Защитить омбудсмена.

Нападки на Олега Миронова только укрепляют его отношения с правозащитниками.

Ввыпуске 11 (15 - 21 марта) "Общей газеты" была опубликована статья Екатерины Глебовой "Плохой хороший омбудсмен" - о государственном уполномоченном по правам человека Олеге Миронове и его взаимоотношениях с независимыми российскими правозащитниками. Екатерина Глебова назвала эту публикацию "собственным независимым расследованием "Общей газеты". В расследовании поименно, кроме Олега Миронова, упоминаются три человека - правозащитники Лев Пономарев (Движение за права человека) и Людмила Алексеева (это я - председатель Московской Хельсинкской группы), а также сотрудница аппарата омбудсмена Лариса Дементьева. Остальных участников событий Глебова называет "и другие". В "другие" попали Правозащитный центр "Мемориал", "Фонд защиты гласности", Сахаровский центр, Координационный Комитет солдатских матерей, десятки и сотни наших коллег в регионах, так или иначе взаимодействующих с омбудсменом. А поскольку ни с Мироновым, ни с Пономаревым, ни со мной Е. Глебова и никто другой из "Общей газеты" не беседовали, полагаю себя вправе изложить собственную, не учтенную в статье точку зрения на описанные события.

Вначале мы, правозащитники, мягко говоря, не испытывали симпатии к Миронову, он был для нас типичным думским назначенцем. Ему понадобилось немало времени, чтобы освоиться на новом для него посту и стать защитником прав человека не только по должности. Могу обозначить (по памяти, и потому не полно) этапы сближения его позиции с позициями правозащитного сообщества:

- Заключение Миронова о законе "О свободе совести и религиозных организациях" (омбудсмен назвал закон антиконституционным, поскольку он делит граждан на разные категории в зависимости от их религиозной принадлежности).

- Его доклады о нарушениях прав граждан в милиции, в психиатрических больницах, о нарушениях прав солдат на срочной службе в армии; позиция омбудсмена в вопросе об альтернативной гражданской службе.

- Его позиция в деле Андрея Бабицкого.

- Позиция по отношению к происходящему в Чечне (многократные заявления Миронова о массовых нарушениях прав человека не только боевиками, но и военнослужащими федеральных сил и федеральными властями).

Эволюцию Миронова Глебова называет его "успешной рекламной кампанией с использованием новейших PR-технологий", а мы-то, дурачки, не поняли, что это всего лишь маска. Но маска "приросла", постепенно расхождения бывали все реже, а совпадения чаще. И тут в "Российской газете" появилось "Открытое письмо президенту России" десяти чиновников аппарата уполномоченного против своего шефа. И синхронно - предложение депутата от "Единства" Владимира Семенова упростить механизм снятия российского омбудсмена. Похоже, Олегу Орестовичу вручили "черную метку". Похоже, власть имущие спохватились и почувствовали необходимость избавиться от стесняющих их ограничений. Письмо, пожалуй, многое расставило по своим местам.

Возможно, мы не придали бы такое значение демаршу десяти чиновников, если бы к дежурным упрекам начальству в "зажиме общественности" и валютно-квартирных привилегиях жалобщики не сочли необходимым приплести "политику". Олега Миронова обвинили в "мимикрировании в сторону наднациональной доктрины прав человека" и в "искусственном перенесении на российскую почву западной идеи и практики правозащиты". От этих формулировок пахнуло памятными обвинениями правозащитников в советские времена в диссидентстве, чуть ли не в измене родине! Что это значит - "наднациональная доктрина"? Оказывается, эта самая "наднациональная доктрина" прав человека используется Мироновым (ни мало ни много!) "в качестве инструмента иностранного вмешательства во внутренние дела России", к тому же он "дискредитирует новое руководство страны"! И т.д. и т.п. Не скрою, я рада, что эта дурно пахнущая акция десяти чиновников провалилась.

"Письмо десяти" если не обусловило, то весьма укрепило наши отношения с уполномоченным по правам человека. В совместном заявлении "Мемориала" и других правозащитных организаций мы выступили в его защиту. Это не значит, что у нас совсем нет к нему претензий, но взаимное доверие всегда на пользу общему делу.

В статье Глебовой досталось не только О. Миронову за его "новый имидж", досталось и правозащитникам за поддержку омбудсмена. Оказывается, автор расследования все знает о наших истинных побуждениях. Это, конечно же, "гранты западных организаций". Она пишет: "Чтобы оправдать один грант и получить следующий, нужны результаты. Хотя бы в виде докладов государственного омбудсмена, основанных на материалах независимых правозащитников. А тут вдобавок Миронов ввел ряд борцов за права человека в свой экспертный совет. Чем не результат?".

Скучно писать на эту тему: когда-то нас обвиняли в том, что мы выслуживаемся перед заокеанскими хозяевами, обвиняли, никак не объясняя, почему люди готовы жертвовать своей свободой и благополучием своих близких ради этих далеких "хозяев". Теперь таким же штампом в обвинениях правозащитникам стало слово "грант".

Да, правозащитные организации - это некоммерческие организации. Это значит, что у нас нет ни заводов, ни фирм, ни ферм, с которых можно было бы получить средства, необходимые для работы по защите прав человека: скажем, снять помещение, оплатить необходимые поездки, телефонные разговоры и даже, представьте себе, давать какую-то зарплату хотя бы тем, кто работает в организации полный рабочий день. Ведь нужда в работе правозащитников в стране огромная. Большинство наших сограждан защитить себя не умеет, государство этим не занимается, а платный адвокат многим не по карману. Во всех странах современного мира так называемый третий сектор, куда входят некоммерческие, в том числе правозащитные организации, которых в демократических странах великое множество, существует на средства различных фондов, тоже очень многочисленных. В некоторые фонды делает взносы государство, в некоторые - богатые люди, сознающие необходимость для общества самоорганизации граждан в защиту своих прав и свобод. Но наши богатые люди пока еще предпочитают покупать чиновников, чтобы обеспечить себе персонально их поддержку. Гранты получают десятки правозащитных организаций, а работают - без всякой финансовой поддержки - тысячи!

В конце концов мы ведь не упрекаем наше правительство, когда оно получает кредиты от Международного валютного фонда и у Европейского банка развития. Никто не обвиняет и наших ученых - целые научные учреждения сегодня выживают благодаря грантам западных государств, из частных и правительственных фондов. Правозащитников же по-прежнему принято подозревать чуть ли не в государственной измене в угоду спонсорам!

К тому же каждый грант дается на решение конкретной задачи, например, на работу бесплатной юридической приемной или на проведение семинара на обозначенную в гранте тему, скажем, по правам ребенка. Но я никогда не слыхала, чтобы кто-то получил грант за установление хороших отношений с омбудсменом, главным правозащитником страны, который в наших условиях тоже, оказалось, нуждается в защите. Людмила АЛЕКСЕЕВА, председатель Московской Хельсинкской группы, президент Международной Хельсинкской федерации по правам человека.

ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВА.

  00:04 05.04