Первая "загранка".

Всеволод Овчинников.

РОВНО полвека назад я в эти дни впервые уезжал на постоянную работу за рубеж. В марте 1953 года страна еще находилась под впечатлением похорон Сталина. В поезде Москва - Пекин циркулировали слухи, будто на Транссибирской магистрали неспокойно: Берия, мол, выпустил из тюрем уголовников. Поэтому лучше питаться в купе, а на станциях выходить по очереди.

Путь предстоял долгий: до пограничной станции Отпор (ныне Дружба) - семь дней. Да еще два с лишним дня - на китайском поезде, от станции Маньчжурия до Пекина. Мы с женой ехали в довоенном "СВ" с отдельным санузлом. Родственники принесли на Ярославский вокзал столько еды, что хватило бы на кругосветное путешествие. У нас были кастрюля пирожков, жареная курица, трехлитровая банка огурцов, большая жестянка черной икры, копченая колбаса, варенье. Из-за отсутствия холодильника требовалось использовать все это ускоренными темпами. И все же было интересно охотиться на остановках за местными деликатесами - от горячей картошки до копченого омуля.

Путешествие по Транссибирской магистрали в целом оказалось более приятным, чем мы ожидали. Поэтому мы потом многократно повторяли его, добавляя к отпуску лишние две недели.

В Отпоре из поезда всех высадили. После таможенного и пограничного контроля пассажиров доставили в китайскую гостиницу на станции Маньчжурия. Там мы с наслаждением приняли душ. Но еще больше порадовал ресторан. К жареной индейке подали салат из помидоров и огурцов. А свежие овощи в марте тогда москвичам и не снились.

Северо-Восточный Китай в 1931-1945 годах был японской колонией. В марионеточном государстве Маньчжоу-го тогда дислоцировалась Квантунская армия, для которой модернизировали транспортную сеть. После обшарпанной Сибири нас удивили щегольские вокзалы с крытыми перронами. Пугали только люди - каждый прикрывал рот и нос марлевой повязкой. Рядом, в Корее, шла война, в которой участвовали китайские добровольцы. И были опасения, что американцы применят бактериологическое оружие.

И вот наконец Пекин. Старое здание вокзала находилось напротив городских ворот, за которыми расположена площадь Тяньаньмэнь перед Императорским дворцом. Не меньше, чем древние постройки, нас удивили потоки рикш и велосипедистов при полном отсутствии другого транспорта.

Корпункт "Правды" помещался возле главной торговой улицы Ванфуцзин, в переулке с поэтическим названием Колодец сладкой воды. Это был типичный пекинский "сыхэюань" - то есть четыре одноэтажных флигеля, обрамлявшие квадратный дворик. Красные переплеты окон, оклеенных папиросной бумагой. Земляные полы, застланные циновками, из-под которых порой выползали скорпионы.

Буржуйки, чтобы греть воду для ванной и отапливать помещение зимой. Даже в сравнении с московской коммуналкой бытовые условия, мягко говоря, не впечатляли.

Зато за завтраком мы были восхищены тем, что китаец повар поставил на стол большое блюдо фруктов, где, кроме груш, винограда и бананов, были неведомые нам манго, папайя и личжи.

Расположенный в пяти минутах ходьбы Центральный универмаг наповал сразил обилием товаров по вполне доступным для нас ценам. Жена не устояла перед соблазном купить первые в ее жизни часы, а также шерстяные нитки синего цвета, которые вот уже пятьдесят лет так и лежат у нас на антресолях.

Сами китайцы жили тогда очень скромно. На ставку водителя мы могли содержать и шофера, и уборщика, и повара. А наша переводчица Наташа, из харбинской семьи русских эмигрантов, имела более высокую зарплату, чем главный редактор "Жэньминь жибао". Однако при своей бедности пекинцы отличались тогда поразательной честностью. Деревянные двери жилищ не запирались. На ночь их просто закрывали на щеколду.

Я часто посылал нашего уборщика (бывшего рикшу) с чеком в банк. И он возвращался через весь город с пачками денег, привязанными к багажнику велосипеда. Советским людям запрещалось ездить на рикшах, от чего страдали наши женщины при поездках за покупками. Одна соотечественница украдкой сошла за два квартала до посольства, щедро заплатив вознице. Но тот преследовал ее до самой проходной, пытаясь вручить сдачу.

В 50-х годах любого иностранца уважительно приветствовали словом "сулянь" (то есть советский) и обращались к нему не иначе, как к "старшему брату". Когда романтический дух солидарности и самопожертвования, присущий первой пятилетке, сменился меркантилизмом рыночных отношений, китайцы сильно изменились. Причем не всегда в лучшую сторону. Попав в Пекин в 90-х годах, я был поражен обилием металлических дверей и решеток на окнах. В городе, который не знал замков, участились кражи. И даже уличные торговцы теперь норовят обмануть покупателя трижды: на цене, на весе и на сдаче.

С тех пор прошло полвека. Путь от Москвы до Пекина по воздуху теперь занимает меньше часов, чем по железной дороге - дней. Но свое первое путешествие в неведомое зарубежье я никогда не забуду.

Всеволод Овчинников

ОБОЗРЕВАТЕЛЬ

"РОССИЙСКОЙ ГАЗЕТЫ"

  00:04 22.03