Столица бегущей империи.

В Борисоглебске поселились 8 тысяч русских из Таджикистана.

Идея компактного поселения.

Город Борисоглебск, хотя и второй по величине в Воронежской области и в нем имеется свой театр и два вуза, но больше походит на поселок. Одноэтажные домики, утопающие в садах. На голову падают дикие сливы, и в нос шибает яблочным духом. Яблоки сметены в кучи прямо у обочин. Бабушки, сидящие у ворот своих одноэтажных домов, всегда подскажут человеку с дорожной сумкой правильный путь. Одноэтажная Россия, как одноэтажная Америка, живет спокойно, неспешно. Вот сюда-то, в тихие российские кущи, в город с убывающим населением, и устремились русские беженцы, изгнанные из Таджикистана гражданской войной. Им трижды предлагала расселиться в Австралии австралийская миссия. Но ни один человек не захотел на чужбину. Чужбиной они наелись. В Россию! Только в Россию!

ХОКО - название переселенческой общины. Происходит оно от одноименного кооператива художников, который до гражданской войны 90-го года промышлял на таджикской ВДНХ. Глава художественного кооператива Анатолий Балашов во время погромов, которые учинили таджикские ваххабиты в республиканской столице, прятал на ВДНХ русских студентов.

Гнев оппозиции первым делом обрушился на русских, потом на все остальные "нетитульные" нации. За евреями прилетел самолет из Израиля, и они, погрузив в него детей и 20 килограммов веса на человека, убыли на Святую землю. За фольксдойче, проживавшими тут с 40-х годов, тоже прилетел самолет из Германии и организованно доставил на гостеприимную землю предков. А когда за русскими пригнал состав министр МЧС Сергей Шойгу, они отказались ехать в Россию, потому что им разрешили захватить лишь один чемодан с вещами. Русские знали, что в России придется начинать с нуля, и хотели взять с собой все, что нажили за долгие годы жизни в колонии. Исход русских из Таджикистана организовало ХОКО во главе с Балашовым.

Концепцию переселения создавали, казалось, умные головы: компактно поселить беженцев, дав им сразу же тяжелую, но нужную работу - строить себе жилье. Это была старая советская концепция, она лежала в основе создания всех новых промышленных центров в старые советские времена.

Переселенцы приехали в Россию из Азии как раз в тот период, когда в России бурно развивался рыночный капитализм. Но русские из Азии этого не приняли. "Построим жилье - будем работать на рынок", - говорил Анатолий Балашов. Точно так же рассуждали и власти. Под концепцию бюджетного финансирования переселенцев глава Федеральной миграционной службы Татьяна Регент выделяла средства из бюджета ФМС.

Переселенцы грузили в составы не только контейнеры с нажитым, но и конструкции будущих заводских цехов, станки, утепленные вагончики для зимовки на Северном полюсе. Для русской зимы все женщины закупили шубы из искусственного меха. И по этим шубам переселенцев за версту отличали коренные жители метрополии: шубы были холодные и не годились для русской зимы.

Для эксперимента отвели огромный участок земли в черте города. Там надлежало построить район коттеджей. Паевые взносы переселенцы делали еще в Душанбе, в дореформенных советских рублях. После 1992 года вс превратилось в жалкие рубли.

Черная рубашка.

Балашов - невысокий крепкий мужчина, всегда одетый в черную немаркую рубашку. Жизнь его протекает в дороге между Москвой и Борисоглебском. В Москве он пытается выбивать деньги, а в Борисоглебске пытается их тратить. Ни то ни другое не получается. Черная рубашка - символ неудач. "Поменяю ее на белую, когда поселю последнего беженца в отдельную квартиру или коттедж". Вот уж восемь лет миновало, а основная масса беженцев все ютится в стремительно стареющих утепленных вагончиках. Их тут целый поселок. Вагончики обросли огородами, цветниками, фруктовыми деревьями. За жилье переселенцы не платят, расходы несет община -

ХОКО. Рядом виднеются два многоэтажных дома, зияющие провалами вместо крыш. Это - недострой. Еще год, и дома без крыш можно будет сносить - они состарились, не став взрослыми. ХОКО - это народное предприятие. Огромное и бесхозяйственное. Все работающие в его тридцати структурах являются акционерами. Все - соратники. Громадные ангары, в которых располагаются линии по производству бетонных блоков, металлической арматуры, тротуарной плитки, глиняной черепицы, стоят. Вот уже четыре года на них практически ничего не производится. Чуть-чуть работает только столярный цех. В городе у ХОКО тоже есть здания производственного и торгового назначения - городские власти щедро наделили беженцев недвижимостью. Но среди умных и интеллигентных переселенцев не нашлось ни одного настоящего менеджера, который смог бы наладить кипучую деятельность в стенах производственных и торговых помещений.

