Почетный караул при "братской могиле" Как и почему традиционный профсоюз теряет популярность.

Весной њ в стачечный сезон њ поневоле вспоминаешь о профсоюзах. Чего от них ждать? Ведь уже и недовольство тем, что деятельность их в основном свелась к организации раз в год образцово-показательных протестов, становится привычным.

Вот почему нас заинтересовало письмо с Ростовского литейного завода, входящего в АО "Ростсельмаш". В нем говорилось о необычных профсоюзах, которые круглый год не дают спокойно жить заводской администрации.

И Ростов-на-Дону действительно оказался одним из центров нового профсоюзного движения.

Профкомы не требуются!

"Рабочее сопротивление" дало знать о себе в прошлом году. Новорожденный профсоюз с таким именем "проклюнулся" летом, выставив генеральному директору АО письменные требования. Ссылаясь на КЗоТ, лидер "Рабочего сопротивления" для своего профкома намеревалась получить "помещение со всем оборудованием, отоплением, освещением, уборкой и охраной... а также транспортные средства и средства связи".

Главному управленцу "Ростсельмаша" автор послания знакома была, что называется, до боли. Например, способностью повести простых работяг на штурм заводоуправления. Поэтому, передавая письмо по нисходящей, тогдашний гендиректор начертал на нем осторожное: "Что она хочет?"

"Она", то есть Вера Арфанос, посягнув на равные со старым профсоюзом права, лишь воспользовалась проторенным на заводе путем. Она тут не первая.

Весной 1993 г. в одном из подразделений предприятия-гиганта сформировалась организация, объявившая о вхождении в Объединение профессиональных союзов России СОЦПРОФ. Председатель ее Владимир Борисов тоже попытался наладить официальные отношения "Ростсельмаша" с руководством. Причем сразу взял быка за рога: потребовал показать финансово-хозяйственные документы.

Запросы Борисова были довольно скромными њ они касались лишь той части производства, где работал он сам. Но на "Ростсельмаше" в ту пору еще продолжалась многолетняя "эпоха Пескова", и нетрудно представить, как воспринял бывалый гендиректор новоявленного профорга.

Правда, ответ выскочке подготовили исходя из начальственной резолюции: "У нас АО и есть профком". Тогда Борисов потребовал заключить с его профсоюзом коллективный договор. После отказа он трижды подавал судебный иск, и всякий раз тяжба решалась в его пользу.

На деле это ничего не изменило. Заводская администрация и сегодня признает только один профсоюз њ работников автомобильного и сельхозмашиностроения, входящий в ФНПР.

И... проигрывает по судебным искам, вчиненным ей при участии того же Борисова.

Тринадцать пишем, три в уме.

Похвастать сегодня "Ростсельмаш" њ крупнейший в мире комбайновый завод њ может разве что размерами. Ростовский гигант, со всем своим добром оцениваемый в 2,5 млрд. деноминированных рублей, задолжал казне уже два миллиарда. Банковские счета его то и дело арестовывают. Поэтому выдача зарплаты здесь мало-помалу становится не менее долгожданной, чем награждение званием "Почетный ростсельмашевец".

Если пожаловаться на безденежье в ФНПРовский профком, то там предложат вместо денег... стокилограммовые люки: хочешь њ бери телефонный, а можешь и канализационный. Два комплекта неподъемных железок "тянут" как раз на средний месячный заработок. Меняя их потом на настоящие деньги, объясняют профсоюзные деятели, окажешься с выгодой њ надо только найти охочих до такого добра коммунальщиков.

Будь миллионный Ростов-на-Дону подземным городом, конвертация юков в рубли, наверное, шла бы на "ура". Но увесистая получка на АО "Ростсельмаш" остается невостребованной.

Предприятие это состоит из двух десятков юридически несамостоятельных заводов и фирм, которые за год могли бы изготовлять 75 тыс. комбайнов. Именно столько "Ростсельмаш" и выпускал еще десять лет назад. Правда, тогда людей на нем работало 38 тысяч, а сегодня њ лишь 26.

