На ближней станции сойду...

В кои-то веки выдалась свободная неделя, и я захотел навестить родных в Волгограде. Решил ехать через Москву. Взял билет на скорый поезд Москва - Волгоград. Моим соседом оказался чуть ли не земляк - из Михайлова. Вошел он в купе с пачкой газет, среди которых были и "Рязанские ведомости". Узнав, что я работаю в газете, обрушил на меня поток критики, обвинив в оторванности от жизни: "Что делается в сельской глубинке, знаете ли вы? Взяли бы просто так, по душевному порыву, вышли бы на первой встречной станции, да и описали жизнь такой, какая она есть". Следующая остановка нашего поезда была на станции Павелец-1. Это двести пятьдесят километров от столицы России, сто десять от Рязани и тридцать два километра от Скопина - районного центра. Подхватил свой походный "баул" и под изумленный... нет, точнее сказать, под настороженный взгляд проводника я вышел на платформу. Помахал на прощание сердитому соседу по купе и огляделся. На платформе пусто, голо и почти безлюдно. Накрапывал дождь. Около вокзала тоже пусто. Пока раздумывал, куда направиться дальше, из-за угла здания вылетела и чуть не сбила меня с ног пожилая женщина с двумя сумками. На вид ей около семидесяти лет. Непривычно высокого для старых людей роста. О таком обычно говорят - гренадерский. Несмотря на теплую погоду, одета женщина была в вязаную красную кофту и войлочные ботинки по прозванию "прощай, молодость". - Эх, опять к поезду опоздала, - сокрушенно сказала она, обращаясь ко мне, - пока с пирожками канителилась , про время-то и забыла. Меня бабкой Любой зовут. А ты чей будешь? - Я с поезда. - Прибыл, значит. А к кому? - Проездом. Она оглядывается по сторонам и, склонившись ко мне, тихо предлагает самогон. Несмотря на все ее уговоры и заверения в отличном качестве крепкого напитка, покупаю только пирожки. Но и этого оказывается достаточно для завязывания душевного разговора. - Вон глянь на ту кошелку, - бабка Люба показывает на старушку, которая прячется от дождя под деревом, - она сюда от нечего делать таскается. Такая же, как я, одинокая, но пенсия поболе моей будет, хоть мой стаж пятьдесят годов, а ейный - сорок пять: она железнодорожная, а я колхозная. Эта балала молоко по дешевке скупает, а здесь торгует, вроде бы нужду имеет. Да будь у меня пенсия не девятьсот пятьдесят рублей, а как у ей - полторы тыщи, я теперь бы в потолок плевала. А так мне даже на хлеб не хватает. Цены-то то и дело поднимают. Раньше пшенку по семь рублев брала, а ноне она уже шешнадцать. Вот и переключилась на ячку, она всех дешевле. И бабка Люба делится секретом приготовления ячменной каши из дробленого зерна. Оказывается, чтобы меньше тратить ячки, необходимо залить ее холодной водой и дать постоять час. После этого ставить на огонь и варить. По заверению старой женщины, такой способ готовки позволяет растянуть один килограмм крупы на целую неделю... По станции объявили прибытие поезда Москва - Саратов, и моя новая знакомая побежала на вторую платформу. Понятное дело, что я не стану называть ни фамилии, ни настоящего имени, ни тем более адреса этой женщины. Чтобы выжить, она ест ячневую кашу, приторговывает самогоном и опасается быть посаженной в тюрьму. В поисках следующего персонажа для моих путевых зарисовок направляюсь на вокзал. Около билетной кассы ни души. На доске объявлений висит меленький белый квадратик, привлекший мое внимание. "Такси, 22-33". И внутренний голос подсказывает: "Звони! Это удача!" ...К автобусной остановке, где была назначена встреча, подъехал (и очень быстро) "Форд-скорпио". За рулем сидел парень на вид лет двадцати семи. Всклокоченная лохматая шевелюра и небритость меня насторожили, но водитель приветливо улыбнулся и поинтересовался: - Вам куда? Усаживаюсь в машину и в ожидании бурной и, может быть, даже нецивилизованной реакции отвечаю: - Никуда. К моему удивлению, парень вежливо спрашивает: - Что-нибудь случилось? Потеряли деньги? Нуждаетесь в помощи? Как за спасательный круг, хватаюсь за его последний вопрос. - Да, мне нужна помощь, - говорю я и умолкаю. - Не надо расстраиваться! - ободряет меня этот молодой человек. - Из любого безнадежного положения всегда есть выход. Мир не без добрых людей. - Вы в это верите? - Я это знаю! - твердо говорит водитель. И после этого мы знакомимся. Иевлев Дмитрий Владимирович - уроженец Павельца. Здесь учился, отсюда ушел в армию, сюда вернулся, работал в вагонном депо, женился. Необходимость кормить семью заставила его уйти в частный бизнес со всеми его превратностями. Дмитрию, оказывается, тридцать три года, как Христу. И, как впоследствии выяснилось, и Дима, и его жена верят в Бога, ходят в церковь. Мы подъехали к участку земли, на котором Иевлев ведет строительство. Он извиняется, что не может уделить мне