Внутреннее пространство.

"Сердце является первым началом, от которого текут к мозгу силы... От сердца к печени течет сила питания, затем она через вены растекается по всему телу...".

В.Поляков.

Вполне допускаю, что у читателя, имеющего некоторые сведения о современной медицине, этот пассаж может вызвать в лучшем случае снисходительную улыбку, поэтому спешу сообщить, что процитированный труд принадлежит Абу Али ибн Сине и написан почти тысячу лет назад. В этой формулировке мне нравится ее пафос: устанавливая иерархию органов и отводя сердцу самое почетное место. Авицена проявляет себя не только как великий медик, но и как великий философ. Есть более древняя книга, повествующая о пророках, живущих настолько, что умирают они долго, "насытившись жизнью".

Кому в наше время, и особенно в нашей стране, дано такое? Таких единицы. И это в немалой степени связано с тем, что мы слабы сердцем... Не так давно я спросил у одного рядового кардиолога, врача "Скорой помощи": "Больное сердце - это от чего?" Пролетарий медицины стал аккуратно загибать пальцы: алкоголь, курение, неподвижность, экология, стрессы, нервная обстановка в семье из-за финансовых трудностей...

Хотя основным поводом для встречи с профессором Поляковым был выход его новой поэтической книги "Озарение", я первым делом решил воспользоваться предоставившейся мне редкой возможностью и пополнить свои знания о сердечных недугах.

"Виктор Петрович, почему так много людей с больным сердцем?" - "Потому что человек смертен", - очень спокойно отвечает профессор и, видимо, заметив мое замешательство, объясняет: "Если вылечить сердце, человек умрет от печени, если вылечить печень, умрет от чего-то другого. Да, мы смертны..." Сделав паузу, смотрит на меня, как бы спрашивая: "А вы что думали?".

Много чего. Однажды, например, мне пришло в голову, что иллюзия бессмертия, сложенная богословами в не очень стройную религиозно-философскую систему, базируется на субъективном восприятии конца жизни каждым из нас. Если сказать проще, никто себя смертным не представляет и представить не может в силу отсутствия личного опыта... Очевидная вроде бы истина "человек смертен" покоится в сфере умозрительных выводов. За свою жизнь мы переживаем череду тяжелых утрат дорогих и близких нам людей, и реально нас страшит не собственная смерть, ее как бы и нет, а смерть другого...

"Виктор Петрович, а если жить правильно?" - "Правильно жить - скучно", - парирует профессор. "А как быть со злоупотреблениями?" - "Злоупотребления? Но ведь люди не слушаются, сколько им ни говори..." - пожимает плечами человек, поставленный "не пускать народ на тот свет". Ему бы ничего не стоило прочесть краткую лекцию о профилактике сердечно -сосудистых болезней, о здоровом образе жизни, но в устах кардиохирурга, вступающего в борьбу за жизнь в самой решающей и ответственной стадии, такая проповедь звучала бы не только запоздалой, но и демагогической. Нет смысла упрекать человека, доставленного в операционную, за слабости, даже за пороки, тем более что любая ссылка на нездоровый образ жизни может быть интерпретирована как оправдание возможной неудачи, а она, неудача, к сожалению, никогда не исключается. "Отжимаем мы их, отводим. Но иной нет-нет да и пронырнет". Через все стихотворения В.Полякова, посвященные хирургии, проходит это - гарантии нет, но есть надежда. И когда она оказывается неоправданной, у именитого хирурга возникают мучительные сомнения: "Сто раз это делал хорошо. Уверовав, что так должно быть. Сто первый вдруг тебя повергнет в шок. Такой, что не захочется жить. Или: "врачебная ошибка - как дуло у виска". Иной раз сомнение может появиться даже относительно своего призвания, казалось бы давно сомнению не подлежащего; "Зачем мне скальпель в руки лег?" Для хорошо знающих профессора Полякова искренность подобного самобичевания очевидна, и свидетельствует оно о высочайшей к себе требовательности, которую не может поколебать даже слава. Те, которых Виктор Петрович "не пустил на тот свет", уверены, что скальпель знал, в чьи руки лечь, хотя сам Поляков и говорит, что в медицину пошел случайно. Не исключено, что в любой другой профессии он также стал бы "мастаком", как пишет в одном из стихотворений. Когда-то отец отменил неминуемое, казалось бы, наказание за крамолу - Витька смастерил "наган". Но у отца рука не поднялась - гордость за мастерство маленького сына взяла верх! И охотник Виктор Петрович тоже не из последних.

"Ни дождь не удержит нас дома, ни снег, ни мороз, ни жара. Ночуем в омете соломы, или просто в лесу у костра".

