Помнить и прощать.

Ержи Эйнхорн "Избранный выжить", СПб: Всемирная литература, 1999, 381 с.

РАССКАЗ о том, как удалось выжить во время немецкой оккупации еврейской семье из польской Ченстоховы, - что может быть более предсказуемым? Немного описания экзотического уклада и довоенного положения евреев, немного ужасов гетто и лагеря, много гуманизма и еще больше слез - вот что было бы логично ждать от книжки с таким заглавием и такой темой. Однако воспоминания председателя Нобелевского комитета по медицине и Королевского онкологического фонда Швеции обманывают наши ожидания. Прежде всего тем, что эта книга - удивительно спокойная. За всеми описываемыми - когда героическими, когда человеческими - событиями звучит одна немудрящая истина: "мы, люди, слабы, наша свободная воля, наша способность независимо мыслить ограничена, даже если мы и неохотноэто признаем". И то, что Ержи Эйнхорну и всей его семье удалось попасть в число 2178 выживших из 30 тысяч евреев Ченстоховы - не более как везение. Не зависящее от силы или слабости, героизма или трусости.

Во-вторых, книжка поразительно честная, как сказали бы еще несколько лет назад - личностная. Исторические размышления с легкостью прерываются на откровенные описания любовных романов героя. И эта реальная человеческая жизнь оказывается гораздо важнее любой хроники. Эйнхорн не стыдится своей жизни и даже просит: "Пусть меня простят, но я чисто из вежливости интересуюсь развитием военных действий". Он не стесняется и своих помыслов: известный противник смертной казни не боится показаться непоследовательным в своем искреннем желании смерти начальнику полиции Ченстоховы. Даже финальная глава книги, вынесенная в послесловие и целиком публицистичная, посвященная Гитлеру, заканчивается по-человечески: "Если забыть о том, что он совершил, его можно было бы пожалеть".

В результате исподволь, помимо семейной хроники, рассказа об оккупированной Польше и послевоенной Швеции, Эйнхорн отвечает на вопрос, неизбежно возникший в умах родившихся после Холокоста: как евреи могли все это допустить? Автор не дает безапелляционного ответа. Ему просто жаль, "что только немногие из этого поколения выживут. Мы так старались и так много хотели. Никто никогда так и не узнает, какой вклад в мировую культуру и прогресс могло бы внести наше поколение". Похоже, что к книжке очень подошел бы эпиграф из Александра Твардовского: "Я знаю, никакой моей вины в том, что другие не пришли с войны.... Речь не о том. Но все же, все же, все же".

ЮННА ЧУПРИНИНА.

  00:04 15.07