Письмо летело десять лет.

МОЯ МАМА долгие годы преподавала в МГУ. Она прекрасно знала Скандинавию, шведский - не очень распространенный - язык и много работала переводчицей. Переводила знаменитой Биби Андерсон, известному режиссеру Яну Троелю, писателям, деятелям культуры. Со многими из них завязывалась переписка - человек она была контактный, очень добрый.

А с примой стокгольмской Королевской оперы Маргаретой Халлин (мама сопровождала ее в гастролях по Советскому Союзу) они стали близкими, родными людьми. Они и родились в один день - только моя мама на несколько лет раньше.

Когда мама тяжело заболела, Маргарета очень переживала, часто звонила, всячески старалась ее поддержать. Правда, в последние, самые тяжелые месяцы писем, как мне кажется, не было.

Скоро десять лет, как нет мамы. И вот недавно открываю почтовый ящик и вынимаю толстый конверт из Швеции, адресованный Людмиле Васильевне Рымко. Можете представить, что я испытала? В конверте - письмо от Маргареты Халлин, пожелтевшие вырезки из газет. На письме - два штемпеля. Из Швеции оно было отправлено авиапочтой 7.09.88 (!), а пришло 13.07.98 (!). Летело десять лет. В почтовом ящике оказалось еще 7 конвертов, надписанных таким знакомым, родным почерком - мама в разное время посылала их друзьям в Швецию. Ни одно не дошло.

Шесть конвертов оказались пустыми, лишь в одном сохранилась открытка. И на каждом штемпель о невручении - в связи с необходимостью доплаты в 3 тысячи рублей.

Это не пятидесятые годы, это наше время. Теперь я боюсь открывать почтовый ящик. Елена АЙВАЗЯН.

  00:04 03.09