Георг Гейм, готические стихи Опции

[AntonChorny]

Здравствуйте, товарищи!
Я перевожу стихи с немецкого. Недавно выпустил книжку Георга Гейма в своих переводах. Пришёл на форум в надежде на то, что мои работы найдут заинтересованных читателей. Как мне кажется, Гейм очень близок готической эстетике.

Георг Гейм (1887–1912), один самых загадочных немецких поэтов прошлого века, давно стал легендой и классиком у себя на Родине. Тому причиной не только поразительная мощь его «поэтических видений», но и перипетии его судьбы: блистательный творческий взлёт и внезапная гибель, странные совпадения его предвоенных стихов и последующей истории Европы.

http://vodoleybooks.ru/home/item/978-5-91763-071-7.html

__________________________________________________________


ДЕМОНЫ ГОРОДОВ

Сквозь ночь они бредут, и города
Продавливает тяжестью их ног.
У подбородков, словно борода,
Клубятся облаками гарь и смог.

Как тени в зыбях каменных морей,
Жрут фонари, висящие рядком,
И стелются туманом у дверей,
Ощупывая их — за домом дом.

На площадь наступив одной ногой,
Другим коленом башню сокрушив,
Они встают. И дождь кипит стеной
Бесовской дудкой город оглушив.

У их лодыжек вьётся ритурнель,
Печальный плач безбрежных городов,
Их реквием. И глухо, как в тоннель
Врастает резкий звук во тьму домов.

Они бредут к реке, что уползла
Змеёй, чья в жёлтых пятнышках спина
От чахлых фонарей, в чьё тело мгла
Вплывает в пляске, мороком полна.

Нагнутся через парапет моста,
И тянут крючья рук в толпу людей,
Как фавны, что в трясинные места
Приходят шарить пальцами в воде.

Один встаёт. Он белую Луну
Скрывает маскою. Ночь с высоты
Небес стекает, как свинец ко дну,
Ввергая город в шахту темноты.

И плечи городов трещат. Скрипят
Их крыши, сплошь охвачены огнём.
И, растопырясь на коньке, визжат,
Как кошки, бесы, взгромоздясь на нём.

В набитой мраком комнате орёт,
Рожая, баба от безумных мук.
В подушках, как гора, её живот.
Столпились жадно демоны вокруг.

В ознобе содрогается кровать,
И комната от воплей вся плывёт.
Но вот и плод. Кроваво разрывать
Он начинает надвое живот.

И тянутся чертей жирафьи шеи.
Дитя — без головы. Его подняв
Перед собой, мать падает. Как змеи,
Ползут ей пальцы ужаса в рукав.

А демонов громады всё растут,
Рогами разрывая небеса.
По следу их копыт и там, и тут
Гремит землетрясений полоса.




СПЯЩИЙ В ЛЕСУ

Он спит с утра. И солнце в вышине
Его смертельный бередит надрез.
Росинки каплют. Неподвижен лес.
Пищит пичужка на ветвях во сне.

Покойник дремлет в вечном забытье,
Окутан лесом. Пение червей
Сквозь сон он слышит в голове своей,
Когда они копаются в гнилье.

Как сладко здесь, забыв печали, спать,
Во сне на свет и землю распадаться,
Ничем не быть, от мира отсекаться,
Как ночи дуновенье, выкипать

В гетерию усопших, к мертвецам,
В высокие палаты под землёй,
Чьи образы поток влечёт струёй,
К их таинствам и праздничным столам,

Где в чашах пламя тёмное дрожит,
Где слышно золотые струны лир,
Сквозь окна виден волн зелёный мир,
В дали бесцветной сочный луг лежит.

Усмешкой череп, кажется, свело.
Он спит — Бог, побеждённый сладким сном.
И черви распухают гнойником,
Покрыв собою красное чело.

Влетают мотыльки в ущелья ран
И с лепестка склоняются устало
К развёрстой язве, чаше крови алой,
Что тлеет, словно бархатный розан.



СКЛЕП

Покой смертельный в склеп их проникает.
Как тихо спят они в гробу пустом!
На ящики немые смерть взирает
Из статуй чёрным мраморным зрачком.

Полны одежды пылью, пауками.
Они от века склепы стерегут.
В забвении недвижными струями
Здесь годы в затхлом воздухе бегут.

От запаха венков, былых курений,
Засохших мазей воздух здесь тяжёл.
В расколотых гробах мелькают тени
Одежд — в них тлен приют себе нашёл.

Свисает ручка детская из щели.
Как воск, она бела и холодна.
И в бархатную ленточку камелий
Сухих вцепилась пальцами она.

И сквозь оконца высоко, над тьмою
Блуждает желтоватый зимний свет.
Сквозь пыль и прах он тонкою тесьмою
Ведёт по камню саркофага след.

В окно ворвался ветер, вырывая
Из рук у мёртвых вялые венки.
Он волочит по стенам их до края,
Где тень и темень вечно широки.



ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ

I

Как дождь огня, стекает в океан
Печали мрак. И валы громоздит
Свирепый Зюйд и в парусах гудит,
Громадных, чёрных, словно ураган.