много времени, так как у него каждая минута на учете. - Дима, откуда такая уверенность, что люди добрые? - спрашиваю его. - Люди - они разные, - философски замечает Дмитрий. - Есть добрые, а есть злые, но не я им судья, ибо Господь сказал: не судите, да не судимы будете. Вот я никого и не осуждаю, хотя зла видел много. Когда у меня несколько лет назад сгорел дом, то добрый человек Миша Сорокин одел раздетого, накормил голодного, дал кров бездомному, помог с работой. Один добросердечный человек может обелить тысячу злых и заступиться за имя человеческое. - Дима, а как живется вам? - Живется нам не очень легко, - ответил он после минутного раздумья. - К примеру: куртку и шапку я покупал себе лет пять назад, а обувь приобретаю только в самом крайнем случае - когда развалится. Все, что удается заработать, идет на строительство. Крутишься, вертишься с утра до вечера, а коэффициент полезного действия, как у паровоза. Иногда кажется, что у нас в столице сидят, если говорить мягко, - странные люди. - Как это странные? - Бессердечные, - отвечает Дмитрий и закуривает. - Я ведь после пожара в Москву ездил. Думал, что мне там помогут. Зима в тот год выдалась очень холодной, и положение было отчаянным - это и подвигло на поездку в столицу. Попал на прием к какому-то помощнику президента. Тот меня выслушал, сделал какие-то звонки в Рязанскую область, а потом еще куда-то. После всех этих переговоров он мне сказал, что в бюджете на помощь денег нет, но могут мне предложить субсидию на строительство жилья при наличии у меня 30 процентов стоимости объекта. Мне стало смешно. Сижу перед ним бомж бомжом, а он о каких-то деньгах толкует. Ну и ответил я ему, вежливо, конечно, что, будь у меня эти 30 процентов, я бы к ним вообще не приехал. Из приемной президента поехал к коммунистам, потом в "Единство". У одних нет одного, у других второго. Хотел уже домой ехать, но решил еще счастья попытать: поехал в ЛДПР и попал на прием к помощнику Жириновского. Он меня выслушал, поинтересовался, у кого я уже побывал. Потом нажал на кнопку и сказал что-то в микрофон. Оттуда какой-то приказ. Завели меня в кабинет - длинный и узкий, как пенал, а, там сидит сам Владимир Вольфович Жириновский. Он предложил мне сесть. Помощник обрисовал мою ситуацию в двух словах, и Владимир Вольфович стал меня расспрашивать: обо мне, моей семье и моем несчастье. Потом сказал, что они существуют на партийные взносы. Деньгами помочь нет возможности, но может предложить мне работу координатора в Скопинском районе. Я тогда не понял, что это такое, а он мне объяснил - это как секретарь райкома при коммунистах. В мою обязанность вменялось вести агитационную работу - за ЛДПР. На мне одежда с чужого плеча, денег нет, а тут какие-то выборные дела. Мне стало обидно: ну неужели никто не понимает моего бедственного положения? А ведь в предвыборную кампанию все говорят о благе для народа, а я знаю, что до конкретного живого человека им никому дела нет. - Значит, надеешься только на Бога? - Нет, я надеюсь только на себя. У Бога, когда молюсь, прошу одного: чтобы мне не мешали - ни правительство, ни люди. Тренькает телефон: кому-то срочно требуется такси. Было уже двенадцать часов ночи. Едем на автобусную остановку. Здесь стоит женщина с ребенком и чуть ли не плачет. - Я из Лопатино, - говорит она, опасливо поглядывая то на меня, то на Дмитрия. - Меня должны были встретить, но муж почему-то не приехал. Не могли бы вы отвезти меня до дома, а там я бы расплатилась. Иевлев, так же как и передо мной, приветливо распахнул перед ней дверь. Женщина все еще терзалась сомнениями. Я вышел из машины, показал удостоверение и сказал: - Не бойтесь, с этим человеком вы можете ехать спокойно. Маленький ребенок забрался на заднее сиденье, и мать села рядом. - Счастливого пути! - пожелал мне Дмитрий, и его машина отъехала. Стою на платформе в ожидании поезда №15 - до Волгограда. Нахожусь все еще под впечатлением от двух встреч. С Дмитрием Иевлевым мы проговорили два часа, и можно было бы еще поведать и о его усилиях по организации кирпичного завода, и про обвал экономики, сорвавший его планы. Еще была у него опасная работа по перегонке автомобилей из Германии и Франции. А еще он занимался... а еще... и еще. Словом, в жизни Иевлева было много таких "еще". Очень бы хотелось рассказать о его жене Светлане - учительнице начальных классов, мужественно переносящей тяготы строительства в качестве разнорабочей. Между тем она могла бы украсить собой страницы лирического произведения. Если писать обо всем, то получится не очерк, а роман. В том, что все написанное - правда, может убедиться каждый, приезжающий на станцию Павелец-1. Стоит лишь набрать номер телефона 22-33, и приедет он - Иевлев Дмитрий Владимирович. Виктор Савинков

  00:04 06.08