Оперируем топором.

Получается неплохо.

Лет пятнадцать-семнадцать назад мы виделись по нескольку раз в неделю: обе водили детей на занятия шахматами. Пока ее внук и мой сын учились делать ходы типа е2-е4, мы, естественно, беседовали.

Интересная женщина. Осанка, взгляд, манера говорить и то, что говорит и как говорит, свидетельствовали о натуре неординарной: сильной, несколько категоричной, решительной.

Из разговоров выяснилось: хирург, работает в клинике ЧТЗ, много ездила, много видела, много читала, о многом судит не понаслышке.

Но только через несколько лет после того, как наши отпрыски овладели шахматными азами, я узнала, что собеседницей моей была "та самая Куколева".

Что значит "та самая"? Известнейший в городе хирург, кандидат медицинских наук, возглавлявшая хирургическую часть городской клинической больницы N 8. А главное - хирург от Бога. Лауреат конкурса на лучшую научную работу среди медиков, посвященного 260-летию Челябинска.

Сегодня Мария Ивановна КУКОЛЕВА - гость "Отдушины".

- Как становятся хирургами девочки из небольших провинциальных городов?

- Во время войны в Златоусте работали два профессора Киевского медицинского института. Мне четырнадцать лет, семилетка за спиной, надо поступать в медучилище, а по возрасту не прохожу. Не берут. Добавил мне тогдашний начальник милиции два годика, и я поступила. А киевский профессор Горинцвет, эвакуированный, преподавал в этом училище. Он вызвал маму и сказал: "Ваша дочь должна стать врачом. Делайте все, чтобы она училась".

- Вы из какой семьи?

- Рабочих. Мама была неграмотной. А я с благословения профессора Горинцвета стала врачом.

- Не жалеете? Ведь вы выбрали самое тяжелое - хирургию.

- Нет. Это лучшая из всех врачебных профессий. Результат всегда налицо. Диагноз поставил, знаешь, на что идешь, и спасаешь человека.

- Так ведь не всегда.

- Всяко бывает. Но - все равно.

- Не страшно резать по-живому?

- Нет, да вы что, Бог с вами! Мы же начинали оперировать еще студентами. Помню, первую грыжу делала вообще умрешь со смеху. На практике это было, в больнице завода Серго Орджоникидзе, еще в бараке. Делаю и думаю: "Где грыжа-то?" Не могу ее найти. А учитель мой Борис Михайлович рядом стоит и шепчет: "На один сантиметр выше". Подвинула крючки, увидела и обрадовалась.

И пошло. В те годы нам на практике многое давали делать. Врачей-то меньше, чем сейчас, было. Вот и набивали руку. Можно было сколько хочешь дежурить. А закончила институт, сразу на самостоятельную работу. Конечно, сначала на небольшие операции, а потом... Потом меня направили в Златоуст, в родной город, где я и проработала двадцать лет. Была просто врачом, потом заведовала отделением, большим, в медсанчасти завода имени Ленина, а потом - главным хирургом.

- Выйдя замуж, вы вошли в семью Куколевых, известных в Златоусте врачей.

- Да. Одно время свекор был главным терапевтом Златоуста, а я - главным хирургом. А когда мои сын и невестка закончили институты, я переехала в Челябинск. Стала хирургическим начмедом медсанчасти ЧТЗ. Еще четырнадцать лет протрубила. Сейчас являюсь консультантом. Оперирую меньше, но пластические операции делаю довольно часто. Я кандидатскую диссертацию защитила на пластике при раке кожи и докторскую написала "Пластика при лучевых повреждениях", но умер мой научный руководитель, и я не стала защищаться. Выпустила монографию. Мне предложили представить эту книгу в качестве диссертации, но зачем сейчас все это надо? Недавно ребята-онкологи прибежали: "Мария Ивановна, посмотрите: в институте Блохина, что на Каширском шоссе в Москве, вышла книга и там описана ваша методика пластической операции". Вот это - приятно.

- То, что вы красивая женщина, вам помогало или мешало?

- Я мужик по натуре. У меня все друзья - мужчины. Когда я была главным хирургом города, придешь к любому директору завода, говоришь, что что-то надо, купят. Первый фиброскоп, когда они только появились, мне купил глава "Бурана" Виталий Хусейнович Дыгужиев, у них деньги были на машзаводе.

Придешь, поканючишь, поклянчишь - и дают.

- Глазками поиграешь...

- Поиграешь. И дадут денег на аппаратуру.

- Вы руководили мужскими коллективами...

- Да. Хирурги в основном мужчины. Я трижды была на международных симпозиумах в Германии, Италии и у нас в стране. Приедешь, одни мужчины. У профессора Розанова в Москве на специализации было сорок главных хирургов городов. Женщин - я одна.

- Женский характер годится для такой мужской профессии?

