"Здравствуйте, я ваша новая учительница!" .

Ура, иду в школу! Я мечтала об этом очень давно, и мечта наконец сбывается. Я войду в класс, строго огляжу своих учеников и скажу: "Здравствуйте, я ваша новая учительница!"

В назначенный день прихожу в школу: громкие звонки, вездесущие дети, кричащие и неугомонные. Все это заставляет окончательно проснуться и приготовиться к главному действу њ к уроку. Я полна сил, благих намерений и рвусь в бой. Методисты передают меня в руки умудренных опытом учителей, а те в свою очередь отдают на растерзание классу. Поручая мне 8 "Б", наставница, хмуря брови, предупреждает: это самый наглый, шумный, беспредельный класс. "Конечно, есть и хорошие дети, но, њ тут на ее лице застывает выражение строгой усталости, њ большинство только тыкают пальцами кнопки компьютеров, читают мало и поголовно безграмотные". Я с ужасом думаю про себя, что сама тоже гораздо больше "тыкаю пальцами кнопки компьютеров, чем читаю".

Наивно полагая, что противодействие моим благим намерениям я могу встретить только со стороны вверенных мне учеников, прилежно посещаю вместе с ними все уроки по расписанию. Обнаруживаю в классе двух хулиганов њ одного умного, другого њ буйного, понимаю, что самое страшное для них оскорбление њ обращение "дети".

С буйным хулиганом я знакомлюсь на следующий же день. Узнав, что буду вести у него некоторые уроки, тот самодовольно потирает руки: "Ну и ну..." и объясняет мне, кто в их классе отличник, кто двоечник, кто любимчик. Под конец сочувственно вздыхает: "Ах, все эти студенты такие наивные!".

Первую неделю я и вправду пребываю в наивно-восторженном состоянии. Меня переполняют жалостливые мысли о положении учеников в школе, я мечтаю о том, как изменить положение к лучшему, создать атмосферу доброжелательности и доверчивости. Дети кажутся мне милыми ангелами, безумно страдающими от произвола грозных учителей. Но вскоре меня постигает жестокое разочарование: милые создания очень скоро поняли мою наивно-добрую сущность и не преминули этим воспользоваться. Впрочем, на первых уроках они вели себя очень даже неплохо: тянули руки, отвечали наперебой, почти не шумели, умиляли уважительным отношением и любознательностью. В общем, оплели меня такой прочной сетью довольства ими и собой, что я весьма опрометчиво наставила кучу хороших оценок, за что сразу же после урока получила нагоняй от учителя.

Бесконечные замечания методистов и учителей, которые критиковали, вероятно, из желания указать возомнившей о себе невесть что студентке на ее ничтожное положение. Их намеки на полное отсутствие у меня талантов и знаний привели к тому, что мои отношения с учителями перешли в холодную войну. Учителя не могли простить мне либерального отношения к ученикам, методисты, как парламентарии, давали советы и надежду на исправление всех недостатков. Уверенность в себе пропадала, неуверенность руководила всеми поступками. В довершение всех бед ученики сбросили свои ангельские маски и выпендривались перед беззащитной студенткой, как могли.

Наконец, отгородившись от всех, отбросив все теории педагогики, которые оказались далеки от практики, я стала действовать по-своему и очень скоро ничем не отличалась от моих наставников. Раз учителя смотрят на меня как на бездарную соперницу, я покажу им, как они выглядят со стороны. Но, увы, практика закончилась быстрее, чем реализовались мои намерения. Ничего, практик будет еще много и я смогу учителям доказать, что лучше разбираюсь в педагогической практике. А не докажу, уйду в науку, и тогда они у меня попрыгают: ведь то, что придумает ученый от педагогики, учителя обязаны воплощать в жизнь.

Оксана ОРДИНА,

студентка.

Москва.

  00:04 02.12