Не скрою, у меня лично охота вызывает не самые приятные чувства. "Виктор Петрович, получается, что одни и те же руки держат скальпель и ружье. Насколько это совместимо? Вы даруете жизнь и отнимаете". Я не договорил, так как по выражению лица профессора понял, что не первый об этом спрашиваю. "Представьте себе, что одна знакомая дама мне тоже самое говорила. Прочитав мои стихи в новом сборнике, посвященном охоте, была возмущена, как сама сказала, до глубины души..." Виктор Петрович рассказывает это с добродушной улыбкой, видно, что он никогда не сердится на сердобольную даму. А потом улыбка сходит с лица, профессор задумчиво смотрит в окно. "Да, тут не все просто и для меня самого. Но надо учесть, что все это началось очень давно, еще в детстве. На охоту ходил с отцом, времена были тяжелые, и охота нас кормила. Теперь она для меня больше созерцание, наблюдение, любование перелетом птиц, закатом...".

Думаю, это присутствовало всегда. В стихотворении "Самарка", написанном Поляковым в семнадцатилетнем возрасте, выстрел раздается лишь в последней строке. Тем не менее когда ружье в руках поэта и хирурга, в нашем представлении дуло как будто всегда направлено в единую "мировую душу", как выражался чеховский герой. Противоречивость и конфликтность отношений с природой, с точки зрения профессора Полякова, выражается и в том, что в природе постоянно происходят процессы самоочищения, чего нельзя сказать о человеке. В развитии человечества Виктор Петрович не склонен видеть явных признаков прогресса. Его тревожат элементы стадности в поведении современной молодежи. И то, что мы оказываемся восприимчивы к самым худшим, порочным сторонам в жизни западных стран.

"Виктор Петрович, но ведь есть некоторые косвенные признаки, что человек становится лучше. Например, отменена смертная казнь". - "А что тут хорошего? При нашей-то преступности!" - "Но ведь общество поднялось выше кровной мести". - "Смертная казнь - не кровная месть, а возмездие за содеянное, и это справедливо", - убежденно говорит профессор. Мне бы очень хотелось, чтобы мой именитый собеседник был солидарен в этом вопросе со мною, но понимаю, что свои убеждения Поляков менять не станет даже по соображениям политкорректности или карьерной целесообразности. А что касается их публичного оглашения, тут, видимо, профессор не прочь соблюдать некоторую дипломатичность. Попросил меня не писать о том, что в государственных клиниках оплата врачей недопустимо низка. Я пообещал ничего об этом не писать, и вот не пишу. Что же касается глобальных проблем медицины, то, с точки зрения профессора Полякова, превалирующими должны быть ее высокий уровень и доступность, иначе медицина просто безнравственна.

... Мне всегда казалось, что для врачей велико искушение воспринимать больного как человека "падшего". Любому из нас, когда-либо оказавшемуся в кабинете врача, хорошо известно, как неловко бывает раздеваться, рассказывать о своих болячках, показывать их. В операционной нас еще разрезают на части, разбирают по косточкам. Вполне допустимо, что врач, имеющий дело с "падшими", даже с "лежачими", может стать циником, рассматривая пациента как "материал". Рассказал я об этом профессору Полякову не случайно. В его книге много стихотворений, посвященных жене, друзьям. Пройдя скальпелем по самым неприглядным закоулкам человеческого тела, Виктор Петрович тем не менее сохранил не только уважительное, но и трепетно-поэтическое отношение к человеческой красоте, особенно к душевной.

"Конечно, есть врачи-циники, - соглашается со мной профессор. - Но далеко не все. Больной человек не становится интеллектуально или нравственно ущербным. Болезнь всего лишь означает, что в организме что-то разладилось, и его надо просто привести в порядок".

Весна вселяет новые надежды на счастье, на радость, да просто на лучшее даже в тех, кто еще недавно считал себя обреченным. "Теперь бы хорошо проехаться в коляске куда-нибудь за город... потом вернуться бы домой в теплый уютный кабинет... и полечиться у порядочного доктора от головной боли..." Так мечтал другой герой Чехова, узник "Палаты N 6". Конечно, профессор Поляков от головной боли не лечит, но у нас нередко головная боль возникает от того, что вокруг мало порядочных людей, и не только врачей. В силу чрезвычайной занятости профессора Полякова шансы на живое общение с ним невелики, но теперь, когда появился поэтический сборник "Озарение", у многих есть возможность встретиться с Виктором Петровичем - он весь в этих стихах. Думаю, разочарованных не будет...

Х.ХАЯЛ.

  00:04 28.04