Этой армии машиностроителей деятели от сельского хозяйства по-прежнему твердят: ваша техника очень нужна стране. Подтверждений тому приводится ворох, из которого любой сельмашевец многое воспроизведет на память без запинки. Здесь и грозные показатели нехватки комбайнов на селе, и связанная с этим скандальная статистика потерь зерна...

В общем, Минсельхозпрод считает, что для поддержания в России комбайнового парка ростовский завод должен ежегодно выпускать как минимум 13 тысяч машин. Но покупатели готовы купить лишь 3 тысячи.

Сегодня на заводе говорят, что сокращать численность надо было давно и решительно, не затягивая с этим до сего дня.

На заводе же до сих пор немало людей, далеко не столь незаменимых, уповать которым остается лишь на милость начальства либо на заступничество профсоюза, чьи возможности они начинают осознавать только теперь.

Наследник "старшего брата".

Виталий Поздняков председательствует на "Ростсельмаше" в месткоме старого профсоюза долгие годы. Иллюзий насчет популярности своей организации он не питает. Основную причину того, что она пока остается многотысячной, объясняет просто: инерция.

"Традиционный" профком, кстати сказать, старше самого завода њ создали его еще в пору строительства "Ростсельмаша". Располагается он в двухэтажном особнячке, который в былые годы делил с коммунистическим парткомом.

Привилегированность старого профкома очевидна њ начиная с того, что членские взносы, например, ему собирать не приходится. Их автоматически высчитывает из заработка сельмашевцев заводская бухгалтерия.

Многие заводчане с этим привычно мирятся. Они все еще наивно полагают, что иначе им, например, не оплатят больничный лист, то есть видят в "поздняковском" профсоюзе потенциальный источник благ. Конечно, бесплатных квартир никто уже не ждет, но на материальную помощь и льготные путевки надежда еще теплится.

Хотя давно уж на "Ростсельмаше" в ходу весьма похожая на правду шутка по поводу единственной оставшейся льготы (но даже это њ не заслуга профсоюза). С некоторых пор на пятачке перед центральной проходной, где раньше предпочитали митинговать недовольные, устроили торговые ряды. Бойкое место позволило сделать платным близлежащий туалет. Но для сельмашевцев оставлено исключение: справить здесь нужду по заводскому пропуску можно даром.

Сегодня у старого профсоюза остался единственный козырь њ коллективный договор с администрацией. Последний раз его перезаключили прошлым летом њ после яростных споров, затянувшихся на полтора месяца. Окончательный вариант потребовал от работодателя серьезных уступок, но они же и сделали подписанное соглашение маловыполнимым. Намерения разошлись с действительностью, как это случалось прежде с партийными программами.

"Коллективный договор њ братская могила для работодателя", њ заверяет начальник заводского управления труда и зарплаты Борис Глушко. И объясняет, что сельмашевской экономике он просто не по карману. А прыгать в собственноручно вырытую яму управленцам не хочется њ лучше столкнуть в нее других.

На "Ростсельмаше", к примеру, "заморожено" с осени несколько тысяч рабочих мест. Если человек все равно ходит в цех, ему начисляют две трети тарифа. При этом заняться всерьез ему нечем: станок его обесточен. Нервы выдерживают не у всех њ поневоле подашь заявление об уходе.

Но постепенно заводская ситуация ожесточает и самых покладистых. Рабочие ТЭЦ (от нее зависит не только "Ростсельмаш", но и огромный жилой микрорайон) то и дело грозят бессрочной забастовкой. А на районный суд за последние полтора года сельмашевцы обрушили три с половиной тысячи исков, требуя взыскать долги по зарплате њ наглядный пример для десятков тысяч остальных заводчан.

Многих истцов склонил к такому шагу лидер местной организации СОЦПРОФа Владимир Борисов, охотно консультировавший всех, кто обращался к нему за советом. Хотя юридического образования у него нет.

