Сибирское сияние Валентина Распутина .

Вот уже не первую осень в Иркутск к Распутину слетаются писатели, художники, музыканты. "Сияние. России" њ так назвали они этот праздник, дав ему еще и подзаголовок: "Дни русской духовности и культуры". Почему из Сибири, по замыслу авторов, исходит сегодня это "сияние"?

Ну, конечно же, потому, что здесь живет Распутин. Это первое. Только ведь и Распутин возник почему-то именно в Сибири, и знаменитый Вампилов был иркутянином, и еще целая плеяда писателей њ "иркутская стенка" њ определение, ставшее устойчивым литературоведческим термином, родом из Сибири.

В общем, если Ломоносов предрекал России могущество за счет Сибири, то теперь можно конкретизировать: за счет ее культуры и духовности, а не только за счет подземных кладовых, киловатт-часов электричества и тонн металла. По крайней мере, Валентин Распутин убежден в этом. О судьбе Сибири и России с писателем беседует наш собственный корреспондент Ольга Баталина.

њ Валентин Григорьевич, о том, что в России есть Сибирь острее вспоминается в переломные моменты. И каждый раз тогда, когда Сибирь подозревают в сепаратистских настроениях. С другой стороны њ высказывается надежда, что Россия выйдет из кризиса за счет богатства сибирских недр. То есть признается значение Сибири для страны. По крайней мере, на словах.

њ Мне кажется, сейчас и на словах не признается. В государственном мнении все обесценилось, в народном мнении все упало, даже такая величина, как Сибирь. Это в 70-е годы наш край гремел на весь мир. Сейчас он воспринимается как нездоровая, почти нереальная, не оправдавшая себя вытянутость.

Север брошен, межэтнический юг в опасной затаенности. Серьезной политической силы Сибирь не выдвинула, в "Сибирском соглашении", судя по всему, согласия все меньше, на выборах сибирского избирателя, как туземца, начинают использовать с помощью грандиозных шоу, и это, к несчастью, удается. Да и сами мы нечасто вспоминаем сегодня о своей самобытности, первородности, культурном значении.

њ Вы сказали: "первородность Сибири". Что это значит?

њ В эпоху великой битвы с человеком, которую ведет западная цивилизация и которую предательски подхватила российская демократия, я говорю о битве с человеком, как с личностью, с сыном своего Отечества и своей земли, как об организме, стойком к мутации, как о самоценной породе. В этой битве Сибирь пока представляет бастион. Истинной крепости его мы, быть может, и не представляем. У нее есть земные запасы, т.е. минеральные, есть промышленность, энергия, вода и лес, меньше пострадавшая нравственность, но самое главное: здесь в человеке сохраняется чувство собственного достоинства. Он просто так не сдается, чтобы превратиться в компьютерный знак. Эта суровая земля вылепила человека выносливого, волевого, привыкшего иметь собственное мнение, энергичного, способного при необходимости забыть о слабостях. Это доказали сибирские дивизии зимой 1941 года под Москвой. Конечно, сибиряк сейчас тоже немало разрушен, но в сравнении... в сравнении он продолжает оставаться крепче, надежней. У него больше физических и нравственных запасов. Сибирь њ молодая земля. А есть земли как бы утомленные историей.

Долгие годы говорилось: Сибирь њ это передний край. И когда ехали сюда миллионы и миллионы на крупные стройки со всех концов страны, так оно и было. Сейчас это скорее тыл. И тыл для России надежный.

њ Где же тогда, Валентин Григорьевич, по-вашему, фронт?

њ В Москве. Сегодня все делается там. Там варится политика, устраиваются войны и кризисы, туда текут реки денег и туда губернаторы, как в ханскую ставку, идут попрошайничать, выбивать свое же, чтобы спасти от голода свои земли. Это небывалый в сражениях передний край, развернутый против своего народа. Так было до последнего времени. Даже продовольствие поступало "со спины" њ с Запада. Останется ли так и впредь њ посмотрим.