Корабль — крылат, и перья все на нём
От ветра — дыбом головы вокруг,
И пара водяных огромных рук —
Объятие любви меж ним и дном.

Китай минуя жёлтою водой,
Где джонки зыбко плещутся в портах,
Где фейерверк пылает в небесах,
Несёт его под барабанный бой.

И скудный дождь охотится за ним,
Стекает по безумным парусам,
И нет покоя судовым часам,
Стучащим ржавым молотком своим.

Личина мёртвой вечности на нём
Черты лица сковала пустотой.
И время тлеет пылью золотой,
Как лес сухой, охваченный огнём.

Скитаний годы на себе хранят
Его борта, как старую кору,
И оперенья тряпки на ветру
Огнём вкруг камня спящего летят.

На веслах — трупы чахлые в пыли,
Как мумии, спят на своих скамьях
И, превращаясь в невесомый прах,
Корнями рук в трухлявый борт вросли.

Их волосы сплелись, словно берет,
Вокруг застывших на ветру голов,
И каждый из чудовищных гребцов
На шее носит чёрный амулет.

Корабль зовёт, но тишина кругом.
Взрастила осень мох у них в ушах.
Вокруг их щек его зелёный прах
Который век колеблется дождём.



II

Поэт тебя приветствует, фантом.
Уводит тень любви во мрак ночной,
Под землю, в необъятный жуткий дом,
Где раздувает вихрь лампадный зной —

Сердец разбитых угольки горят,
Страданием безмерным пронзены.
И в чёрной скорби их безмолвный ряд
Трепещет на цепочках вдоль стены.

По подземельям пляшут огоньки.
Склонился министрант пред алтарём.
В груди — любви отчаянной клинки
Язвят его мерцающим огнём.

А призрак мчит во мраке глубины.
Слепой идет за ним во мрак теней,
Внимая блеску мутному Луны
И голосам, ползущим из щелей

В пещерах, распухающих от мук.
И глухо бьёт далёкий водопад
О стену камня. Скорбный этот стук
Ступени множат в ураганный град.

Ряд факелов вплывает в тёмный створ.
Дрожащий гроб процессия несёт.
Он медленно сквозь длинный коридор
Под траурную музыку плывёт.

Но кто усоп? Кто мёртв? Бессильный тон
Подземных флейт пещеры гонят прочь.
Им вторит эхо. Вскоре слабый звон
Внутри собой придавливает ночь.

Тьмой полночи почти что поглощён
Свечи огарок. Только шум ветров
Разносит по пещерам лай и стон,
Взбивая прах из вековых гробов.

Безмерная тоска. Один в ночи
Заблудший путник входит в коридор,
Где, с вышних сводов наклонив лучи,
Горит светил магический узор.



ОФЕЛИЯ

I

Гнездо крысят пирует в волосах,
Недвижны в кольцах руки над потоком,
Как плавники. Плывёт она в тенях
Дремучих чащ, что спят на дне глубоком.

Остатки солнца съела глубина,
В гроб её лба по капле просочась.
Зачем она мертва? В воде, одна,
Опутана травой, в сей поздний час?

И ветер в камышах густых застыл,
Но вдруг спугнул нетопырей полёт.
И над рекою влажных тёмных крыл
Поднялся дым, смущая водный ход,

Как облако ночное. Угорь белый
Скользнул по ней. На лбу светляк — звездой.
Рыдает ива зеленью несмелой
Над ней и её мукою немой.


II

Посевы. Злаки. Полдня красный пот.
И жёлтый ветер на полях почил.
Она плывёт, как птица, что умрёт,
Укрыта белизной лебяжьих крыл.

И вниз опали веки голубые.
В мелодиях блестящих звонких кос
Ей снятся поцелуи огневые
В могиле вечной её вечных грёз.

Всё мимо, прочь! Туда, где зло гудит
Огромный город. Где большой плотиной
Зажат поток. Где эхо вширь звенит
На сотни голосов. Где рокот длинной

И людной улицы. Церковный звон.
Машинный скрежет. Бой. Где запад сонный
Грозит зарею, в окнах отражён,
Гигантской лапой крана разделённый.

Подъёмный кран, властительный тиран,
Молох в кругу своих рабов восстал.
И тяжкого моста железный стан
Как цепь, мятежных волн стрелу сковал

Незримо в свите волн она плывёт,
И где появится, повсюду с воем
От скорби гробовой бежит народ,
Растёкшейся по берегам обоим.

Всё мимо, прочь! Где отдан летний день
Во тьму. Где встала отблеском фантома
Лугов и трав тёмно-зелёных тень,
Далёких нежных вечеров истома.

Поток несёт утопшую навек
Сквозь многих зим печальные врата.
Сквозь время. Через вечности, в ночлег,
За горизонт, где тлеет темнота.



ЧЁРНЫЕ ВИДЕНИЯ

к воображаемой возлюбленной

I

Полна аскезой мрачной и покоем,
Отшельница, ты спишь, в своем платке,
И локоны твои смешались с гноем,
Застыли в провалившемся зрачке.