- Еще как! Сколько раз бывало: попадает больной к блестящему хирургу с золотыми руками, а просит, чтобы прооперировала я, а не он. Я пытаюсь убеждать, что именно эту операцию тот хирург делает лучше, чем я. Я никогда не боялась таких сравнений, потому что и сама знала, чем являюсь в хирургии, и медики это знали. Я была большим хирургом. Поэтому для меня не было проблемой признать приоритет коллег в той или иной области. Так вот объясняю все это больному или родственникам, но сама понимаю: им надо, чтобы поговорили, успокоили, обнадежили. У мужчин на это не всегда хватает терпения. Для хирурга характер один из важных компонентов профессии. Если сказать, что Куколева кому-то наврала, кому-то нахамила, кого-то обозвала, ни один врач не поверит. А бывает один на один отругаю и говорю: "Теперь идите к главному врачу, жалуйтесь". Бывает прямо говорю: "Из вас выйдет хороший врач, но не хирург". С пациентами и их родственниками порой бываю крута. Особенно не люблю вальяжных, барственных, претендующих на особое внимание. Могу на дверь показать: "Меня зовут Куколева Мария Ивановна. Жалуйтесь". Редко, но бывает.

Хирургов надо беречь. У нас за месяц три хирурга умерли. Старшему - 60, потом - 45, 40. Хирурги работают сейчас на износ, чтобы заработать копейку. Дежурства берут, сколько позволят, себя не щадят. А что такое дежурство? Человек уходит утром в восемь часов на работу до четырех работает, потом сутки дежурит и приходит домой в пять вечера на следующий день. И так - до двенадцати раз в месяц! А приходит домой - там семейные неурядицы из-за нехватки денег!

А как смотреть в глаза пациенту, его родным и говорить, чтобы купили шприцы, вату, марлю, не говоря уже о лекарствах? Кто-то из депутатов нашей областной Думы сказал: "Если бы Березовский попал сейчас в больницу, его бы прооперировали бесплатно, у него статус безработного. А бедный пенсионер даже за вату заплатит".

Мы сейчас на кого работаем? На криминал. Ночью кого привозят с проникающими ранениями сердца, легкого, печени? Всю ночь таких хирурги оперируют, им переливают литрами донорскую кровь, на них бросают все лекарства, работают по две-три бригады. Это - каждую ночь, потому что у нас торакальное отделение, всех с ранениями груди везут к нам. Им эту помощь до сих пор мы оказываем бесплатно, потому что экстренная. У нас табуны "Мерседесов" порой ночью под окнами... А больной с элементарной грыжей или варикозным расширением вен должен вату покупать...

- Многие лечебные учреждения часть услуг, в том числе и ряд операций, делают только платно. А у вас?

- У нас почти нет. В основном бесплатно. Но за ту же марлю...

- Так ведь не хватает не только ваты, марли, шприцев. Наверняка не хватает даже для тех же экстренных больных лекарств, инструмента, аппаратуры.

- Всего не хватает!

- Положение безнадежно?

- Ну что вы! Хирурги же работают. И не только практикуют, но и наукой занимаются. У нас на выходе сейчас две докторские диссертации у хирургов - Сергея Зотова и Владимира Лахно. Защищаются кандидатские. Делаются сложнейшие операции. У нас, например, в клинике единственно, что не делается, это вшивание сердечных клапанов, и то все уже было готово, оборудования не хватает. Не было специалиста по операциям на печени, это очень трудно, но несколько лет назад появился у нас Сергей Пышкин, и теперь здесь могут практически все. Ведь у нас двадцать девять отделений в больнице.

Не могу я сказать, что наша медицина отстает. Она стоит очень высоко, несмотря ни на что. Топором оперируем, но - умело. Руки золотые. Я только одного не могу понять, почему у нас нельзя делать эту же аппаратуру и инструментарий. Я же златоустовская, я знаю, какой у нас умеют делать металл, какие у нас и инженеры, и рабочие. Очень обидно. Уже уехало столько и светлых голов, и умелых рук...

И то же самое в хирургии. Очень много способных людей приходит. Хирургия молодеет. Молодые гораздо раньше, чем мы в свое время, входят в дело. Когда я начинала, делать резекцию желудка хирургу разрешали через семь-десять лет, а сейчас через два года делают - и прекрасно. Нам меньше доверяли.

Молодежь удивительно быстро овладевает профессией.

- Я давно убедилась: в любой профессии большим специалистом становится только личность. Можно иметь от природы блестящие способности, но если они не поддержаны чертами характера, широтой или, наоборот, углубленностью натуры, талант распыляется, мельчает.

- Сразу хочу сказать, что "блат" в нашем деле не срабатывает. У меня, как я уже говорила, мама была неграмотной. Но семья значит много. Моя семья для меня была и есть опора. Муж умер молодым, в сорок три года. Но есть сын Юра, есть невестка Люда - прекрасный врач-окулист, внук Аркадий - студент экономического факультета университета. Это то, что позволяет мне до сих пор держать спину прямо, не прогибаться под тяжестью жизни.

Ирина МОРГУЛЕС.

  00:04 04.06