Сам он, кстати, порой одерживает победы и без вмешательства судей њ настолько убедительно удается обосновать бесспорность требований.

За последний год популярность Борисова выросла њ сказались выигранные тяжбы с руководством разных ростовских предприятий. Велись они в основном по поводу восстановления на работе сокращенных и уволенных.

На "Ростсельмаше" Борисов уже объявил, что его непризнанный местком не даст согласия ни на одно сокращение. А реакция? "Это не профсоюз, њ негодует администрация, њ это общество обиженных ростсельмашевцев".

Пристанище для председателя

В прошлом году рабочие "Ростсельмаша" написали в Москву лидерам ФНПР, упрекая их в соглашательстве и пассивности. В ответе зам. председателя ФНПР Алексея Сурикова, в частности, подчеркивалось: "Исключительно важно, чтобы запросы в судебные инстанции осуществляли не только центральные, но в первую очередь местные профорганизации, что в ряде регионов происходит очень редко".

Но как будет судиться с работодателем тот же Виталий Поздняков, если он входит в совет директоров "Ростсельмаша"? Вот и приходится действовать по принципу "и нашим, и вашим", создавая своему профсоюзу репутацию "буферного".

Между тем два с лишним десятка тысяч пребывающих в нем заводчан приходят к неизбежным выводам. Например, о том, что интересы рабочего и управленца слишком полярны для того, чтоб тех и других защищал один и тот же профсоюз.

Показателен хотя бы случай, когда сельмашевская администрация попыталась ужесточить ответственность цеховиков за брак. По условиям коллективного договора такое решение вступает в силу лишь после утверждения его профкомом, президиум которого возражений не высказал. Получился взрыв недовольства. За что наказывать рублем рабочих, если сталь, например, поступает на "Ростсельмаш" с микротрещинами? Всякое изделие из нее њ заведомый брак!

В свою очередь, работники требуют провести на "Ростсельмаше" тщательную ревизию: "Может, мы в бочку льем, а там дна нет?!" Люди видят, что и методы ведения заводского хозяйства, и его структура (несмотря на новые названия, вроде "отдел маркетинга и сбыта", "ведущий менеджер") во многом остаются дремучими.

На деле сросшийся с администрацией "буферный" профсоюз в этом не помощник. И люди начинают из него выходить. Например, только в одном сельмашевском подразделении заявляют об этом сразу 37 человек. И неважно, к кому потом они прибьются: к СОЦПРОФу или к "Рабочему сопротивлению". В конце концов могут основать по профпринадлежности и собственный союз, как это намереваются сделать сельмашевские железнодорожники.

На "Ростсельмаше" о профсоюзах теперь поневоле задумались всерьез. Одни њ потому что начинает уходить из-под ног почва, другие њ почувствовав возможность влиять на положение дел. А про старый здесь сегодня можно услышать: "Зачем нам такой профсоюз? Он же все равно рухнет, как рухнула КПСС. Один председатель останется".

Шансов на подобный исход (и, разумеется, не только в Ростове-на-Дону) сегодня, судя по всему, немало. "Традиционный" профсоюз на глазах сдает свои позиции. Администраторы "Ростсельмаша", впрочем, пока не теряют надежды, что им удастся оспорить проигранные в суде дела, поставив новых профактивистов вне закона. Для этого отправлены кассационные жалобы и запросы, накапливаются нужные отзывы и экспертные заключения.

Ну что ж, когда, как на "Ростсельмаше", лихорадит производство, ожидать от ситуации в коллективе ясности и устойчивости не приходится. Она тоже становится болезненной. К сожалению, и Закон о профсоюзах не до конца проясняет отношения работодателей и профсоюзных объединений, "традиционных" и параллельных. Остается ждать: время все расставит на свои места.

Юлий ГОРБУНЦОВ,

спец. корр.

"Российской газеты".

Ростов-на-Дону њ Москва.

  00:04 25.04