Покрыты губы нежные рубцами —
Скупых лобзаний смерти то следы.
И черви копошатся над висками,
Поблёкшими от гробовой воды.

Как докторов ужасные пинцеты,
Врастают хоботки в мясную снедь.
Ты их не прогоняешь, не отпета,
Обречена в молчании терпеть.

И аспидный набат небес огромных
Вращается вокруг твоей зимы,
И плотный снегопад из хлопьев тёмных
Вдавил стенанья вглубь твоей тюрьмы.

II

Громадных городов ночные горы
Стоят вокруг пожарищем в цвету.
И факелом, держа ворот затворы,
Смерть отгоняет мёртвых в темноту.

Они бегут. Как чёрный дым, роятся
Сквозь тернии в бесцельной суете,
Сидят на перекрестках и толпятся,
Похожи на бездомных в темноте.

Тревожно смотрят, скрыты за ветвями,
Куда их ветром занесло. Закрыт
Обратный путь. И в пустоте ночами
Их стаи в кронах буря волочит.

Где город мёртвых? Где заснуть в покое?
И вот в рассветном зареве встаёт
Подземный мир, течение немое,
Где паруса плывут за годом год.

Влачится молча длинным переулком
Процессия: за чёрным флагом флаг.
И в перезвоне колоколен гулком
Проклятия небес стучится мрак.

И чёрные чудовищные тени
Мосты бросают в бешеный поток.
Пурпурно-пряным запахом растений
Горит пространства огненный цветок.

Обвиты в городах пустых каналы
Стеблями нежных лилий по краям.
И огонёк лампадки тускло-алый
Носы венчает чёрным кораблям.

На лбы ложится вечер, как корона.
Глубоких глаз холодный самоцвет:
Снега небес он облекает сонно
В зеленоватый поздний лунный свет.

Покойники с ветвей, объятых тьмою
На спящих в нежном царстве снов глядят.
Тоска влечёт их огненной каймою
Небес в горящий заревом закат.

И вот Гермес крылами сотрясает
Кометой в синеве ночную тьму,
Подхватывая мёртвых, увлекает
Под землю, что дрожит в ответ ему.

Все ближе город — их приют желанный,
Исток вечерних золотых ветров.
Там ждёт в воротах аметист туманный
Лобзаньем приближенья их рядов.

Серебряные города сверкают
Под лунным светом, обнимают их.
И летним блеском зарева пылают
С востока, что в ночи багрян и тих.

III

Они тебя приветствуют в могиле,
Порхая лёгким ветерком весны.
Как соловьи, они слезой омыли
Виски твои, что словно воск бледны.

Приветно тянут бархатные руки,
И словно терпкий красный виноград,
Пьянят их поцелуи соком муки.
Как голуби, ведут тебя сквозь ад.

Летят в ночи, как факельные грозы,
Что будят ночь мельканьем чёрных грёз.
Тебе в ладони вкладывают слёзы
Из камня, что тебе я в дар принёс.

Они из амфор пряности достанут.
Тебя осыплет амбровый покров.
Струи волос к вратам небесным встанут,
Как тонкий свет полночных облаков.

Вершины пирамид — тебе могилой.
На них твой чёрный ящик взгромоздят.
Ты с них увидишь дикое светило,
Что жжёт в твоей крови, как винный яд.

IV

Цветами солнце яркое пылает,
Орлом вторгаясь глубоко в твой труп,
И саван твой слезами орошает,
Что каплют вниз с его пурпурных губ.

Ты сердце вынув из груди руками,
Обводишь им вокруг безмолвный храм.
Огонь твой тяготится берегами
Небес. И твоя слава по волнам

Разносится вокруг в мертвецком море
И корабли вокруг тебя плывут,
Вокруг твоей вершины. На просторе
Тебе осанну облака поют.

Всё, что я говорил в своих мечтаньях,
Вопят жрецы на трубном языке.
Моря и бухты тонут в их стенаньях,
Как в чёрном маке, нежном тростнике.

V

Луной озарены пространства ровно:
Так мог бы тлеть корунд внутри земли.
Луна вплетает в локоны любовно
Огонь, застыв от города вдали.

Из усыпальниц мёртвых строй безликий
Процессией вокруг тебя бредёт.
Кругом осколков розовые блики
Плывут, тенями обегая свод.

VI

Влечешь меня в чертог подземный, тайный.
Я следую покорно за тобой
О, скорбный дух. Мой поцелуй случайный
Руки твоей коснётся неживой.

Перетекает медленная вечность
Порог небес и мёртвою страной
Стремится длинной тенью в бесконечность,
Где горизонт стоит стальной стеной.

[Bender]

все не прочитал - много буков.
В целом стихи у товарища неплохие, Ваша работа - тоже мне нравится. Есть узкие места (особенно с рифмами). Но вообще мне понравился сам дух - а это уже заслуга переводчика.

[AntonChorny]

Спасибо на добром слове