражение.

Между стратегией и тактикой.

Прежняя игра на противоречиях между Россией и Западом с "легким" участием соседних по региону государств перестала выполнять свои функции. Поэтому для трех стран Южного Кавказа настало время решать, какой внешнеполитический план реализовывать. Тем более это оказалось важным, так как "внешний фактор" призван обеспечить решение внутриполитических, этнополитических и экономических проблем, стоящих перед ними.

Организация Договора коллективной безопасности (его членом является Армения), экономическое объединение ГУУАМ (в него входят Азербайджан и Грузия), НАТО и Евросоюз (его членами не является ни одно из государств Южного Кавказа) - таков набор вариантов использования международных организаций для усиления своих позиций. В действительности, однако, на первый план выходит главный вопрос: следовать ли в русле российской внешней политики и получать в обмен за это от Москвы возможность решать свои политические и экономические задачи, либо отказаться от этого.

При всей влиятельности России она оказалась не в состоянии радикально решить абхазскую, южно-осетинскую и карабахскую проблемы. Москва оказалась не готова делать ставку в южнокавказской игре. Поэтому тактические маневры, использовавшиеся Баку, Ереваном и Тбилиси, судя по всему, уже отходят в прошлое.

Наступает время стратегических решений. Все они будут базироваться с учетом следующих факторов: 1) разрешение этнотерриториальных конфликтов; 2) обеспечение безопасности; 3) продвижение экономических программ. Однако главным и на данный момент важнейшим условием при выборе стратегических партнеров будет один - гарантия поддержки существующих в государствах Южного Кавказа режимов. Пока у России остается этот рычаг воздействия на ситуацию в силу определенных причин и традиций. Но время уже уходит, и едва ли можно рассчитывать лишь на этот инструмент влияния.

В свою очередь, стратегический выбор стран Закавказья сейчас находится между двумя основными векторами: либо продвижение по восточноевропейскому пути и признание "европейского стандарта" даже при решении болезненных, так называемых исторических проблем, либо выдвижение собственных схем создания союзов и блоков как на формальной, так и неформальной основе. В тактическом отношении это может означать сочетание игры на противоречиях с фактически решенным ими априори вопросом, с кем дружить больше, а с кем меньше. Для Грузии такой выбор, например, означал бы резкое ухудшение отношений с Россией, а для Азербайджана - с Западом. Армения вообще бы оказалась в положении российской губернии. Однако, как видно из происходящего, тактика, избранная Баку, Ереваном и Тбилиси, совершенно не подтверждает таких выводов.

На данный момент можно говорить о попытках усиления взаимодействия трех стран Южного Кавказа не просто с отдельными государствами, а c международными организациями, среди членов которых они находят для себя союзников в целях получения поддержки не от конкретного государства (что выглядит в определенных условиях вызывающе), а от серьезных международных сообществ, решение которых значимо и весомо. Однако эти тактика и стратегия не исключают выдвижения странами Закавказья и возможных проектов союзов.

"Антанты" и "тройственные союзы".

Уже сейчас с уверенностью можно прогнозировать появление в оформленном виде планов объединения военно-политических и экономических усилий государств Южного Кавказа как в рамках региона, так и в более широком смысле.

Из всех трех государств лишь Азербайджан считают наиболее серьезным игроком на международной арене, и то по "естественно-природной" причине: наличия у него нефтяных запасов. Поэтому Баку может рассчитывать как на особые отношения с Западом, так и с Россией, от которой он зависит по "карабахскому поводу" и в коммуникационном отношении. Именно поэтому для Азербайджана огромную роль играют его взаимоотношения с Турцией и США, а также Великобританией, имеющей свои интересы в Закавказье. Но безоговорочная поддержка Анкарой азербайджанской позиции по многим вопросам, включая Карабах, судя по всему, будет снижаться из-за стремления Турции попасть в Единую Европу, где не приветствуют многие из аспектов поведения этой страны на международной арене. Поэтому для Баку сейчас важно заручиться поддержкой США и России, объединив их противоположные интересы. Однако сделать это невозможно, поэтому ставка будет делаться на ограниченное присутствие США в Азербайджане в форме военно-технического сотрудничества и на дружбу с Москвой, которой нынешний президент Ильхам Алиев обязан своим постом.

Для Армении союз с Россией и дружба с Грузией будут продвигаться на фоне усиления евроатлантических тенденций в ее внешней политике в силу необходимости получения поддержки у европейцев собственной позиции по многим вопросам. Намного сложнее будет обстоять дело у Тбилиси: дрейф в сторону НАТО и США, вызывающий серьезные опасения у России, будет сопровождаться поиском союзников в регионе, прежде всего в лице Турции. Последние события в Аджарии показали возможность вовлечения Анкары в кавказские дела не только в карабахском, но и аджарском "варианте".

Разумеется, никто из членов НАТО не будет заключать каких-либо формальных военно-политических союзов со странами Закавказья, так как это невозможно по уставу Североатлантического альянса. Но с вступлением хотя бы одного государства этого региона в него ситуация изменится. Именно поэтому их вхождение в блок будет проходить по той же схеме, как это было со странами Балтии: только вместе. Поэтому на смену прежней системе формальных внутриэсэнгэшных договоров (ОДБК, ГУУАМ) и неформальных защитников из числа стран-участниц НАТО придут совсем другие отношения. Баку, Еревану и Тбилиси придется не "дружить" друг против друга, а находиться в составе одного оборонного союза. Но не факт, что альянс не получит еще один "греко-турецкий" пример взаимоотношений.

Однако в любом случае все три страны Закавказья не оставят без присмотра со стороны Евроатлантического сообщества. Для России такое развитие событий означало бы потерю прямого влияния в регионе, но создавалась бы возможность неформального воздействия. Разумеется, если в ближайшее время Москва не определит свою кавказскую политику.

Алик НАЗАРОВ.

- Тимоти Томас.

"Российские национальные интересы и Каспийское море":

"Возможная стратегия, служащая достижению целей [России], состоит в ее отношении к Каспийскому морю как зоне российских интересов или влияния (в психологическом или идеологическом отношениях); проникновение в прибрежные государства изнутри (используя частную фирму "ЛУКОЙЛ" или другую фирму с тем, чтобы вести переговоры по выгодным соглашениям с прибрежными государствами, чего российское Правительство не может достичь); использование локальных конфликтов в своих интересах; создание юридических и иных препятствий с тем, чтобы не допустить конкурентов к участию в иностранных инвестициях в Каспийском регионе".

- Хасан Кулиев.

"Мифы и реальность: нефтяная стратегия Азербайджана":

"Одним из основных элементов стратегии является уверенность в том, что страна [Азербайджан] "имеет огромное количество нефти". Этот, в основном, политический тезис не означает "много" без экспертной оценки "сколько". Вне сомнения, что движущей силой этой стратегии, геополитической шумихи и возни вокруг страны и вектора развития региональной ситуации являются заявления об "огромных запасах нефти". Существует тесная связь между ними и уровнем геополитической напряженности: большие запасы привлекают большое внимание. Ситуация чревата геополитическим крахом и негативными последствиями".

Алик НАЗАРОВ.

  00:04 14.04