А Сибирь њ да, это тыл нашего Отечества. Но потребуется њ она способна выдвинуться вперед.

њ Но Сибирь њ в силу своей обширности њ экономически и политически неоднородна. На ее территории около 20 субъектов Федерации. Верховной власти трудно работать с таким регионом. И вы, наверное, слышали, как нам сегодня предлагают "укрупниться"?

њ Ну нам сейчас только этого и не хватало. Кто же перешивает по нашитому в критические, губительные времена? Административные реорганизации требуют запаса прочности, и немалого. Да, в России 89 субъектов Федерации, но для такой огромной страны это разве много? В США 50 штатов, даже 51. И это административное деление и управление вполне устоялось. Оно устоялось и у нас. Выправимся, наберем сил њ тогда можно опять и реорганизации проводить. Хотя эти бесконечные укрупнения и разукрупнения, непродуманные, являющие одну только бюрократическую мускулатуру, постоянно наносили вред и в благополучные времена.

Ни в коем случае нельзя сейчас отказываться и от национальных образований, как это предлагает Жириновский. Мы и без того сидим на пороховой бочке. И никогда нельзя. Так устроена Россия в своем многонациональном своеобразии, так легче каждому народу сохранять и развивать свою самобытность, культуру, верования.

Сепаратистские настроения отпадут, как только укрепится Россия.

Не без ума же наши сибирские коренные народы, должны понимать, что столь деликатного и бережного отношения к ним, какой явил народ русский, нигде в мире они бы не сыскали. Бурятский народ, к примеру, или якутский уже нельзя назвать малыми, и это результат вековой национальной политики.

њ А если это выливается в неравенство россиян перед Конституцией? В республиках, например, даже другие правила платежей в федеральный бюджет. Разве это нормально?

њ Ненормально. Платежное тягло должно быть одинаковым для всех. Я говорил об этом не однажды. Подобное неравенство только усиливает местнический гонор, обижает соседние области и ослабляет Россию в целом.

Культурной особенностью в Сибири считается либо экзотическая этнография, либо привнесенные с Запада песни и пляски разных народов. Первое њ любопытное, но устаревшее. Второе как бы не наше.

С Запада приносятся не песни разных народов, это-то было бы неплохо, а обезличенные, обесчеловеченные, механические и агрессивные ритмы, убивающие в нас самородность. Коренные сибирские народы, кстати, лучше сопротивляются этой агрессии, чем мы, русский народ. Уж больно широка наша распахнутость, общечеловечность, от великого своего богатства мы мало ценим его.

А буряты, якуты, хакасы, китайцы дорожат каждым своим зернышком.

Этому нам надо учиться у них.

Бытовавший в 80-е годы лозунг њ "Превратим Сибирь в край высокой культуры" сущностно был неверен. Кампанией можно поднять какое-либо материальное дело, злоумышленной кампанией уронить культуру, а напитываются ею постепенно, в течение веков. Уже сто лет назад Сибирь никак не могла считаться страной зачаточной культуры, она, быть может, и отставала от губернских городов центральной России, но незначительно, и быстро сокращала свое отставание. Сукачевская картинная галерея в Иркутске, Юдинское книжное собрание в Красноярске, купленное затем библиотекой конгресса США, Томский университет с библиотекой В.А. Жуковского, краеведческие музеи не только в больших, но и малых городах, таких, как Минусинск, Енисейск, почти всюду театры, всевозможные школы. Такой, к примеру, факт: сто лет назад в Петербурге один учащийся приходился на 80 жителей, в Москве њ на 75, а в Иркутске њ на 29.

Дело еще в том, что принято было считать культурой прежде и что считается теперь, в демократически-геростратовскую эпоху.

Светская культура и религия лишь вместе способны просветить и удобрить человека, заставить его, как инструмент, звучать полно и радостно. Культура њ возвышенное звучание человека, бесконечная литургия. А сейчас господствующая культура, крикливая и наглая, превращена в нечто совершенно противоположное, разрушительное.

