Хочешь современного?

Смотри Сезанна!

ВЫСТАВКА "Сезанн и русский авангард" ГМИИ им. Пушкина.

МНОГИЕ годы Сезанна считали "художником для художников". Благо и коллеги его необычайно высоко ценили, и "широкие слои" не до конца понимали: что в этом прекрасного? Вино посреди овощей и фруктов да бесконечно множившаяся гора Сен-Виктуар? Симпатию вызывал, быть может, лишь характер живописца: то, с каким упорством, невзирая на смех окружающих, исполнял он свой долг ежедневно. Уже будучи стариком, Сезанн тащил тяжеленный мольберт к излюбленной точке, откуда открывался вид на любимую гору, долину и деревья перед ней. Он вообще вел жизнь не очень типичную для живописца. Почти все путешествуют в поисках новых красок и форм - а он всю жизнь просидел во Франции, между Парижем и Провансом, и лишь в 52 года в первый и последний раз съездил в Швейцарию.

Но сегодня, кажется, уже и публика поняла: в этих, на первый взгляд столь однообразных натюрмортах и пейзажах, кроется какая-то удивительная сила, заставляющая возвращаться к небольшим по размерам полотнам снова и снова... До Сезанна яблока было недостаточно для создания картины. Сезанн сделал это возможным. Но, "умертвив" сюжет, он не убил искусство. "Мы побывали на выставке Сезанна, и глаза мои отверзлись, словно ранее я был незрячим" (Франсуа Мориак).

А для русской живописи начала нашего века Сезанн стал тем же, чем Пушкин для русской поэзии. "Я даже не могла себе представить такого громадного искусства", - записала в дневнике Удальцова. "Краскопевец", - вторил ей Белый.

Наиболее тонкие критики называли Сезанна "спутником импрессионизма", а не участником движения. И впрямь, он не очарован суетой парижской жизни и безалаберностью летнего дня на берегу речки - что воспевали Мане и Моне. Сезанн одним из первых стал развивать в себе особое, аналитическое зрение, которое и привело к решающим революциям в искусстве ХХ века. Об этом пишут искусствоведы, выстраивающие пантеоны европейской культуры (четырех художников порой называют в качестве ее столпов: трех ренессансных - Джотто, Мазаччо, Караваджо - и Сезанна). Об этом рассказывает и выставка, переехавшая из Эрмитажа в Пушкинский.

Примеры грандиозного влияния Сезанна на всех и на каждого - из русской истории. Примеры очевидные, благо число русских сезаннистов велико необычайно, особенно в кругу "Бубнового валета", от Фалька и Машкова до Кончаловского. Но не страшны нам теперь и противоречия: рядом с восхищенными последователями показаны и те, чей сезаннизм не столь очевиден: Татлин и Малевич (последний, впрочем, много раз писал о французе с восхищением). С другой стороны, какие-то очевидные авторы, вроде Явленского, в экспозицию не попали. Может, потому, что Явленского в русских собраниях почти что и нет?

Тем не менее выставка остается лучшей в ряду юбилейных торжеств, приуроченных к 100-летию Пушкинского музея. Впервые за многие годы Москве показывают не текущую ретроспективу, не сокровища запасников, но вполне концептуальный проект, куда специально привезли 20 картин из американских и европейских музеев. От подобного, честно говоря, мы уже здесь немножко отвыкли. Хотя, как говаривал Щукин: "Сезанн - это корочка черного хлеба после мороженого".

То есть: надежно и на каждый день.

АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.

  00:04 08.10