Балашов не суетится и не испытывает вины за то, что дело, которому он посвятил всю вторую половину своей жизни, остановилось. Он все больше ударяется в политику. Первым шагом было избрание "своего" депутата в Госдуму - Дмитрия Рогозина. Это один из самых политизированных депутатов Госдумы, человек, который любит и умеет говорить об интересах России. Второй шаг - это избрание самого Балашова в Палату гражданских союзов Воронежской области. В русле новых задач государства - создания гражданского общества - Анатолий Балашов выдвигается из массы других общественников. Пока в области, а там кто знает.

- Наши планы вот тут, в альбомчике. Если, конечно, их опять государство не пресечет. - Балашов отодвигает на край стола толстую идеологическую книгу "Почему Россия не Америка". - У министра по делам федерации Блохина бессовестная концепция переселенческой политики. Теперь Россия будет избирательно принимать соотечественников, волею судьбы оказавшихся за пределами метрополии. Давать гражданство будут только здоровым и богатым. А ветеранов Великой Отечественной войны да баб с детьми бросят на произвол судьбы. Потому что им надо помогать, деньги вкладывать в обустройство. Так-то Россия поступает с соотечественниками. А родина, между прочем, нам должна. Наши родители и мы сами оказались на окраинах Советского Союза не по своей воле, а выполняя главные задачи, возложенные государством. Мы были форпостом, опорой страны. А теперь мы стали обузой. Теперь специально устраивают сложности с получением гражданства для русских! Говорят, шесть лет придется ждать, чтобы получить гражданство.

Беженцы тем временем являются носителями весьма странной человеческой психологии. Предприятия их стоят. Все работающие на предприятиях ХОКО зарплаты не получают уже четвертый год. Но это бедой не считают, "главное, чтобы была работа". В конце года - большой праздник. Обычно дня за три до конца финансового года приходят из Москвы какие-то бюджетные деньги, которые необходимо "освоить". Освоить их в производстве уже невозможно, но можно раздать в качестве зарплаты, закрыв наряды по сделанным в кредит каким-то работам. Можно заплатить первоочередные долги по налогам.

- Почему ваши предприятия не банкротят? - не очень тактично спросила я у Татьяны Садыриной, которая является заместителем Балашова по экономике.

- Нет на то политического заказа из Москвы. Если заказ будет, на это много времени не потребуется. Все наши предприятия на картотеке. Мы всем должны. Кредиты взяты под залог недвижимости.

Но провинциальная Россия и сама не в рынке. В Борисоглебске в ходу взаимозачеты, бартерные сделки. Художники ХОКО, вместо того чтобы производить что-нибудь на продажу, выполняют заказы городской администрации на оформление фасадов, а она вместо оплаты снимает с них долги по налогам.

Не так давно на одно из зданий ХОКО в центре города покусились местные крутые. Особнячок занимают художники, в нем располагаются художественный салон и мастерские. Правда, салон - пустой. Хоковцы отбились от бизнесменов. Но надолго ли? Грубый, хамский, но живой рыночный элемент наступает на "социалистические" предприятия ХОКО.

Душа общины.

Внутри общины тоже начинается брожение. Железных правил общежития ведь нет. Групповая мораль строится на общем менталитете, на пережитом страхе, на оборонном сознании. Но люди-то живые. И философия ожидания трещит по швам. Семья Карпуниных (Люба - педагог, Валерий - тренер, который здесь освоил профессию отделочника высокой категории, двое взрослых детей) переехала из Душанбе в 1993 году. В "бочке" живут с 1997 года. До этого снимали частное жилье. Люба работает педагогом в Доме детства. Валерия время от времени ХОКО посылает в Москву - делать ремонты важным людям. Денег он с этого не имеет, его командировки - это все политические и деловые игры в рамках хоковской политики.

Люба говорит:

- Конечно, хорошо, что переехали из Таджикистана все вместе. Была и есть моральная поддержка. Но нет веры в будущее и нет денег. Делай Валерка просто ремонты в Москве, мы бы уже заработали на квартиру.

- И что же его удерживает?

- Неловко как-то. ХОКО для нас много сделало. Будем терпеть и дальше.

Таких разговоров, вслух и шепотом, можно много услышать в общине. Община в лице Балашова и Краснова блестяще выполнила экстремальные задачи на первом этапе переселения, а теперь является явным тормозом в дальнейшей интеграции переселенцев в нормальную жизнь.

"Душа" переселенческой общины, начальник юридической службы Иоланта Агабабовян, впрочем, считает, что разговоры о том, что в одиночку каждый давно устроился бы, - типичный переселенческий миф.

