Человек бунтующий.

Помог землякам по-новому взглянуть на себя и свой город.

ИНЫМ людям ставят памятники. А ему поставили вместо памятника забор. И еще ворота. Ворота возле его дома. Такой вот странный знак благодарности философу и бунтарю. Философу среды обитания. Бунтарю против стандарта жизни и "колхоза" в отношениях.

В детстве Борисов испытал ужас перед жестокостью мира: родную его деревню снесли. Была такая волна в тридцатые годы: переселяли крестьян в крупные поселения, где колхозные бригадиры и председатели могли их лучше контролировать. А тех, кто сопротивлялся, наказывали жестоко, сажали в тюрьму. Не успела его семья перебраться из уничтоженной деревни на хутор, активисты пришли и туда. В веселом остервенении крушили крышу, били стекла - проваливайте, ребята, куда глаза глядят! Из другой деревни убежали сами - от уполномоченных, требовавших непомерный налог. Наверное, Борисову светила участь миллионов участников "великих строек социализма". Но ему уж очень хотелось собственного очага.

И в конце концов он осел в опустевшей деревне Брюшинино. Там стоял ряд пустых почерневших изб. И у самого леса единственный дом жилой - борисовский. Какой-никакой, а свой. Борисов изощрился и украсил его резьбой. Но случилась беда: дом сгорел от грозы. Тогда на последние крохи Борисов купил развалюху в Мышкине. Разобрал. И на этом месте построил дом. Светелка с узорчатыми стеклами, кружево наличников, жестяной медведь на острие шатра направление ветра показывает...

Происходило это в разгар наступления на город пятиэтажек, именуемых в народе хрущобами. Всем хотелось въехать в квартиру, где горячая вода течет прямо из крана. Кварталы пятиэтажек грозили задавить старый центр. И мало кто знал тогда то, что было известно Борисову. Пятиэтажка хоть и приобщает к комфорту, но попутно обедняет своих обитателей и даже грабит. Лишает возможности выразить себя. Сколько лет в нас вдалбливали: на особицу жить неприлично. Отучали от своего угла. В итоге деятельного живого человека загубили. Порядочный хозяин, рассуждал Борисов, должен иметь свой дом. В пятиэтажках же люди словно обезличенные.

Он заботился не столько о крыше над головой, сколько о созидании мира по своему характеру и устремлению души. И дом, воплотивший его представления о жизни и красоте, встал напротив силикатного квартала, утвердился там, словно танк - "тридцатьчетверка" на линии обороны времен войны. Дальше пятиэтажки не прошли.

Что тут, кажется, особенного - построил человек дом. Никому ничего не навязывал, нотаций не читал. Но чувствительную струну в душах людей он все-таки задел. Многие стали брать ссуды, высматривать участки и один за другим строиться. Рядом с домами-сотами то там, то здесь возникал согретый теплом очаг.

Каменщик Мишка Савватеев, известный шалопай и баламут, вдруг украсил торец строящейся пятиэтажки гербом города. А пенсионер Крупнов водрузил на свои ворота "Подкову счастья". А начальник милиции Зеленков соорудил себе терем в стиле "Сказки о царе Салтане". Тогда и начали перед мышкинскими домами столбенеть туристы.

Борисов тоже не терял времени зря, каждый день что-нибудь в своем доме улучшал - то новый наличник придумает, то разноцветные окошки в светелку. Не мог остановиться. Единственное, что ему мешало - изношенное сердце.

Работал он тогда трактористом в отделе коммунального хозяйства. И хоть имел репутацию человека работящего, непьющего, серьезного - то и дело конфликтовал с начальством, отстаивал свое творческое "я" твердо и храбро. На этой-то почве и случился у него инфаркт. Через несколько лет - второй. С работы пришлось уйти. И тут - несчастье. Захотелось перед домом сделать забор и ворота на старинный манер. Купил кубометр леса. А бревна украли. С большим трудом через год купил снова, но лесники замешкались, не привезли до холодов. Борисов расстроился: "Опять рабочий сезон пропал! Жить-то осталось всего-ничего. Руки работы просят!" Тут и третий инфаркт. Его Виктор Александрович не пережил.

Поражение его жизнь или победа - судите сами. Сколько лет уж мастера нет в живых, а по всему городу домохозяева, высунув языки, что-то для своих жилищ выпиливают и что-то подкрашивают. Здешний градостроительный совет поощряет любое корпение. Наивные скульпторы, наивные резчики - все же лучше, чем шаблон стандартного штакетника.

В последний свой приезд в Мышкин я увидел свежей ковки ажурные ограждения перил моста через Никольский ручей. Никто дорожникам не приказывал их делать. Сами додумались. Администрация города опять-таки без подсказки догадалась сделать окончательный штрих в работе Борисова - ворота в старинном стиле возле его дома.

Тут и конец моей истории. Большим делам не нужны высокие слова. Достаточно одному-единственному человеку не захотеть быть "винтиком".

Ярославская область.

ИЛЬЯ МЕДОВОЙ.

  00:04 30.07