Приходится спотыкаться в парадоксальные умозаключения: чем меньше очагов культуры, тем меньше зла. Я тоже считаю, что в последние год-два "культурного" срама становится меньше, не настолько мы дикие, чтобы не отвращаться от него, и все равно много еще, слишком много.

Революции и сопутствующие им реформы вообще выявляют худшую природу человека. После революции 1789 года мир с удивлением обнаружил, что варварской страной оказалась Франция. В ХХ веке во второй раз близки к этому, как выяснилось, и мы.

њ У вас какие-то особенные критерии нравственности...

њ Нравственность есть нравственность, в трубе с нечистотами она родиться не может. И ссылки ни на Запад, ни на Восток, ни на трудные времена, ни на дурные порядки она не признает. В трудные времена нравственность должна быть выше, этим человек спасается, для него это могучая чудодейственная опора: пусть хоть весь мир окунается в грязь, а я останусь в чистоте. Пусть хоть что, но с нас, с малых числом, возродится новый мир.

њ Мы возвращаемся к вашему утверждению о том, что Сибирь њ это тыл. Не секрет, что, вставая на новые рельсы, люди меняются не всегда к лучшему. Может, потому, что капитализм у нас пока дикий, а может, он и дикий потому, что мы пока такие.

њ А он другим и не может быть. Есть страны, где он "в законе", как, скажем, вор в законе. У нас он в кураже, в буйстве, в пьяном угаре. У нас основным законом исстари почиталась совесть, и когда погнали ее с улюлюканьем, а законы паханы принялись писать под себя, ничего другого произойти не могло. Народ виновен лишь в том, что он обманулся, как ребенок, и долго терпит.

Видите ли, как бы нас ни ломали, как бы ни переиначивали на чужой лад, мы иные, чем европеец или американец. Не берусь утверждать, что лучше, но иные. И никому не может быть выгоды оттого, что огромный народ переродится, потеряет свое лицо. Он никогда и не переродится полностью, национальную природу так просто не отменишь, а от тех, кто попытался это сделать, стонет сегодня весь Запад. У нас свои ценности. Материальная цивилизация под устройство нашей души не подходит. Не смотрите, что многие кинулись в нее с бешенством и восторгом њ это все пена, а под ней коренная жизнь. Русский человек был создан для другой доли, у него и в России сейчас огромная тоска по России њ по своей, по родной, упущенной им и с надрывом, в болезненном движении разыскиваемой.

њ От бессилия у многих уже опустились руки: все бесполезно...

њ А бессилие иногда придает сил. То есть перенасыщение бессилием превращается в противоположность: сколько же можно так! Мы еще покажем себя!

њ Но ведь не видно этого. По крайней мере, у нас, в консервативной Сибири. Напротив. На все громкие крики о новом кризисе и ужасах, которые он несет, народ ответил полным равнодушием. То есть не ответил никак. Казалось, так привыкли уже к этим памперсам, крылышкам, шампуням, а не стало их њ и не надо.

њ А вот это тот самый случай, когда худо не обошлось без добра.

Все увидели наконец: бесконечно занимать доллары за границей њ опасно, гнать заграничные товары и отказываться от своих њ еще опаснее, самый важный стратегический товар њ хлеб и молоко.

Это как промысел Божий. Сама жизнь заставляет нас обходиться собственными силами, надеяться на себя, уметь видеть за этикетками содержимое. И в этом њ надежда. Нужно только посмотреть на все это, как на последний шанс выйти на верную дорогу.

Год назад состоялась наша предыдущая встреча с Валентином Распутиным. Если сравнить эти две беседы, видно, что при неизменности общей позиции сегодня у писателя гораздо больше оптимизма. Видимо, потому, что его духовное самочувствие зависит не от курса доллара по отношению к рублю, а от более глубоких явлений.

Иркутск.

  00:04 14.11