- Те, кто умеет устраиваться, уже от нас давно отошел. Есть и такие, кто норовит обобрать общину.

Иоланта очень аккуратно ведет список очередников на квартиры. Она мягкой маленькой ручкой и тихим голосом юриста отбивает все попытки недобросовестных членов общины получить жилье в обход очереди. Железная логика ХОКО заключается в том, что вперед идут те, кто заплатил раньше других, больше других и к тому же "активно работает на предприятиях ХОКО". Но деньги, заплаченные в 1990 году, десять раз превратились в пыль. А "активно работать" на неработающих предприятиях - это значит терпеливо ждать, когда вдалеке забрезжит свет.

Основная масса переселенцев так и делает. Ждет. Но есть и отщепенцы, которые попирают все основы общего порядка. Например, Надежда Урунова умудрилась стать членом сразу двух переселенческих общин - в Борисоглебске и в Пензе. В Пензе она квартиру таки получила. И с ХОКО решила стребовать коттедж и компенсацию за моральный ущерб - за ожидания. Причем в Борисоглебске уже сложился определенный судебный бизнес, связка: адвокат плюс судья, плюс судебный пристав. Они готовы отсудить у ХОКО имущество в обеспечение исков тех, кто готов оплатить услуги. По иску Уруновой у ХОКО арестовали имущество, причем как раз то, которое можно использовать весьма прибыльно, - автотранспорт.

Арестовали две квартиры. Но Агабабовян отбивает подобные атаки в вышестоящих судебных инстанциях. За эти годы она переквалифицировалась из преподавателя римского права в практикующего юриста. Могла бы зарабатывать огромные деньги, превратив юридическую службу ХОКО в хозрасчетную юридическую консультацию. Но она работает практически бесплатно, как все в этой общине. Дома у этой милейшей женщины мяса не бывает вообще. Овощи, которые стоят здесь копейки, и крупы - так питаются переселенцы уж который год.

- Так вся Россия живет, кроме Москвы, - говорит Иоланта. - Мы привыкли к скромной-то жизни. Зато мы - дома.

Переселенцы из бывших республик - это, может быть, самая патриотическая часть сегодняшнего населения России. Столько добрых слов о родине не услышишь нигде, кроме как в этой неустроенной человеческой среде. Они навечно впитали страх перед угрозой исламизма. "Ваххабиты свалились к нам на голову с лозунгами демократии, а под ними оказались автоматы. Обиднее всего, что их приезжали поддерживать и Анатолий Собчак, и Николай Травкин, и академик Велихов...".

Переселенцы - это опора сегодняшней российской власти. Но опора дорогостоящая. Статус беженца многие из них продлевают уже по третьему разу. По закону он дается на пять лет. За пять лет переселенец обязан обустроиться.

Не так давно, когда стало ясно, что из бюджета больше не польется золотой дождь, ХОКО решило тоже заняться коммерцией - устроили свой оптовый рынок, ровно напротив Центрального рынка. Свезли контейнеры, в которых перевозили из Таджикистана свое имущество, и создали торговую площадку. Только вот беда: хоковский рынок пустует! Торговцы продолжают брать места на привычном Центральном. Время безнадежно упущено. ХОКО приехало в Россию в самом начале рыночных перемен, но все восемь лет цеплялось за социалистические идеи и старательно не замечало ни одного способа самостоятельно заработать деньги. Балашов говорит, что "освоено" 65 миллионов деноминированных бюджетных рублей. Их можно смело относить на убытки. Сама идея - раскрутиться на бюджетные деньги - оказалась ложной. Потому что, выделяя деньги на производственную базу, бюджет сразу оговаривал условие: не заниматься коммерцией, не вкладывать целевые деньги ни в торговлю, ни во что-нибудь, что дает прибыль. Так они и нашли друг друга: федеральный бюджет и осколки "корпорации Советский Союз".

Этот своеобразный опыт не прошел даром для правительства. Очень скоро в Государственную думу поступит несколько законопроектов, призванных обосновать миграционную политику России. В России неуклонно убывает население, которое решено восполнить за счет приема соотечественников из-за рубежа. Но лафы больше не будет. Россия собирается заранее предупредить соотечественников, что может дать кров, но сама также нуждается в помощи предприимчивых людей. Стыдно сознаваться в том, что США, Германия, Австралия могут себе позволить приглашать на полный пансион стариков, если они приезжают с молодыми членами семьи, а наша страна не может предложить то же самое своим соотечественникам. Но факт остается фактом. Воронежская область

ЕЛЕНА ТОКАРЕВА.

  00:04 20.09